Друг моего отца - Елена Лабрус

– Но ты вернёшься? – поцеловал я её ладонь и отпустил.

– Нет, ты что. Ночевать я буду дома. Иначе мать меня не поймёт, – покачала она головой, натягивая брюки.

Я видел, как ноги у неё слегка тряслись. Бедная девочка и старый похотливый осёл. Такую басню товарищ Крылов не написал? А зря. У меня есть отличный материал.

– Да не пошла бы она, твоя мать, – хмыкнул я, помогая ей застегнуть лифчик и целуя в плечо.

– Мы только-только начали хоть как-то общаться. И, если ты не против, я пока не буду ей рассказывать о тебе. Кажется, неприязнь у вас взаимная.

– Скажи, зачем она прислала тебя ко мне? – привалился я плечом к стене в коридоре, когда она уже обувалась.

– Принести подарок.

– И всё?

– Я бы поверила любому её объяснению, – она пожала плечиками. – Я совершенно её не знаю, Арман. До завтра? – развернулась она, а потом вдруг вспомнила. – Ой, нет, завтра же суббота. И мы едем куда-то с её новым… другом, – замялась она.

– Да?! Как она быстро Артурчика забыла. И кто этот её новый… ёбарь?

– Какой-то губернатор, – улыбнулась Янка.

– Как же мне нравится, когда ты улыбаешься, – положил я ладонь так, что и по щеке погладил большим пальцем и к себе за шею подтянул. А вот слово «губернатор» мне совсем не понравилось. – Слушай, а что, если тебе в эту поездку пригласить меня? – прижался я губами к её лбу.

– В качестве кого?

– А ответ не очевиден? Здравствуй, мама! Это мой ёбарь. Не будешь возражать, если он познакомится с твоим? – поясничал я.

И она снова улыбнулась. Определённо, я делал успехи.

– Я опаздываю, – горячо, порывисто меня обняла. – И всё же я лучше не буду ей ничего говорить.

– Хорошо. Пока не говори, – неохотно согласился я. – Позвоню, – и открыл ей зверь с тяжёлым вздохом.

– Буду ждать, – кивнула она.

И ни разу женщину я не провожал, стоя на лестничной клетке и слушая, как стучат вниз по ступенькам каблучки. Только её. Одну.

– Эбнер, у меня проблема, – поставив телефон на громкую связь, сказал я, нервно расхаживая по кухне и глотая вино. – Я, твою мать, кажется… влюбился.

Глава 20. Арман

– Наш Костя, кажется, влюбился… Кричали грузчики в порту, – скорее хрипло прокашлял, чем пропел в ответ Эбнер.

– Прекрати издеваться! У меня нравственная проблема.

– Из-за твоего дурацкого обета?

– Ей всего двадцать два, а мне сорок, – не то, чтобы я действительно из-за этого переживал, просто мне хотелось не только о ней думать, но и говорить. А поговорить я мог только с Веней и… его женой. За свои сорок лет брака они давно были как одно целое.

– А можно нескромный вопрос, – вмешалась жена Эбнера. – Армаш, а ты с ней… – она многозначительно покашляла.

– Рита, он же большой мальчик, – нежно глумились они надо мной на пару. – А большие мальчики не принимают решение жениться, не вкусив все прелести семейной жизни до того как…

– Поставят штамп в паспорте? Как же мы были с тобой глупы, Вень. Я так точно, – мимоходом подколола она и Эбнера, а потом наклонилась к динамику. – Армаш, если вопрос стоит настолько остро, что ты даже жениться надумал, я хочу её видеть. Нет, я просто настаиваю, чтобы вы вместе прилетели на этот уик-энд.

– Не вздумай, Арман! Кого бы ты не привёз, она ей уже не нравится. Ты же знаешь, что такое еврейская мама. Окольцуешь, потом привози.

А я ведь ни слова не сказал о женитьбе, но они спорили так, словно это прозвучало от меня. И самое забавное, я даже мысленно не протестовал. Я словно и правда принял такое решение и даже его озвучил.

– Веня, не делай мне нервы, – возражала Рита. – Армаш, мальчик мой, обет – дело серьёзное. Не слушай этого старого безбожника. С богом можно договориться, с совестью – никогда. Что твоё, то твоё, и никуда не денется. Не торопись.

– Вот, а я что тебе говорил? Она скажет «нет», – перебил жену Эбнер. Я услышал на заднем плане как прибежали их внуки, загалдели в несколько голосов что-то рассказывая. А потом шум стих – Эбнер выключил громкую связь, в трубке раздался только его голос. – А, если шутки в сторону, Арман, то почему нет? Любовь – весомый аргумент, но, скажи, такое поспешное решение связано с чем? Она беременна?

Я поперхнулся чёртовым вином. Откашливался, сипел, чихал и не мог сказать ни слова, пока Эбнер меня уверял, что тогда тянуть и правда бессмысленно.

– Вень, нет, – наконец, выдавил я. – Ну, или я об этом не знаю. Но дело не в этом. Мне кажется, её мать что-то замышляет. Я не могу точно тебе сказать, что. Сам ещё не разобрался. Но что-то очень нехорошее. И как мне защитить девчонку, если я ей никто? А вот против мужа её мамаша не попрёт.

– Хм, – задумался Эбнер, прекрасно зная, что такими вещами я шутить не буду. – Ну, ты знаешь, что мне надо.

– Да, Вень. Всё, что нарыл, я тебе пришлю.

Я отключился. Но от слова «беременность» теперь покрылся холодным потом. Она же спросила меня тогда, у клиники, про презерватив. А его… не было. И наградить я её ничем не мог, чист, да и сам заразиться не боялся. Но, блядь, с таблетками, похоже вышло недоразумение. Если она что-то и пила, то точно не противозачаточное. Она же девственница. Была.

Бля-я-ядь! Ну что, поехал я в клинику. И, найдя в бумагах, некую Аллу Константиновну и телефон, тут же её набрал и договорился о встрече.

«Ещё этот чёртов губернатор», – постукивал я пальцами по коленке, пялясь в окно такси. Сколько их в России? Википедия говорит: восемьдесят пять. Но моя интуиция – что это он, мой друг Валерик, тот самый, что мне «подарочек» на годовщину прислал. И можно даже в интернет не лезть. Может, программа «Здоровье», Малахов-плюс, или ЗОЖ и ставили когда-нибудь рядом слова «девственница», «омолаживание» и «потенция»,