Затаившийся у порога - Эдвард Ли

- Ты понимаешь, о чём я говорю. С тех пор, как мы вошли сюда, ты присматриваешься ко всем присутствующим.

- Нет, не присматриваюсь, - выпалила Хейзел.

- О, я знаю. Ты ищешь того парня, которого мы видели, когда впервые проезжали мимо. Парень, похожий на лесника.

Хейзел нахмурилась, сказала:

- Нет.

Но подумала:

"Она права".

- Но теперь, когда ты упомянула об этом, я его нигде не вижу.

- Ну и дела, я думаю, это значит, что он ушёл, Хейзел, - послышался сарказм Сони.

- Но его грузовик всё ещё снаружи.

- А, я вижу, ты не просто парня ищешь, а ещё и запомнила, какой у него грузовик.

Её сотовый телефон зазвенел, затем она застонала, когда посмотрела на идентификатор вызывающего абонента.

- Проклятие. Я никогда не давала свой номер мобильного отцу.

- Это ужасно, Хейзел, - теперь Соня выглядела искренне раздражённой. - Как ты можешь просто так игнорировать своего отца? Он очень приятный человек, а ты уклоняешься от его звонков, как от телемаркетолога, - резкий хмурый взгляд. - Ты собираешься ответить на него, да?

Хейзел пожала плечами.

- Ответь! - отрезала Соня. - Не будь таким дерьмом.

- Привет, папа, - наконец подхватила Хейзел. - Извини, что не была на связи.

Жестяной голос на другом конце провода, казалось, вибрировал.

- О, слава богу, Хейзел! Я так волновался. Я уже несколько недель звоню на твой домашний номер...

Хейзел взяла телефон на улицу, чтобы немного побыть наедине.

- Я была очень занята проверкой работ для летней сессии. Я хотела позвонить тебе, но... ты знаешь, как оно бывает.

Жестяной голос смягчился.

- Я даже не знал, что у тебя есть сотовый телефон, пока этот славный молодой человек Эштон не дал мне его...

"Да, папа? Ты бы видел, как вчера вечером этот „славный молодой человек“ мочился на твою дочь".

Она сдержала смех.

- Я только что купила мобильник, папа, - солгала она. - Я не успела тебе позвонить, потому что как раз после окончания сессии мы с Соней поехали в Нью-Гэмпшир, чтобы встретиться с её женихом. Мы сейчас там.

- Нью-Гэмпшир? Как долго ты там будешь?

- Всего неделя или две.

Разочарование просочилось в тон её отца.

- Я так надеялся, что ты сможешь прийти на торжественное открытие нового прихода, но это было две недели назад. Какая красивая церковь, дорогая...

- Ой, извини, - продолжала она оправдываться. - Я забыла. Но когда я вернусь, обещаю, я приду и посмотрю.

- Хейзел. Ты знаешь, я хочу, чтобы ты сделала больше, чем просто пришла и увидела это, - теперь голос звучал несчастно. - Тебе нужно вернуться в церковь, вернуться к Богу. Я был бы так счастлив, если бы ты была моим руководителем хора. Ты так красиво поёшь...

"О, Господи, опять эта хрень".

- Я очень занята в университете, папа. Между преподаванием и работой над докторской у меня действительно нет времени.

Пауза, затем:

- Всегда есть время для Бога, дорогая.

- Я позвоню тебе через несколько дней, хорошо? И я приду к тебе, когда вернусь, обещаю, - она изо всех сил пыталась завершить неудобный звонок.

Её отец задыхался?

- Я люблю тебя, Хейзел...

- Я тоже тебя люблю, пап, - чуть не заскулила она.

- И, что более важно, Бог любит тебя. Но иногда мне кажется, что ты в это не веришь.

"Я в это не верю, - пришла мгновенная мысль. - С чего бы Богу любить такую безрассудную, неисправимую извращенку, как я? Каждая мысль в моей голове оскорбляет Бога..."

- Хейзел? Ты здесь?

- Да, папа. Мне пора идти, но я буду на связи...

Он усмехнулся.

- По крайней мере, постарайся не уклоняться от всех моих звонков.

Хейзел вздохнула.

- До свидания, дорогая, - сказал её отец. - Иди с Богом...

- Пока, - быстро сказала она и закончила разговор.

"Дерьмо! Это так неудобно! - она знала, что причина, по которой ей не нравилось разговаривать с отцом, заключалась в том, что даже простой звук его голоса вызывал у неё чувство вины. - У меня в голове клоака, а он хочет, чтобы я пошла в ЦЕРКОВЬ!"

Она уныло повернулась, прислонившись к уличному столбу. Как кто-то может быть так не в ладах с самим собой? Пикап припарковался всего в нескольких футах от неё, и из него вышли ещё двое рабочих, то ли лесорубы, то ли строители. Все мускулистые и с широкими плечами, с сильными ногами, с пучками волос, выбивающихся из-под воротников.

- Привет, - сказал один с полуулыбкой.

Хейзел посмотрела ему в промежность, сказала:

- Привет.

И смотрела, как они входят в таверну.

"Иди с Богом", - повторила она слова отца, но в то же время фантазировала.

Её затащили на капот пикапа. Первый жлоб лёг прямо ей на голову и трахнул её в рот; слоновий пенис, казалось, проникал в её горло и выдавливал глаза при каждом толчке. Другой словно накачал её "киску" маленьким вантузом...

"Больная, больная, больная", - подумала она.

Шлёп! - раздался внезапный звук.

Позади таверны крупный мужчина без усилий швырнул в мусорный бак огромный мешок с мусором.

"Это он!"

Это был "лесник". На таком расстоянии Хейзел чувствовала себя крошечной.

"Он мог бы свернуть меня в маленький шарик и просто трахнуть, смешать с грязью..."

- Извините, - бросилась она. - У вас есть время...

Он исчез через чёрный ход, так и не услышав её.

Хейзел зашаркала обратно, надеясь, что её окунь готов или что-то другое, чтобы отвлечься от плотской грязи, которая, казалось, покрывала её, как слизь.

- Ты уверена? - сказала Соня из окна водителя. - Долго идти по такой жаре.

- Хижина всего в паре миль. Мне просто хочется прогуляться, - она похлопала себя по животу, который теперь выпирал, - мне нужно отработать часть этой еды.

- Ну, ладно. Но если устанешь, просто позвони мне на мобильный, и я тебя заберу.

- Хорошо.

Хейзел смотрела, как Соня выводит Toyota Prius из фаланги пикапов и уезжает. Теперь она чувствовала себя сытой, но беспокойной. Она знала, что звонок отца выбил её из колеи. Да, она знала, что была дрянной дочерью. Она знала, что её отец был хорошим человеком, который очень любил её и сделал для неё всё, и всё же избегала его. Он заставлял её слишком много думать о себе, и это расстраивало её. Она также расстроилась из-за того, что не смогла встретиться с лесником, хотя не могла понять, почему.

"Он просто деревенщина из глуши".

Она могла только предположить, что её очарование связано с какой-то подсознательной - и извращённой - фантазией.

"Дерьмо..."

Над линией деревьев горизонт начал пылать, когда солнце на дюйм опустилось ниже.

"Может быть, пара миль ходьбы прочистит мою голову..."

Извилистая дорога к хижине была заасфальтирована, но вскоре Хейзел свернула