Драконы моря - Андрей Посняков

Дул свежий морской ветер, развевая одежды носильщиков и охраны, впереди все так же скакал всадник на белом коне, а под ногами стелилась дорога, дорога без разметки, без дорожных знаков, без автомашин. Неужели старик антиквар прав? Нет, это было бы слишком невероятно! И все же у Саши было такое ощущение, что вся цивилизация вдруг куда- то исчезла, причем внезапно. Или это он сам исчез? Хотя лет пять тому назад Саша гостил у одного приятеля в давно заброшенной деревне, лишенной всяческих благ цивилизации, где не было ни электричества, ни мобильной связи. Так вот там, глядя на серые избы, на смотрящий пустыми глазницами окон клуб, можно было смело представить себя жителем семидесятых или даже пятидесятых годов, а ежели убрать клуб, то и начала девятнадцатого века. Если в России-матушке таких дыр полно, то уж тут, в Африке…

Носильщики исполняли свою работу молча, а идущие позади охранники негромко переговаривались то на латыни, то на каком-то своем языке. Из этих разговоров Александр понял, что кортеж ближе к обеду должен добраться до деревни, где хозяйка и ее люди намеревались переждать полуденный зной, а уж потом, когда жара чуть спадет, продолжить путь. Что и говорить, разумно.

Примерно часа через два пути показались пшеничные поля и оливковая рощица… За которой поднимался в небо серый столб дыма! Не такой уж и густой, но вполне заметный, и вдруг налетевший ветер принес свежий запах гари!

Ехавший впереди всадник натянул удила, оглянулся.

— Скачи! — быстро распорядилась матрона — Посмотри, что там?

Почтительно кивнув, всадник умчался. Саша заметил, что он вовсе не пользовался стременами, их просто не было. Как-то без них обходился, циркач.

Повинуясь повелительному знаку хозяйки, кортеж между тем продолжил путь, продвигаясь все так же неспешно. Минут через двадцать вернулся всадник, что-то возбужденно сказал. Матрона велела остановиться, сошла с носилок.

— Воины, оставайтесь здесь — с детьми. Ты, ты… и ты… — Палец ее уперся в грудь Александра, — Со мной.

До деревни было уже совсем близко, может метров сто, только вот выйти из рощицы. Ускоряя шаг, путники пошли вслед за всадником — Феодосия, двое вооруженных копьями воинов и Саша. Шли недолго. Вот уже последние деревья, поворот, холм… И ничего!

Деревни не было!

Лишь дым пожарищ, сожженные дома, и вороны, деловито выклевывающие глаза у убитых. Их было в достатке, вся площадь была залита кровью.

— Господи Иисусе! — Матрона потрясенно перекрестилась на уцелевшую церковь, — Господи… Я слышала о разбойниках, их опасаются многие… Но чтоб вот так нагло!

— Госпожа! — громко позвал один из воинов, — Я только что слышал стон. Кажется, в тех развалинах кто-то есть.

— Посмотрите! — распорядилась хозяйка.

Охранники и Александр вытащили из-под обуглившихся балок мальчишку, обгорелого, с вытекшим глазом и перебитой рукой. Видно было, что не жилец уже. Однако уцелевший глаз парня вдруг приоткрылся.

— Кто? Кто это сделал? — Феодосия наклонилась без всякой брезгливости, — Кто?

— Паруса… — собрав все силы, пробормотал несчастный, — Серые паруса…

Сказал, дернулся и умер на глазах у всех.

Особого впечатления его смерть ни на кого не произвела, кроме Саши: он был потрясен.

— Серые паруса, — тихо повторила хозяйка — Разбойники пришли с моря… Но как же они осмелились?! Тут же везде войска!

Глава 8

Сентябрь 438 года

Провинция Африка

Ночные тени

…И не предвидели, не знали витязи судьбы злосмертной, им уготованной.

Как они посмели? Как явились?

— Да так — Месье Альфред Бади нервно передернул плечами — Полагаю, их кто-то навел.

Александр усмехнулся: он тоже именно так и думал. Пираты — а как их еще называть? — явились под покровом темноты, с моря, подплыли на катере, зная, куда идти… Ну а дальше дело техники.

Хозяин распорядился похоронить убитых, и Саша отправился вместе с остальными слугами в сожженную деревню. Отправился с радостью, надеясь, что уж теперь-то совершенно точно здесь будут и полиция, и пресса, и представители властей.

Ничего подобного не было, вернее, никого! Ни полиции, ни всех прочих. Как такое может быть? А так. Одно слово — Африка!

Убитых похоронили достойно, каждого в отдельной могиле. Пришедший из соседней деревни священник прочел молитву, потом, причмокивая, осмотрел разграбленную церковь, на этом вся церемония и закончилась. Ни хозяйка, ни хозяин при этом не присутствовали — зачем? Велели похоронить несчастных, и то хорошо.

Управились до обеда, потом вернулись назад, на виллу, и, переждав жару, вышли на обычные работы, строить стены и башни.

Размешивая приготовленный для кирпичей раствор, Саша, как всегда, размышлял о случившемся и вдруг пришел к весьма неожиданному выводу, относящемуся, впрочем, вовсе не к пиратам и не к матроне, а к обыденной, ставшей уже, если можно так выразиться, привычной работе.

Строительство шло, честно говоря, ни шатко ни валко. А ведь такое, казалось бы, важное дело, особенно в свете последних событий. Всего на строительстве стен трудилось шесть человек сам Саша, Ингульф, кривоногий Миршак и еще трое черных парней. Шесть! И никто их особенно не подгонял. Этак можно было строить укрепления до морковкина заговенья! Странно…

Странно, что один Петров это и заметил, даже господин антиквар не обратил внимания, да что ему, сам-то он, в силу своего возраста, не строил, глину ногами не месил, служил при кухне — принеси-подай. Правда, подумав, на всякий случай предупредил:

— Ты лучше о выводах своих не болтай — незачем.

Спасибо за совет! Не болтай… Интересно, с кем бы это Саша мог тут всласть поболтать, кроме самого антиквара? Разве что с Ингульфом. Да еще с матроной, которая, кстати сказать, вела себя так, словно между ней и Сашей ровным счетом ничего не произошло. Иногда случайно встречаясь с любовником, женщина даже не отводила глаз — смотрела как бы сквозь молодого человека, словно бы не замечая его. А может, так оно и надо? Зачем провоцировать мужа на семейный скандал?

Естественно, и Александр тоже держал все случившееся в тайне. Он, в отличие от многих хвастунов- мужиков, не любил болтать о женщинах и любовных победах. Об этом обычно болтают импотенты, что еще им остается делать?

Саша молчал и все думал, думал, думал — как отсюда наконец выбраться, куда? Освоив немного латынь, исподволь заводил разговоры с другими слугами, расспрашивал хитро, мол, как они тут развлекаются, не скучно ли, нет ли поблизости какого-нибудь уютного городка с баром или там фитнес-центром? Напрасно старался! Слова «бар», вообще-то, в латыни не было, но оно ведь на всех языках одинаково понятно звучит — и тем не менее не понимали! Или просто не хотели понимать?

Ингульф, конечно, очень хороший парень, но темный, невежественный, словно всю свою недолгую пока еще жизнь провел в какой-нибудь захолустной деревне, в жуткой дыре, где не было даже начальной школы. Странно было слышать от него отрицание единосущности Троицы: ни о чем понятия не имеет, а туда же, о высоких материях рвется рассуждать, теоретик хренов.

Вот как сейчас, под вечер, уже заканчивая работу, вдруг вздумал молиться.

— Эй, парень!

Устало усевшись на обожженный солнцем кирпич, Александр протянул руку к стоявшему в тени кувшину. В нем еще должна была остаться вода, еще не всю выпили. Ага, есть!

— А?

Закончив молитву, Ингульф оглянулся.

Все такой же грязный, синеглазый, смешной. Саша все никак не мог понять, почему этот подросток кажется ему забавным, потом понял. Этому парню бы кожаные джинсы и гитару, какой-нибудь «Фендер-стратокастер», — вылитая получилась бы рок-звезда! Даже этакая, гламурная, что-то типа Джона Бон Джови в ранней юности. А ведь похож! И на Моррисона.

Правда, вот беда: гитары не было, да и кожаных джинсов тоже, только узкие штаны из козлиной шкуры, которые соответственно и пахли. Впрочем, здесь все, исключая хозяев и управителя, пахли — хоть нос затыкай. Это сейчас Сашка привык и не обращал внимания, а вот раньше…

— Пить будешь?

— Угу, буду — Ингульф обрадованно кивнул и прильнул к протянутому кувшину губами, — Уфф… Хорошо! Возьми, дружище, там еще осталось.

Вот эта черта Александру в парнишке нравилась: тот никогда не забывал думать о тех, кто рядом.

За холмами, за оливковой рощей, садилось оранжевое, уставшее за день солнце. Белесое небо постепенно голубело, наливаясь вечерней синью, появлялись бледные звезды, и светлый месяц повис над воротной башней мерцающей изогнутой саблей. Тихо было крутом, и уже спала дневная жара, и приятная прохлада опускалась на землю, и все дневные дела уже были закончены, а впереди ждал, пусть скудный, ужин и сон.

Но пока, слава богу, спать не хотелось, и было чертовски хорошо вот так сидеть, отдыхая, в тенечке, никуда и ни за чем не торопясь. Охранники, Ониск и Артемий, неплохие, в сущности, парни, тоже присели рядом и, прислонив копья к ограде, негромко болтали о чем-то своем.