Ромео для балерины - Светлана Леонидовна Швецова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наумов ошалело посмотрел на жену, и тут его мозг взорвался:
– Дэри!!! У тебя будет..?!
– У нас, Наумов! И почему будет?! Он уже есть. Или она…
А Сашка уже стоял на коленях и целовал её пока плоский живот.
– Почему ты 2 месяца молчала? – нагодовал он.
– Не была уверена, что смогу выносить… Не хотела тебя огорчать!
– Ага! И чуть не довела до инфаркта! Я чёрт-те что уже думал!
Потом он осторожно поднял её на руки и закружил по комнате.
– Хулиганка моя!
– Ревнивец! – смеялась она. – Никогда не смей меня ревновать! Ты – лучший, запомни! И всегда будешь им!
* * *
Турава бережно перевернула страницу альбома.
– А вот это уже я – фото из роддома… Здесь я уже вставать начала… Это мы с бабушкой и Сашкой на отдыхе в Тайланде: узнаёшь, кто на слоне?! А вот здесь мои родители, когда я уже в садик ходила. Это они в Праге, сфотографировались с лучшими друзьями: Даниилом и Валерией Байер, Сашкиными родителями, – пояснила она.
– Надо же, какие счастливые, молодые! А я думал, это их фотография с медового месяца…
– Ох, Лёш, а ведь они тогда чуть не расстались!
– Да?! – искренне поразился Меркулов, вглядываясь в их радостные лица.
– Отец до сих пор в неведении, что я об этом знаю. И мама только год назад со мной поделилась. Сразу становится понятно, почему отец так боится за меня…
– Так расскажи!
– Хорошо, Лёш, только обещай, что сохранишь в тайне, тем более, что тайна не моя…
* * *
Александру Наумову приснился дурной сон: он шёл по пепелищу, раскатанные брёвна сгоревшего дома ещё дымились. Почему-то он знал: это – его дом… Трава на лужайке перед домом тоже обуглилась. Он наступал на неё, и пепел лёгким облачком поднимался из-под его ботинка при каждом шаге. Он искал, звал Дарико и Лею: их нигде не было. Стояла тишина, которую нарушал только жалобный скрип висевшей на одной петле двери.
Саша проснулся весь в поту, с беспричинной тревогой, больше уставший после сна, чем отдохнувший. Сел на кровати, пытаясь стряхнуть тягостный осадок на душе. Рядом спала жена, на боку, крепко обнимая подушку. Наумов прижался к ней, положил руку ей на живот, и все тревоги разом улетучились. Вдруг он почувствовал тихий толчок. Саша улыбался: ребёнок почувствовал отца и ответил: "Сын!" То, что будет мальчик, они с Дарико узнали неделю назад. "Как ты и хотел, любовь моя…" – шептала на ухо Дэри, обнимая мужа.
То, что Наумов всегда мечтал о сыне, она знала. Сначала он просто с маниакальной одержимостью жаждал ребёнка. Получилась солнечная дочка – Лея. Наумов был на вершине блаженства, став самым нежным и трепетным отцом. Дочурка подрастала, Наумов всё чаще заводил разговор о братике для Лисёнка… Наконец, у них всё получилось. Чуть не рехнувшись от радости, он поднял обеих, и жену, и дочь: "Девчонки мои!" И принялся кружить их по комнате.
Дарико пошевелилась:
–Саш, что, пора вставать?
– Спи, радость моя, ещё рано, спи…
* * *
Сегодня, в середине недели, его девочки собирались поехать в конно-спортивный клуб "Радуга" в гости к Наталье Петровне и лошадям. Клуб процветал, в воскресенье там было многолюдно, а Дарико не любила столпотворение.
С беременностью Дэри реже появлялась в клубе, Снежинка, её лошадь и любимица, скучала. Вместо неё на Снежинке каталась теперь Лея, ничуть не боясь, крепко и без страха держась в седле. Конечно, лошадь шла спокойно, шагом, рядом с хозяйкой, понимала: на спине ребёнок.
Полгода назад у Снежинки у самой появился жеребёнок, но не белый, как предполагали, а буланый: в папу. От мамы – только белая звёздочка на лбу. За эту звёздочку его и назвали Феркадом. Но это – когда он будет большим. Сейчас же Лея звала малыша Фарик-фонарик, или просто Фонарик, и закармливала морковкой .
Каждый выезд с мамой к лошадкам был для Леи настоящим праздником. Из-за занятий хореографией и рисованием выбираться в "Радугу" получалось один раз в неделю или даже реже. Она помогала ухаживать за лошадьми, любила скакать с мамой в седле на Снежинке – до "животика"… Сегодня с утра она пританцовывала от счастья: садик отменяется, она снова увидит лошадей! Яблоки, морковка и сахар аккуратно уложены в мешочки со вчерашнего вечера.
За завтраком Лея заметила, как папа хмурится, а у мамы красные глаза.
– Ты не передумала? – с надеждой спросил Саша, глядя на жену потемневшими глазами.
– Нет, – ответила Дарико раздражённо. – Я не хочу огорчать ребёнка и лишать её удовольствия только из-за того, что тебе приснился какой-то там сон!
– Лея, солнышко, выйди, пожалуйста, – попросил Лею отец.
– Да, чемо сихаруло, иди собирайся, скоро поедем, – ласково обратилась Дарико к дочери.
– Дэри, останься сегодня дома, – продолжал настаивать он.
– Саш, мы уже обсудили этот вопрос…
– Ты никуда сегодня не поедешь! – повышая голос на жену отрезал Саша.
– Что?! – усмехнулась Дарико и подошла к мужу. – Наумов, ты совсем заработался?!
Она хотела его обнять, положила руки ему на плечи. Он взял её руки и резким движением сбросил их с себя. Дарико посмотрела на него так, как будто он ударил её и быстрым шагом вышла из кухни.
– Дэри! Дэри! Прости меня, Дэри…
Двадцать минут спустя, выбросив из головы утреннюю размолвку с мужем, Дарико с Леей уже пели в машине грузинские песни, любуясь осенними красками леса через лобовое стекло. Наумов с тяжёлым сердцем ехал на работу, с трудом подавляя желание рвануть за своей Дэри в "Радугу"…
Почистив Снежинку и малыша Фарика, Дарико отвела Лею к Ларисе, помощнице Натальи Петровны. Та ухаживала за новым питомцем – серым пони по кличке Мышка.
–У-у-у, а я все яблоки и морковку Фарику скормила, – грустно вздохнула девочка. – Мышке и не осталось.
Лариса засмеялась:
– А ты посмотри вон в той коробке. И можешь угостить.
Лея выбрала яблоко и без страха протянула пони.
– Покататься хочешь? – спросила Лариса.
– На Мышке?
– На Мышке.
– Конечно!
Лариса могла и не страховать маленькую рыжеволосую дочку Дарико: так хорошо та держалась в седле. Но правила есть правила, и она шла с маленькой наездницей рядом.
Пока Лея пропадала на конюшне с Ларисой, Дарико и Наталья Петровна пили чай и делились новостями.
– Когда срок?
– В феврале ждём, – улыбнулась Дарико и погладила живот. – Скорей бы! Не попрыгаешь, не побегаешь, на животе не поспишь. Опять же на лошади не поскачешь, только в поводу…
– Ничего, потерпишь ради мужика, – подколола Наталья Петровна, – Сашка, чай, пылинки
