Друг моего отца - Елена Лабрус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Потерпи! – ворвался он в меня. Но ничего я сейчас не хотела больше, чем почувствовать его большой, твёрдый и горячий член в себе.
– А-А! – вскрикнула я. И вдруг почувствовала это. Как мощная судорога стиснула его во мне, и я дёрнулась всем телом. И снова. И когда он застонал и тоже дёрнулся, схватила его за шею, подтянула к себе и вжалась ногами в его ягодицы. – Арман! – выдохнула я, вся превратившись в комок мышц, пока благословенными спазмами ещё дрожало тело. Пока мы были чем-то единым. Чем-то большим, чем отдельно он и отдельно я. Чем-то важнее, чем два тела, доставившее друг другу удовольствие.
– Мой первый оргазм, – засмеялась я, откидываясь обратно на стол.
– И теперь я точно знаю, как заставить тебя улыбаться, – наклонился он надо мной и поцеловал в шею.
Глава 19. Арман
О, боги! Я едва выдержал, но, кажется, наконец-то ничего не испортил.
Спасибо, спасибо, спасибо!
Хотелось упасть, хоть на пол, и не двигаться – такая во всём теле была слабость, и истома, и нега… в общем, это было пиздато. Это было так… что я готов был зарычать от восторга и бить себя в грудь как Кинг-Конг, если бы так не хотелось спать.
«Давно пора поставить в офисе диванчик», – завернув в салфетку, я выкинул презерватив, и застёгивал брюки, пошатываясь от счастья. Честно говоря, диван до этого мне не требовался, если что от офиса до дома рукой подать. Но сегодня я был уверен, что не дотерплю.
Я подал Янке руку, помогая сесть. Вернул на место лямки бюстгальтера, аккуратно вложил в кружавчики маленькие грудки.
Какая же она сладкая. Блядь, я только что кончил, и снова её хочу. Как же ей идёт этот стыдливый румянец. Как всё же преображается женщина после оргазма. Незримо, необъяснимо, словно изнутри. Но ощущение, что это ты наполнил её этим светом, делает её ещё желаннее.
– Предлагаю поехать пообедать, – возвращал я на место письменные приборы, пока моя девочка тёрла стол влажными салфетками. Моя чистюлька, улыбнулся я ей тепло. И она опять засмущалась, потупилась.
– Куда поедем?
– Может… ко мне? – прищурил я один глаз. Но она активно закивала. Надеюсь, она понимает, что… Но я не хотел загадывать, хотя, прислушиваясь к своим ощущениям, мог с уверенностью сказать, что точно хочу ещё. Нет, просто настаиваю на добавке. Требую продолжения банкета! – Закажу нам чего-нибудь, – скромно полез я в карман за телефоном.
– А машина? – тихо воскликнула она. – Там же ждёт машина.
Я скептически сморщился.
– И что, машина? Подождёт.
И она, конечно, подождала. И домчала нас с ветерком, хотя тут ехать было всего ничего.
Ради такого случая, я даже воспользовался лифтом. Пугая грохотом аутентичных кованных решёток кабины весь подъезд. Главное, моей гостье понравилось. И не хочу себе вешать медали на грудь, но она словно расцвела. Глаза озорно блестят. От моих прикосновений не вздрагивает. Вот только всё ещё дрожит как тот Зверёк на её рисунке, стоит её обнять.
Но я и сам дрожу. Чего со мной так давно не было, что я и забыл, как это бывает.
Когда привезли еду, Зверёк была в ванной. Я расплатился и забрал заказ внизу, сказав, что сервирую сам. Не нужны мне были эти лишние глаза и уши.
Тем более, что «жучок» мы всё же нашли. Хоть и зря спецы Валентиныча полночи прозванивали всю квартиру. Маленький плоский передатчик нашла во время уборки моя домработница. И говорит, хотела его положить на видном месте, но потом забрала с собой, решив отдать лично в руки. Теперь осталось только разгадать сама поставила его в моей квартире Карина, или кто-то решил поиграть со мной в «шпионов» с её помощью.
Но сейчас не хотелось думать ни о чём другом, кроме нежной девочки, что, всё ещё робко, вышла из ванной в халате, и капельки воды на её бархатной коже блестели как роса на траве по утру. Та же кристальная чистота, изначальность и первозданность не столько тела, сколько её девственной души.
– Садись сюда, – отодвинул я для неё стул за обеденным столом. И снял «колпак» с тарелки, на которой изысканно краснело нарезанное тонкими ломтиками мясо. – В общем, я не повторю как это называется, но очень вкусно.
– Я слышала, ты заказал карпаччо, – наколола она на вилку листик руколы с сыром, а я кивнул на бокал с вином.
– За тебя! – поднял я свой. – Ты потрясающая!
– Ты тоже, – потупилась она и едва пригубила.
А я, наивный, думал, что трахну её разок с душой и меня отпустит. А меня накрыло с головой. Как теми волнами Чёрного моря, тёплыми и солёными, в которых я когда-то барахтался.
Я считал, что давно научился плавать. Да что там, в отношениях с женщинами я был сам грёбаный Ихтиандр. Вот только всё, что со мной происходило сейчас, точно было в первый раз. И хуже всего, что мне до уссачки это нравилось.
Не помню о чём мы говорили за обедом. Конечно, после я снова затащил её в постель. А вот каждую судорогу её благословенного тела я запомнил. Каждый вздох, стон, хрип, каждый сдавленный вскрик. И каждый спазм, что выплёскивал из моих яиц всё новые и новые порции удовольствия, вызывал у меня какой-то первобытный, совершенно незнакомый восторг. Я знаю, что её задолбал, замучил, буквально заебал. Но никак не мог расстаться с этой дырочкой в её теле, которую сам же и проделал, и словно увидел, познал через неё то, о чём раньше и не подозревал.
Например, что хочу её в вечное индивидуальное пользование.
Я даже испытал приступ какой-то инфантильной ревности, когда Янке позвонила мать и напомнила о назначенной встрече.
– Что? Нет, ты никуда не пойдёшь, – возмущался я, когда она начала поспешно собираться.
– Прости, – погладила она меня
