Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии - Коллектив авторов

Госпожа — прислужнице

Лучистое солнце вечерней пороюСкрывается — день унося — за горою,И сумрак нисходит, смуглей Немийана[302].Земля придремнула, луной осиянна.Смыкаются лотосы — веки красавиц.Кусты-белоцветы смеются, забавясь.Деревья склонились, подобно ученымПод градом похвал — пристыженным, смущенным.Как пенье бамбуковой флейты пастушьей,Жужжанье пчелиное радует ду́ши,И слышно в селенье, покоем объятом:Коровы бегут, возвращаясь к телятам.Слетаются в гнезда пернатые пары.Свершают вечерний обряд анданары.В домах очаги разжигают, светильниИ ужин готовят… С улыбкой умильнойГлупцы восхищаются: «Вечер прекрасен!»Неведомо им, что восторг их напрасен.Для всех разлученных он — меч зачерненный,Судьбою над их головой занесенный.

Из антологии «Десять песней»

Напуттанар, сын золотых дел мастера, из Каверипаттинама [303]

Жасминовая песнь

Напились тучи океанской влагиИ вознеслись — так Тирумаль всеблагийВосстал для измеренья трех миров;[304]На склонах гор, у самых берегов,Весь день они пропочивали в неге,И снова — в путь в стремительном побеге,Чтоб ввечеру, как слон, разящий бивнем,Обрушиться неудержимым ливнем.

В тот час вечерний хоженой тропойДворцовые прислужницы толпойК окраине далекой поспешили.В руках у них для приношенья былиГоршки с вареным рисом и жасмины.Жужжали пчелы, сладостнее ви́ны[305],Когда они рассы́пали дарыИ стали ждать среди ночной поры,Какой им будет знак, прильнув друг к дружке.Внезапно голос молодой пастушкиПослышался. Привязанных телятЕй было жаль, и, в ночь вперяя взгляд,Она сказала: «Не горюйте! СкороВернутся ваши матери!» Без спораРешив, что это бог им возгласил,Прислужницы — бежать что было силИ молвили тоскующей царице:«Недолго ждать осталось: возвратитсяТвой повелитель, царь с осанкой бычьей,Увенчанный победой — и с добычей!»

Владычица, прослушав их рассказ,Жемчужины смахнула с черных глаз.И вдруг — виденье! На лесной поляне,Очищенной от трав, где поселяне —Охотники воздвигли бастион(Отныне он с лица земли сметен),Огромное военное становьеПредстало ей, исполненной любовью.

Там на скрещенье троп, гора на вид,Свирепый слон сторожевой стоит.Ему подносят тростника вязанки —Он гордо отвергает все приманки.Напрасно с перекошенным лицомЕго погонщик бьет своим бодцом.Воители, являя верх сноровки,Вбивают в землю колья — и веревкиНатягивают; миг — и пестрый кровКолышется над остовом шатров;Потом бойцы, — их ждет покой желанный,—Составив луки, вешают колчаны,Как вешает отшельник на треногуСвою одежду, охряную тогу;И наконец они лихим броскомВонзают в землю копья — лепесткомОтточенным… Без лишней суетыНад копьями укреплены щиты,—И вот уже — на ночь одну — готовоУбежище для воина простого.

Стихают шум и говор до утра,И только возле царского шатраМелькают длиннокосые смуглянкиС кинжалами на поясах. В горлянкеГорючее для плошек у любой.Они следят, когда пробьют отбой,Чтоб ни одна светильня не погасла,И если надо — подливают маслаИ от нагара чистят фитили.

Уж за полночь. Давно умолк вдалиПоходный колокол длинноязыкий.Стоят, качаясь, стражники владыки:По сонным векам пробегает дрожь,Как по лианам в ветер или дождь.Отсчетчики часов, сложив ладони,Кричат: «О восседающий на троне,Непобедимый царь, гроза врагов,Узнай: по времемеру[306] — час таков!»

У царского шатра — отряд яванов[307].В их боевой отваге нет изъянов.У каждого явана — меч и щит,И под полой одежды кнут торчит.Они могучи и широкоплечи.В самом шатре — прислуживают млеччи[308]Бессонницей томимому царю.Уж утреннюю видит он зарюА с нею — неминуемую сечуИ мыслями стремится ей навстречу,И, щеку подпирая кулаком,Он вспоминает, легким холодкомОвеянный, — свои былые схватки.

Бегут враги, смешавшись, в беспорядке.Их тысячи, отставших, полегли.Как змеи, извиваются в пылиОтсеченные хоботы слоновьи.Под градом стрел, все залитые кровью,Ржут, прядая ушами, жеребцы.Победу одержавшие бойцыПриветствуют его, безмерно рады,И раздает он щедрые награды.

При свете плошек, спрятанных в литыхЛадонях изваяний золотых,Царица возлежит в покое спальномДворца семиэтажного, в печальномРаздумье о властителе своем,И свой браслет с причудливым витьем,Тоскуя, поправляет поминутно.Вконец истомлена тревогой смутной,Она трепещет в лихорадке злой,Подобно паве, раненной стрелой.

А за окном, не убавляя мощи,Бушует ливень в придворцовой роще,И, вслушиваясь в грохот водопадный,Царица напрягает слух свой жадный.Все мнится ей шагов далекий гром,Все видятся ей в сумраке сыромПобедою расцвеченные стяги.Идут войска, нет меры их отваге,Идут тропой песчаной, прямиком.Олень и лань на поле просяномРезвятся. Синий пламень высекая,Цветет кустарник низкорослый — кайя[309],Дождь золотой[310] — как утренняя даль,Ладони все свои раскрыл кандаль[311]И тондри[312] — сгустки темно-алой крови.Идут, всегда к сраженью наготове,Идут войска, с отмашкой мерной рук.А впереди — их вождь, ее супругВ своей большой военной колеснице.

Иль, может быть, все это только снится?

Тирукурал[313]

Из книги «Праведность»

Любовь[314] * * *

Душой очерствелый — живет для себя одного,А полный любовью — для мира всего.

* * *

Любовь — и опора творящим благие дела,И лучшая наша защита от зла.

* * *

Как пагубно жгучее солнце для твари бескостной[315],Добро для отвергших любовь смертоносно.

* * *

Отвергшим любовь нет цветенья. В душе их пустойВсе мертво, безжизненно, как сухостой.

* * *

В отвергших любовь нет и проблеска жизни: ониСкелетам, обтянутым кожей, сродни.

Доброречие * * *

Приветное слово дороже даров дорогих,Не надобно мудрым дарений других.

* * *

Кто молвит сердечное слово — себя упасетОт бедности горькой, жестоких невзгод.

* * *

Приветное слово — добро укрепляет в сердцах,А зло от него рассыпается в прах.

* * *

Сердечное слово, добра прорастившее зерна,И тем, кто промолвил его, добротворно.

* * *

С отрадой внимал ты словам, напоенным любовью.Зачем же теперь предаешься злословью?

* * *

Придется ль по вкусу разумному плод, что незрел?Зачем же ты доброе слово презрел?

Благодарность * * *

Услуга ко времени — хоть и порою мелкаЗначеньем своим, как земля, велика.

* * *

Отплаты не ждущая помощь, будь самою скромной,—Значеньем своим, словно море, огромна.

* * *

Платить за услугу услугою равной неверно.Да будет услуга нужде соразмерна!

* * *

На семь возрождений останется память святаяО том, кто тебе помогал, сострадая.

* * *

Не помнить о благе — мерзейшее зло на земле.И высшее благо — не помнить о зле.

* * *

Простится тому, кто попрал доброчестья завет.Прощенья услугу забывшему нет.

Правдивость * * *

Неправда, которая сеет добра семена,—Обман лишь по имени — правда она!

* * *

Неправда — огонь сожигающий: тела жилица —Душа — в предумышленной лжи опалится.

* * *

Стремленье к правдивости благостней, чем благочестьеСо щедростью — соединенные вместе.

* * *

Блажен возлюбивший правдивость — пускай никакимиДелами себя не возвысил благими.

* * *

Телесную грязь без труда отмывают водой,Но дух очищается правдой святой.

* * *

Не всякий светильник — светильник, а только лучистыйСветильник, сияющий истиной чистой.

Бренность * * *

Окончился танец — и тает собравшихся круг.Вот так утекает богатство из рук.

* * *

Как зубья пилы — чередою бегущие дни:Со скрежетом жизнь перережут они.

* * *

Был жив накануне, а ныне — лишь пепел, зола.Не смерть ли величьем наш мир облекла?

* * *

Не ведает смертный: хоть день проживет ли на свете,Но замыслов хватит на тысячелетье.

* * *

Подобно птенцам, скорлупу проклевавшим, спешаТемницу свою покидает душа.

* * *

Смерть — это лишь сон, — таково мудрецов убежденье.А что же рожденье? От сна пробужденье.

Из книги «Мудрость»