Дыхание судьбы - Тереза Ревэй

Касаясь пальцами стены, Ливия на цыпочках шла по коридору. Пушистый ковер заглушал звук ее шагов. Этим же утром, сидя в кафе с Франсуа за чашкой горячего шоколада, она с невинным видом узнала номер его комнаты, утверждая, что по второму этажу отеля бродит привидение когда-то зарезанного постояльца. Он отказался ей верить и даже умудрился рассмешить ее, хотя ей было совершенно не до смеха в этот день.

«Хуже всего, что это вышло преднамеренно», — подумала она. Они гуляли после обеда, затем она оставила его без объяснений посреди площади Сан-Поло, у подножия дворцов, украшенных гирляндами, с арочными окнами и возвышающимися над портиками скульптурами. Охваченная внезапной тревогой, она сослалась на забытую встречу и убежала, немного стыдясь своего малодушия. Он опешил от неожиданности. Перед ее внутренним взором то и дело всплывало его расстроенное, немного обиженное лицо, и рука, которую он протянул, словно пытаясь ее удержать. Он даже пробежал за ней несколько метров, но ни одному иностранцу еще не удавалось догнать венецианку, решившую затеряться в улочках своего города.

И вот теперь она стояла возле двери комнаты с номером 210; ее нервы были напряжены, голова опущена. Из окна, выходившего на канал, доносился шепот воды, ласкающей ступеньки, покрытые темными водорослями, и облупившиеся кирпичные стены. У их подножия виднелся треугольник лунного света.

Ливия постучала. Один раз, другой. Не очень громко, чтобы не разбудить, если он спит, может быть, чтобы он не услышал. Если он не ответит на третий стук, она расценит это как предзнаменование и уйдет. Наверное, он крепко спал. Чего ему было ждать от нее?

Внезапно на нее навалилась усталость. Она почувствовала тяжесть всех своих сомнений, груз одиночества, которое заставляло кровь медленно течь в венах и клонило к земле. Ливия себя не узнавала.

Будучи суеверной, она все же в третий раз слегка коснулась двери, чтобы совесть ее была чиста. На крашеном дереве было несколько невидимых царапин, которые нащупали пальцы. Итак, дело сделано. Она пришла, он не открыл. Судьба распорядилась именно так.

В глубине души она была этому рада. В конце концов, ей не нужен был ни он, ни кто-либо другой. Она ощутила приятное чувство жалости к себе. Но как же быть с той серьезностью, которую она прочитала на его лице, когда он смотрел на нее, думая, что она этого не видит? Он так непосредственно оказал ей поддержку, как будто раскрыть объятья незнакомке было для него обычным делом, и она не смогла устоять. А как объяснить то ощущение, когда она прижалась щекой к его плечу всего на несколько секунд, от силы на минуту, и ей показалось, что она делала это всю жизнь? В такие мгновения время останавливается. Все возвращается на свои места во вселенной, все становится правильным. И от этого где-то в глубине души будто пробуждается эхо потерянного рая.

Она развернулась в тот момент, когда открылась дверь.

Он был в белой рубашке, расстегнутой на груди, и темных брюках. Его волосы были взлохмачены, в руке догорала сигарета. «Значит, он не спал», — подумала она и ощутила мгновенную гордость, уверенная, что не спал он из-за нее.

Его лицо не выражало удивление. Застыв, он молча смотрел на нее. Она зачарованно уставилась на родинку, видневшуюся в вырезе рубашки, и впервые за все время с того момента, как приняла решение, ощутила робость.

Зачем она пришла к этому мужчине, о котором почти ничего не знала? После того как она потеряла дедушку, лишилась мастерских, где стал распоряжаться Флавио, который проявлял рвение безбожника, внезапно обращенного в веру, что в ней осталось от Ливии Гранди? Вот уже несколько дней она словно плыла по течению, и ей совершенно не за что было ухватиться. Ей казалось, что она превратилась в некое бесплотное существо. Ливии льстило внимание этого мужчины, то восхищение, которого он не мог скрыть. Ей нравилась его манера слушать, неподдельный интерес ко всему, что она говорила. Возможно, ей просто нужно было успокоить себя, увидев этот отблеск в его пылком взгляде, чтобы убедиться, что она еще существует.

И потом, был еще Марко. Она не могла легкомысленно относиться к его угрозам, так как он привык добиваться своего. Всю вторую половину дня она то и дело представляла прикосновение его рук к своему телу, его рот с мясистыми губами, его желание власти, и тогда испытывала приступ тошноты. К счастью, Марко не мог серьезно навредить Мастерским. Но пока она будет оставаться для него желанной добычей, он сделает все возможное, чтобы вырвать у нее согласие выйти за него замуж. Чтобы положить конец этому шантажу, ей нужно было освободиться, лишив его объекта вожделения — ее самой. Тогда на своем троне властителя Марко Дзанье будет выглядеть как голый король.

Однако теперь, когда этот мужчина стоял перед ней, его плечи казались слишком широкими, а тело чересчур крепким. Такую реальность во плоти она себе не представляла. «Это нелепо, — подумала она. — Я не смогу».

Он наклонил голову, внимательно глядя на нее.

— Я не ожидал, что вы вернетесь. Вы не очень хорошо выглядели, когда мы расстались.

Она пожала плечами.

— Неприятности.

— Надеюсь, ничего серьезного?

— Пока не знаю, — прошептала она, отведя взгляд.

Ей не хотелось лгать. Она отказывалась опускаться до поисков каких-то оправданий. Хотя ей следовало бы взять на себя ответственность за свой поступок. Девушка не приходит просто так к мужчине в час ночи. Она вызывающе вскинула подбородок, поскольку ничего не собиралась доказывать, так как пришла сюда только ради себя, ради себя одной.

В эту секунду совершенно неожиданно Франсуа Нажель улыбнулся ей без тени насмешки или упрека, и его улыбка была такой великодушной и потрясающей, что у нее перехватило дыхание.

— Зато я знаю, — произнес он и отступил от двери.

Она немного помедлила. В жизни бывают моменты, когда больше невозможно оставаться собой, когда ноша становится слишком тяжелой и мечтаешь только о том, чтобы стать кем-то другим, даже если это будет всего лишь иллюзией. Поэтому дерзкая похитительница света не устояла перед ясным взглядом голубых, почти бирюзовых глаз, напомнивших ей отблески опалового стекла.

Холодный металлический свет разбудил Франсуа. Он несколько секунд пребывал в оцепенении, не понимая, где находится. Знакомое ощущение… Во время войны он редко ночевал две ночи подряд в одном и том же месте. Кровать с чистыми простынями была в то время роскошью, и он научился это ценить. Чаще всего приходилось довольствоваться матрасом на полу, потертой полкой в поезде, сеновалом с несколькими охапками сена.