Тигр Железного моря - Марлон Брандо

— Вы хотите сказать «захвачу»? — пришел ей на помощь Энни.

— Да, спасибо. Я захвачу это серебро.

Возникла небольшая пауза. Мадам Лай смотрела на свою чашку с чаем. Энни плеснул себе буквально один глоток шнапса.

— Все это очень интересно, — пробормотал он. — Но вы не пьете чай.

Мадам Лай вновь заговорила, но теперь по-матерински ласково:

— Капитан Даутли, мой бухгалтер считает вас превосходным человеком, и я с ним согласна. Он собирал о вас информацию и делал это очень осторожно. Он вообще крайне осторожный человек.

— Я думаю, осторожность ему просто необходима, раз он работает на вас, мадам Лай.

— Спасибо. Итак, вы — моряк номер один. Кроме того, если можно так выразиться, вы сами — хозяин вашему сердцу. И мне это нравится. Вы были в тюрьме, и это мне тоже нравится. Полиция не сумела нагреть на вас руки, потому что вы им не захотели платить. Очень плохие люди эти гонконгские полицейские, они воруют у каждого.

— Я совершил глупость, — сказал Энни.

— В следующий раз не будете. — Лай одарила его чуть заметной улыбкой. — Итак, я хочу делать вместе с вами одно дело. Вы поможете мне захватить серебро?

Эта женщина поражала силой характера. Ее прямота была несвойственна китайцам. Энни понял, что она закаляла свой характер с тем же упорством, с каким овладела иностранным языком.

«Страшно подумать, какой силой и властью обладает эта женщина», — пронеслось в голове Энни, но он предпочел не высказывать своего восхищения. Вместо этого он вздохнул, просунул под фуражку руку и поскреб затылок.

— Мадам Лай, спасибо за все приятные слова в мой адрес, только вы меня переоцениваете. Чем я могу быть полезен в вашем деле? Я стараюсь избегать ситуаций, которые заставляют меня нервничать. Я люблю нехлопотные дела, а в вашем деле слишком много насилия. Когда-то такого было достаточно и в моей жизни. Но теперь я уже не тот дикий, драчливый парень. Сейчас меня тянет к покою. Например, я люблю играть на пианино.

Энни произнес длинную и очень правильную по содержанию речь, и мадам Лай оценила этот верный с тактической точки зрения шаг в предложенной ею игре. Но при этом она не могла не заметить также вопиющей лжи, густо опутавшей отдельные фрагменты правды, как нельзя не обнаружить таракана в банке с медом. Капитан Даутли любит играть на пианино? Конечно. Но при таких сильных руках, как у него, больше недели без настройки не выдержит ни одно пианино, классом выше «Бринкерхоффа», а подобным инструментом Энни так и не обзавелся. Хорошее пианино смутно маячило где-то на горизонте моря житейских неурядиц шкипера, и время выложить за него наличные еще не настало. Мадам Лай знала это так же хорошо, как то, что шестую луну гуайло называют июнем.

— Капитан Даутли, я думаю, вы хотите заработать немного денег.

Энни сидел напротив низкой раздвижной двери. Снаружи было темно и туманно, но он сумел рассмотреть, как через полоску света фонаря по палубе беззвучно протащили за волосы какого-то обнаженного и связанного человека. Тем не менее это никак не повлияло на выражение лица Энни.

— Сколько? — спросил он.

— Не знаю.

Энни услышал глухие звуки ударов: человека потащили по трапу вниз.

— Там будет три-четыре тонны слитков серебра. Возможно, и другие ценные вещи. На борту «Чжоу Фа» всегда много богатых людей, ведь это корабль с каютами первого класса.

— Нет, я имел в виду, сколько вы мне заплатите. Это первое. Второе, что от меня потребуется? И третье, кого это ваши люди только что за волосы протащили по палубе?

— Мертвеца.

Он нарочно избегал смотреть на нее, но почувствовал, что она будто превратилась в ледяную статую.

— Вы хотите говорить о деле, капитан? Или отправиться домой?

— Моему сердцу, мэм, мило и то и другое. Давайте будем откровенны друг с другом. Я показался бы полным идиотом, если бы ни слова не слышал о Горе Благоденствия. Разве это вы? Такая красивая? — Энни захотелось хоть немного растопить ледяную статую.

— Вы совершенно правы. Я и есть Гора Благоденствия, — ответила она.

— Рад с вами познакомиться, миссис Благоденствие.

Лед мгновенно растаял. Лай вдруг заговорила с энтузиазмом юной девушки. Он не перебивал. В своей неповторимой манере она сообщила, что одни лишь слитки серебра, а это пятьдесят тысяч долларов за тонну, будут самой крупной добычей, которую когда-либо ей или кому другому из пиратов удавалось захватить в Китайском море. Это будет самый большой и быстрый корабль с командой в три сотни человек. На нем хорошая охрана — человек двенадцать. Чтобы захватить этот корабль «обычным способом» (она употребила именно эти слова) — потребуется не менее пятидесяти вооруженных человек. Оружие — главная проблема. «Чжоу Фа» — роскошный корабль, а Индокитайская линия известна как международная трасса с хорошими объемами груза и багажа, и все это заставляет пиратов нервничать. Мадам Лай ласково улыбнулась. Улыбка на мгновение застыла на ее лице и сделала ее такой очаровательной, что трудно было не влюбиться в эту маленькую хищную женщину. Но чисто в китайском духе лицо ее вмиг сделалось суровым, и она потерла ладонью лоб.

— Я много думаю об этом деле. И считаю, что в великом и прекрасном и дерзком ограблении рядом со мной должен быть белый человек. Может быть, вы захотите вместе со мной принять участие в этом предприятии?

С каким же великолепием она сделала ему деловое предложение, едва уловимо намекнув, как много чести в этом для белого человека.

— Вы выбираете в деловые партнеры гуайло?

— Да, — непринужденно и легко ответила мадам Лай. — Хоть я не очень люблю гуайло, вы, капитан, не из тех, кого в Китае называют «белой болезнью, чужеземными дьяволами».

Энни счел нужным промолчать, и она спокойно перешла к изложению деталей придуманного ею плана. Сердцевину этого плана составляло умение Энни обращаться с радиопередатчиком. Радио теперь уже не было чем-то особенным и недоступным. В 1923 году, будучи в Южной Атлантике, Энни установил на своем корабле один из первых радиопередатчиков, трехкаскадный «Маркони», и не упускал случая похвастать новшеством. Сейчас такие радиопередатчики были почти у всех, в этой части света страх перед пиратами сделал их просто обязательными на каждом корабле водоизмещением более пятисот тонн, что для производителей радиоаппаратуры стало истинным подарком судьбы. Для обеспечения круглосуточной радиосвязи требовались три оператора. Радистов не хватало, а их жалованье составляло треть жалованья инженера. Азбука Морзе требовала как ловкости выстукивания, так и умения деликатно обращаться с довольно сложным устройством самого радиопередатчика. Странно, но китайцы горячо полюбили это западное изобретение, и огромное количество молодых китайцев изучали английский язык ради того, чтобы стать радистами.

Энни с достоинством подтвердил наличие у него богатого опыта в области радиосвязи.

— В прошлом году я установил новый радиопередатчик. Приемник прямого усиления, коротковолновый, с входным колебательным контуром коротких и средних волн. Он потянул на тысячу двести долларов.

Энни не стал уточнять, а она и не спросила, где он приобрел этот радиопередатчик, умолчал он и о начальнике технического снабжения старого доброго военно-морского корпуса США, базировавшегося на острове Минданао.

— На «Чжоу Фа» три радиста, — сказала мадам Лай. — Один из них скоро заболеет. Я устрою так, что вы займете его место.

— Вы собираетесь отравить его?

— О нет. Он китаец. Я заплачу ему, и он рекомендует вас в качестве своего преемника. — Она широко улыбнулась, словно заранее поздравляла Энни с новым назначением. — Возможно, мы его и отравим, но только потом, — тихо добавила мадам Лай.

Энни поднялся, подбородок уперся ему в грудь, а затылок в потолок. Он предложил выйти на палубу и вдохнуть свежего воздуха. Грациозным движением руки она пригласила его покинуть рулевую рубку, где сильно пахло керосином.

Энни облокотился о фальшборт и посмотрел на огоньки, мерцавшие за волнорезом далеко на севере. Многие из команды мадам Лай уже улеглись спать прямо на циновках, разбросанных в носовой части палубы, храп возносился вверх к мачтам, обеспечивая басовый отзвук дувшему с берега ветру. Так волынка вторит заунывному песнопению.

Мадам Лай уселась на казенную часть семидесятипятимиллиметрового «шнейдера», обхватив руками колени. Миловидная служанка, которой не было и шестнадцати, опустилась рядом на корточки, неотрывно глядя на гуайло в неуклюжей голубой фуражке, маловатой для его головы с короткими и жесткими волосами. Вторая служанка, приземистая, вынесла бутылку шнапса и фарфоровую чашечку и встала, как часовой, у грот-мачты.

— А что, если мы с вами не договоримся? Тогда вы меня тоже отравите? — спросил Энни.