Дыхание судьбы - Тереза Ревэй

— Он покинул нас несколько лет назад. Ему очень нравилась Венеция. Он говорил, что черпает в ней вдохновение, необходимое для работы. Как вы, должно быть, знаете, жители Лотарингии и Венеции — давние знакомые. Существует поверье, что когда-то давно лотарингец обменял рецепт изготовления зеркала на секрет получения cristallo.

Она пожала плечами.

— Это опасная тема, месье. У нас технику изготовления зеркал изобрели братья Анджело в начале XVI века. А у вас?..

Его позабавил неожиданный поворот их беседы. Он всегда считал, что итальянки очень словоохотливы, но Ливия Гранди говорила только по существу. Во время ужина они оба несколько раз испытывали сокровенные моменты ощущения близости, когда и он, и она молчали, и при этом они не чувствовали неловкости, несмотря на то что совсем не знали друг друга.

Она его очаровала. Он не уставал слушать мелодичные интонации ее бархатного, иногда с хрипотцой, голоса. Он слушал ее рассказ о мастерских, о проблемах сложного послевоенного периода. Они говорили о военном времени вскользь, словно оба устали от этих мрачных лет. Когда он поведал ей, что его старший брат все еще не вернулся из России, в глазах молодой женщины мелькнул холодный отблеск.

— Мой брат вернулся и не дает нам об этом забыть.

Франсуа понял, что затронул щекотливую тему и предпочел не продолжать, чтобы не расстраивать Ливию.

Она сидела, опустив взгляд, и играла с хлебными крошками, оставшимися на скатерти. Ей было странно осознавать, что, после того как ужин закончился, ей не хотелось уходить. Мягкая благожелательность Франсуа Нажеля сильно отличалась от вспыльчивости ее друзей. Для нее его безмятежность стала некой поддержкой.

Когда за последними посетителями захлопнулась дверь, хозяин достал из своих личных запасов бутылку граппы, лучшей в их краях.

Откинувшись на спинку стула, Франсуа наслаждался напитком и наблюдал за тем, как Ливия разговаривает с хозяином. Он мало что понимал, но это было неважно. Он думал о том, что ему редко доводилось встречать настолько цельную натуру. Ее жесты были быстрыми, но исполненными грации, выражение лица менялось каждые несколько секунд, словно ветер ненароком сметал предыдущие. Она его пленила тем, что не переставала заставать его врасплох то взрывом смеха, то недовольной гримасой, то внезапной серьезностью, застывая в почти осязаемом смятении. Он мог смотреть на нее всю ночь напролет.

— Зимой в ясную погоду видно Альпы, покрытые снегом.

Ливия стояла на палубе последнего в этот день вапоретто. Облака развеялись, и на небе светились звезды. Лагуну словно покрывал иссиня-черный бархат. Иногда вдалеке появлялся слабый свет, будто какой-то веселый дух играл с фонариком.

— Они такие безмятежные, что поневоле начинаешь ощущать вечность, — добавила она, помолчав.

Ее серьезное лицо обрамлял капюшон, отороченный мехом. Глядя на ее светлые глаза и нежную кожу, Франсуа подумал об ангелах, изображения которых украшали некоторые венецианские церкви.

Несмотря на его возражения, Ливия настояла на том, чтобы проводить его в Венецию. «Мне нужно прогуляться», — было ее единственным объяснением. Он не посмел ее отговаривать; каждая секунда, проведенная с ней, была для него бесценна.

Теплоход остановился у набережной Фондаменте Нуове. На пристани не было ни души. Желтые отблески фонарей отражались в лужах.

Ливия направилась в узкую улочку. Их шаги отдавались эхом от стен домов с закрытыми ставнями. Внезапно она резко свернула влево. Они поднялись по ступенькам мостика, прошли к пустынной площади, где возвышалась невозмутимая статуя. Воздух, насыщенный влагой, пах водорослями и солью. Время от времени в тишине раздавался крик гондольера, предупреждавшего о своем приближении к одному из венецианских перекрестков, где какой-нибудь дом с потемневшими от времени камнями, кованый балкон или мостик над тягучей водой исполняли несбыточные мечты.

«Интересно, какие мысли скрывает этот чистый лоб?» — подумал Франсуа. Он следовал за ней по лабиринту улочек, иногда касаясь ее плеча, когда она замедляла шаг, чтобы он мог ее догнать. Он был не в силах оторвать глаз от этой женщины в черном пальто с туго затянутым на талии поясом; ее темные ботинки гулко стучали по мостовой. Он ощущал себя потерянным в этом городе, где все было лишено смысла. Улица с богатыми домами вела к каналу с темной водой, а неприметный проход, обклеенный разорванными афишами, выходил на просторную площадь, обсаженную деревьями. За маской барочного фасада, украшенного карнизами, скрывались строгие стены церкви, навевая мысли о послушании блудного сына.

Со своими беспорядочно разбросанными обветшалыми дворцами, торжественно увенчанными башенками, кружевными камнями и стоячими водами, Венеция была городом иллюзионистов, центром переплетения ожиданий и тайн. Ливия Гранди была его нитью Ариадны. Он следовал за ней в оцепенении, влекомый помимо своей воли к какой-то цели, которую он не выбирал, но принимал.

Девушка остановилась. Он увидел перед собой двери своего отеля.

Я не могу ее отпустить, не сейчас и не так… В горле у него пересохло, в висках стучало, сердце учащенно билось. Она стояла совсем близко, подняв лицо, и смотрела на него так пристально, что ему захотелось крикнуть.

По ее красивому лицу пробежала тень. С безжалостной медлительностью она подняла руку, но замерла в нерешительности.

Франсуа так боялся, что она вновь исчезнет, что стоял неподвижно, затаив дыхание. Когда она дотронулась рукой до его щеки, он схватил ее и поцеловал. Она хотела отдернуть руку, но он не дал, прижимаясь губами сильнее, наслаждаясь ощущением ее прохладной кожи.

— Мадемуазель, я должен вас снова увидеть… Мне уже вас не хватает…

Ливия наклонила голову. «Наверное, я выгляжу нелепо», — подумал он расстроенно. Если бы он был одним из тех соблазнителей, которые всегда находят нужные слова! Среди его друзей была парочка таких. Как они поступали в таких ситуациях? Чтобы выглядеть убедительными, им хватало определенного выражения лица, блеска в глазах, едва заметного движения торса. Франсуа боялся показаться смешным, но он не мог скрывать свои чувства.

— Прошу вас, синьорина. Без вас я потеряюсь в Венеции, — добавил он с легкой улыбкой, пытаясь держаться естественно.

— Однако вы прекрасно нашли дорогу в Мурано, — пошутила она.

— Да, но тогда я еще не знал вас. Теперь все изменилось.

Он осознал, что эти слова значили гораздо больше, чем она могла себе представить. Ливия задумчиво смотрела на него, снова став такой далекой, что ему захотелось прижать ее к себе из страха, что она исчезнет. Когда их губы соприкоснулись, она не отстранилась, не пыталась его оттолкнуть, но и ничего не делала, чтобы его как-то ободрить. Он закрыл глаза.