Медицина Древней Руси (сборник) - Николай А. Богоявленский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Существовало, правда, мнение[182], что лечебники, врачебники, вертограды и прочие чисто медицинские сочинения предназначались для простого народа, для самолечения. Однако вряд ли это так. Еще в конце XIX века Л. Ф. Змеев (1895) убедительно доказал, что это были вполне научные книги, они существовали на многих языках. Можно добавить, что «Прохладный Вертоград», в частности, который разошелся по России чуть не в сотне списков, был учебной и настольной книгой в первой русской медицинской школе Аптекарского приказа (XVII в.).
Несколько иную, но похожую точку зрения высказывал, как ни странно, известный знаток древнерусской медицинской письменности В. М. Флоринский. В своей книге, многозначительно названной «Русские простонародные лечебники и травники» (1880), он писал: «С течением времени, когда в русскую жизнь стали проникать от цивилизованных соседей более выработанные медицинские понятия, где медицина имела уже значение науки, лечебники должны были изменить свой характер и принять более систематическую форму. В это время явились сочинения, переведенные или переделанные с иностранных языков, носящие отпечаток медицинской школы или греческо-римского периода, или периода арабского, нередко со ссылками на авторитет, например, Галена, Цельса, Авиценны и пр. Эти сочинения представляют уже… стройную систему медицинского учения того времени»[183]. И с этой точкой зрения согласиться трудно.
Лечебники эти предназначались, по-видимому, только для профессионалов-медиков; если же они попадали «в чужие руки», даже в руки аристократов из ближайшего окружения великого князя или царя, это ставилось тем в вину. Так произошло, например, уже в XVII в., в 1676 г., когда лекарь Давидко Берлов и карлик Захарка возвели напраслину на ближнего боярина Артамона Сергеевича Матвеева, любимца скончавшегося незадолго до того царя Алексея Михайловича. Боярину ставилось в вину, что он хранил «тетрадку» (лечебник): «А в той тетрадке писаны приемы от всяких болезней и подмечены те статьи словами циферными для прописки лекарств»[184]. Боярина Матвеева сослали в Пустозерский монастырь, а его имение отобрали в казну.
И это был не единичный случай. В 1677 г. боярин князь Я. Н. Одоевский вел «сыскное дело» в связи с тем, что у кабальных людей стольника Ф. Т. Зыкова нашли книги, «каковы были у боярина у Артамона Сергеевича Матвеева», в том числе лечебники. Приговор был жестоким: «Подъячаго Карпушку Тараканова за заговорныя письма, которыя он списывал из лечебника у подъячаго у Якушки Штуки, и тот лечебник отдал Мишке Сващевскому, да за заговор от трясовицы бить кнутом и сослать в Астрахань на вечное житье, а лечебник с заговорными письмами и заговор от трясовицы сжечь»[185].
Подобное поведение властей было отнюдь не случайным. «Особый страх по отношению к медицинским рукописям, – считал историк медицины М. Ю. Лахтин, – был обусловлен еще тем обстоятельством, что в них содержались указания способов воздействия на здоровье людей, что при господствовашем в то время страхе перед чародейством вызывало опасения, как бы лица, владеющие медицинским знанием, не стали вместо лечения заниматься порчею людей»[186].
Лечебные рекомендации
В лечебной практике древнерусских лечцов и резалников преобладали рациональные, проверенные временем методы, о которых рассказывалось в медицинских рукописях. Так, заболевание, которое современные медики называют цингой, наши древние коллеги побеждали настоем шиповника, чесноком, луком. Кстати, лук считался универсальным средством, о нем даже сложили поговорку: «Лук от семи недуг». Деготь выручал от кожных болезней, морковь – от малокровия, семенами тыквы изгоняли глистов. Есть мнение, что существовал даже сложный отвар, в состав которого входила ртуть: его применяли при «прилипчивых» (венерических) заболеваниях.
Довольно много места в медицинских рукописях отводилось хирургии, в частности лечению ран, причем преобладали почти исключительно консервативные методы лечения, с использованием различных мазей. Вот, например, как рекомендовалось в одном из лечебников лечить «рану всякую сеченую и стрельную и колотую» с помощью мази: «Возьми олфы, да терпентины, да ладану белого немного, да яри немного, только бы масть зелена, а коли не будет терпентины, ино приложите козлового масла, а тою мастию наперед прикладывати ко всякой нечистой ране колотой или фрянцузной, а тою мастию мажучи пущати к ночи в рану»[187].
А вот что предлагалось в том случае, «коли рана единится и не живет или огнь в ней», т. е. для лечения раневых осложнений: «И ты возьми усусу винного, да белила, да квасцев, да свинцу, да вари вместе, да мешай, как простынет, да смачивай плат, к ране прикладывай, до тот плат изгибай вдвое или втрое, ино вода из плата не борзо высохнет». Или еще один рецепт: «Аще у кого рана гниет, а не живит, а болит добре и рвет, указ: винного усусу, да полыню, да поцелу мелково, да наряди с того пластирь, да кривей на суставы, ино болесть выйдет»[188].
Если в ране были какие-то инородные тела, следовало, по данным другой рукописи, действовать так: «Аще хощеши ядро вывести из человека пищалное или железцо стрелное, возми камен магнист да сотри его мелко да смешай его с ужовым салом, да мажи на ужову кожу, да приложи к ране, ино в третий день и выйдет вон, а на день прикладывай по дважды, а будет в костех и ты боле прикладывай»[189].
Применение некоторых лечебных средств должно было сопровождаться заговорами. С конца XVII в. (это отмечал, в частности, историк медицины М. Ю. Лахтин) в лечебниках встречается чрезвычайно много «врачебных» молитв и знахарских заговоров, заимствованных частью из народной эпической старины, частью из книг апокрифических: все эти молитвы и заговоры были, конечно же, своеобразными психотерапевтическими лекарствами и порой помогали больным.
Вот, например, «аще будет человеку гнилец в болячке и в ране, и ты лечи так: сделай щелоку сильного вельми, вязового поцелу, да тот щелок вари много, да тем целоком вели тепло вымыта болячку, да, вымыв болячку, присыпати корпузовым тертым и как тем щелоком и корпузовым чистить язву гораздо, и ты возьми белила серебряна, да масла древянного, да смешай с белком вместе и тем привей к боляце, а та лечьба поможет и ране, в которой волос будет человеку, а та есть цельба немецкая». Этот «зарубежный» метод лечения следовало обязательно сопровождать заговором: «дивен муж, а у него девять жен, а от 9 – 8-я, от 8 – 7-я, от 7-й – 6-я, от 6-й – 5-я, от 5-й – 4-я, от 4-й – 3-я, от 3-й – 2-я, от 2-й – 1-я – и ниодное, как те жены погибли, так ты болячка
