Драконы моря - Андрей Посняков

— Что здесь сидите, как две статуи? Пошли! Пошли! Там хорошо, интересно!

— Ага, вижу, как интересно — Благодаря антиквару Сашка уже начинал неплохо понимать латынь, — Кто это тебе глаз-то подбил?

— Не только глаз! — Парень довольно приосанился, — Мне еще и грудь поцарапали, и два ребра чуть не сломали. Пошли, пошли, там такое!

— Бокс, что ли? Или прокисшее винище не поделили? — Молодой человек с готовностью поднялся, надоели уже ему эти глаголы, — Ну пошли, пошли, посмотрим.

— Ничего мы там интересного не увидим, — пытался протестовать месье Бади, только не вышло у него, да он и сам понимал, что не выйдет, и, махнув рукой, потащился следом за двумя приятелями.

На небольшой вытоптанной площадке сразу за давильным прессом, в окружении сидевших прямо на земле зрителей, сошлись в бою поединщики. Это были тощие молодые парни не с виллы, крестьяне-арендаторы, или как там их — колоны?

Смуглые тела их блестели от пота, дыхание было хриплым, видать, бойцы уж подустали и теперь, смешно расставив руки, кружили друг против друга, словно растопырившие крылья петухи.

— Хей, Малу, хэй! — подбадривали зрители.

— Дай ему, Каллист, дай! Покажи, как надо биться!

Миг — и парни вновь налетели друг на друга, ухватили за плечи. Каждый пытался повалить соперника наземь. Получалось плохо: мешал скользкий пот, поэтому более хитрый из бойцов вдруг резко отпрянул и изо всех сил саданул противника кулаком по хребту, а потом еще добавил ногой, силясь попасть в живот. Неудачный вышел расклад — поскользнулся, свалился в песок, а соперник только того и ждал — враз набросился коршуном, уселся на грудь, ухватил вражину за горло.

— По почкам его, по почкам! — засвистев, включился в общее веселье только что подошедший Петров, — Или в печень! Ну, бей же!

Лежащий все же не бил, вертелся словно уж, пытаясь вывернуться…

— Эх ты, дурень!

Все же ударил, но плохо, без выдумки — в грудь. Однако соперник и от этого ошалел, ослабил хватку, а потом и вообще отпустил, размахнулся ударить. Долго размахивался — лежащий уже вырвался, откатился в сторону, вскочил…

— С ноги, с ноги его! — громко закричал Александр.

С ноги не получилось, зато неплохо вышло рукой — вмиг выбилась красная юшка. На том, собственно, бой и закончился: противник тут же сдался.

Зрители разочарованно засвистели, но притихли, увидев, как на середину площадки, небрежно растолкав впередистоящих, вышел здоровенный негр в белой набедренной повязке и с бусами на толстой шее.

— Барнак! Барнак! Хэй!

Собравшаяся для кулачной потехи толпа оживилась: предстоящее зрелище обещало быть куда интереснее, чем происходившие до того убогие драки доходяг.

Дело стало за достойным соперником. Никто не торопился схватиться с негром. Хотя вот кто-то выскочил… Кривоногий плосколицый Миршак! Вот это да! Кем же это он себя возомнил — Ван Даммом или Чаком Норрисом?

Барнак посмотрел на кривоногого с таким ленивым презрением, с каким обычно смотрит солдат на окопную вошь, мол, это еще что тут такое нарисовалось?

Саша удивленно покачал головой: вот уж от кого не ждал подобного безрассудного мужества, так это от Миршака! Ну разве что Ингульф мог бы, хотя парнишка, несмотря на молодость, был вполне рассудительным.

Между тем Миршак подошел к давильному прессу, поклонился негру и, картинно опершись на большую, предназначенную для виноградных выжимок бочку, что-то сказал. Толпа заинтересованно затихла. Барнак тоже приподнял левую бровь.

— Рус! — осклабясь, нагло заявил кривоногий — Рус — отличный боец, когда не трусит! Он много кого победил. Правда, наверное, он побоится встретиться в честной драке с нашим славным Барнаком. Уж такой человек этот Рус, привык исподтишка…

Некоторых слов сей гнусной речи Петров, конечно, не понял, но общий смысл уловил. Ах ты ж, сука криволапая!

Толпа уже пришла в нехорошее возбуждение, все заоглядывались, закричали:

— Рус! Рус!

А негр, негр-то! Барнак этот чертов… Скривился этак презрительно, сплюнул:

— Хы! Рус?

И не в гордости тут было дело: Александр не безмозглый мальчишка, на «слабо» давно уже не ловился, однако сейчас ситуация складывалась совсем другая. Уж если придется здесь еще какое-то время жить, так уж лучше быть в авторитете. Имидж труса никому чести не сделает, а вот звание крутого бойца вполне может и помочь, уважение опять же. Что ж, тем хуже для негра!

Сашка поплевал на ладони и неспешно направился к прессу. По пути усмехался, оглядывался:

— Ладно, ладно, накостыляю сейчас этому обгоревшему куску сала, коли уж вы так просите. Сейчас…

Кривоногий Миршак победно ухмылялся у бочки. Ладно, гнус, сейчас у тебя улыбочка-то сойдет. Выйдя на середину площадки, молодой человек с достоинством поклонился публике, после чего, указав пальцем на негра, громко сказал:

— Примус!

Первый, значит.

А вот и второй.

Он резко повернулся к Миршаку:

— Секундус!

Плоское лицо кривоногого вмиг сделалось безрадостным и бледным. Как же, дрался уже с Сашкой, понимал, чем это все закончится. Единственная надежда оставалась — негр Барнак.

Сашка осклабился:

— Ну что, кусок сала, начнем?

Барнак растопырил руки и с неожиданным проворством ринулся прямо на Александра, намереваясь схватить его в свои могучие объятия, раздавить, удушить, смять! Казалось, под толстыми пятками негра дрожала земля. Слон! Да что там слон, «КамАЗ»! Паровоз, бронепоезд! А глазки, маленькие, словно у носорога, просто сверкали ненавистью.

Александр умел драться и смотрел как бы сквозь врага, так, чтобы предугадать все его движения и не дать сделать задуманное. Вот как сейчас. Нельзя было позволить такой массе вступить в бой с налета, ведь нельзя остановить бронепоезд грудью. Пусть пронесется мимо! Саша, как тут было принято, так же смешно растопырил руки… и резко отскочил влево да еще успел поставить подножку — и черная скала загремела в пыль. Правда, тут же поднялась на ноги и, стервенея, снова бросилась в бой.

На этот раз Александр встретил соперника коротким прямым ударом в челюсть. Это, конечно, остановило бронепоезд, но только на миг. Не обращая внимания на градом сыпавшиеся удары, Барнак все ж сумел оказаться в опасной близости и тут же воспользовался этим, обеими руками ухватив Сашу за шею. Если б только молодой человек на секунду промедлил, мало бы не показалось, но…

Апперкот в печень — очень неприятная штука. Проймет любого, даже такого носорога, как Барнак Ага! Хватка резко ослабла. Рот распахнулся, как у выброшенной на берег рыбины, глаза полезли на лоб. Хорошо! Теперь — сразу — по почкам, и тут же по ушам, да так, чтоб из глаз искры!

И — коротким кривым — в челюсть.

Что, еще не падаешь? Ну действительно, бронепоезд «Красный партизан»!

Тогда делать нечего, придется ногами…

Резко отпрянув назад, Саша подпрыгнул и, вложив в удар всю свою силу, достал правой ногой переносицу негра, и тот наконец упал. Казалось, земля вздрогнула. Ничего не поделаешь, одной массы для настоящего боя мало: нужна еще и изворотливость, да и умение не помешает, это только так кажется, что драка — плевое дело. На самом-то деле куда сложнее, чем шахматы! Причем времени на раздумья практически нет. Так, ладно, с одним справились.

— Секундус! — С нехорошим прищуром Александр обернулся к бочке.

А гнусного Миршака там уже не было! Его вообще нигде поблизости не было, схоронился где-то, ползучий гад.

Толпа радостно бушевала, все кричали, хохотали, кто-то уже хлопал Сашку по плечу:

— Рус! Рус!

Только старик антиквар Альфред Бади лишь укоризненно качал головой, зато как радовался Ингульф! И Кассия! Как горели ее глаза… Что, уже вернулись из церкви?

— Замечательно! — произнес чей-то надменный голос, и все затихли, пропуская хозяина виллы, всадника Гая Нумиция Флора Константина.

В нескольких небрежно наброшенных друг на друга туниках, в белом, с красной каймой сенаторском плаще, в золоченых сандалиях, Нумиций подошел к Александру и, потрепав его по плечу, вытащил из висевшего на правом запястье, по старинному обычаю воинов и гладиаторов, кошеля золотую монету:

— Это твоя награда, виктор! Ты славно бился, жаль, я не видел боя с начала. Впрочем, и того, что увидел, вполне достаточно. Мы скоро закончим строительство, — Нумиций ухмыльнулся, — И тогда у меня будет к тебе предложение, от которого ты вряд ли сможешь отказаться.

Молодой человек опустил глаза: ага, как же! Поживем — увидим.

— Ты так же лихо бьешься мечом, как ногами?

— Мечом владею, — скромно отозвался Александр.

— Славно, славно, — Хозяин виллы расплылся в улыбке, однако серые, чуть навыкате, глаза его смотрели вполне серьезно, — Мне доложили: ты пытался бежать. Зачем? Ладно, ладно, можешь не отвечать. Но помни о моем обещании. Клянусь посохом Петра, никто в Африке не предложит тебе лучшего, чем всадник Гай Нумиций Флор! У тебя будет столько денег, что ты сможешь скупить всех портовых шлюх от Карфагена до Цезареи или даже Тингиса! А? Как тебе такая перспектива?