Последние каникулы - Лев Хахалин

— Кого привез, доктор? — окликнул Вадика грязный, голый до пояса Сережа–комиссар.

Они нагнали директора уже на сходнях.

— Где ваш чайник–начальник–командир? — неприветливо спросил комиссара директор. — Вижу, липовые наряды закрываете? Рамы где? А по бумажкам их уже вставили.

— Сегодня вставим. — Комиссар покраснел. — У нас плотники хорошие, сейчас вставят.

— А какую работу себе напишете? — Директор прошелся по комнатам первого этажа, разглядывая кладку. — Это кто же клал? Знал, что дела плохи, но что так! Не вздыхай, — сказал он комиссару. — Это мне вздыхать надо.

В квартирах первого подъезда уже настилали полы. Вадик увидел вспотевшего Автандила и показал ему кулак. Автандил по–восточному присел на корточки, опираясь на топор, и чуть улыбнулся ему. Губы у него были пересохшие, глаза нехорошо блестели. «Только до обеда, клянусь!» — прошептал он.

На втором этаже суетились подсобники. Директор уставился на Игорька, который, насвистывая и не обращая внимания на зрителей, лепил кирпичи на толстый слой раствора. Потом мимо прошел Вовик, волоком тащивший чуть нагруженные раствором носилки. На полуголом Вовике было соломенное сомбреро, вокруг пупка лучилось вытатуированное солнышко, а скрутившиеся в веревочки концы шейного платка плохо прикрывали наколку на груди «Не догонишь!».

— Ударник, а? — оглядываясь на комиссара и Вадика, спросил директор. Вовик приподнял сомбреро. — А ну, ребята! Шабаш! Собирайтесь сюда! — созвал директор отряд. Он вытер чистым платком лицо и, навалив друг на друга носилки, твердо сел на них.

— Чего делать будем, ребята? — спросил он слишком громко, не рассчитав, и получилось, будто он крикнул. — На сколько надо стены еще поднять, а? На полтора метра? Кладем на это две недели.

— Десять дней, — вставил комиссар.

— Ладно, десять! Потолочные перекрытия положить, залить их, а? Неделю, верно? Крышу собрать — десять дней. А отделочные работы? Не поспеваете, ребята!

— Мы постараемся, — тихо сказал комиссар. Он так и не сел, курил, осунувшийся, серый.

— Ребята, это не митинг, давайте конкретно, по делу. Вам этот дом закончить, — он сощурился, прикидывая, — к концу октября. А я обещал бригадирше полеводческой бригады–два вручить ключи от ее квартиры за месяц до ноябрьских праздников. Вы меня обманете, я — ее, — она — меня. Так и пойдет нитка на клубок мотаться. — Он вздохнул и с силой вытолкнул из себя: — Я за десять лет директорства никому ни в чем не соврал, ребята. И моего бригадира и других рабочих обманывать не собираюсь. Это мне экономически не выгодно. Так как же мне теперь быть?

— За горло берет, — довольно громко высказался Вовик. — Мертвая хватка.

— Это вы меня за горло взяли, — возразил директор.

Вадик взглянул на ребят. Большая часть их сидела, понурив головы, только насмешливый взгляд Игорька, да веселый Вовика встретились ему. Захотелось крикнуть: «Ну, не молчите!..»

— Раз молчите, — присматриваясь к ребятам, сказал директор, — я предложение внесу. Такое: здесь остаются только самые квалифицированные каменщики и по три подсобника на них — двое на носилки, один на раствор. Четыре человека, две смены — на бетономешалку. Остальные пойдут разнорабочими в совхоз, чтобы оплатить работу двух настоящих каменщиков. Я их нашел. Придут они через два дня. Тогда, может быть, что–нибудь успеете сделать, А то… — Он покачал головой. — За что вы взялись, цыплята? Это ведь дом для людей, дом! — Он оглянулся на комиссара, который кусал губы. — Начальство молчит. Ну, думайте. И высказывайтесь, не слышу ваш голос!

— Пусть штаб решает, — подал голос неузнаваемо изменившийся в грязной одежде Витя, экс–завхоз.

— Вот ты и скажи, ты ж завхоз — материальное обеспечение.

— Сняли его через хороший аппетит, — доложил Вовик, привстав.

— Э, да у вас тут революция, — протянул директор. — Ну, ладно! Как полагается: сутки вам на размышление. Думайте, думайте!..

— А машина? — спросил Юра Возчиков, — Без машины все впустую.

Директор ухмыльнулся:

— Машину дам — благодарите вашего доктора: не могу ему отказать. А вот шофера ищите. Думайте, ребята! — Он пожал Вадику руку, кивнул комиссару и сбежал по лестнице вниз.

— Ну, док, дожал ты командира, — подошел к Вадику Игорек, картинно закурил сигарету. — Перед тем, как об этом собрании рассказать, полечи его сначала, а то, гляди, окочурится командир наш, Валя Кочетков.

— А где он? — спросил Вадик комиссара, поглядывая на тихих ребят. Они не расходились. Ждали команды.

— Тут такое было! — плюнул комиссар. — Чуть драка не получилась. Он в лагерь убежал, а Автандил. в испуге, оттуда. Автандил, иди–ка!

Автандил рассказал, как командир ворвался в лагерь, зажимая кровивший нос, накричал на девчонок, сунувшихся к нему с ватой и перекисью, переоделся и куда–то ушел.

— Его стукнул кто–то, что ли?

— Да нет, жаль! — Комиссар сморщился. — Прямо с утра сначала он на Юрку набросился: «До полночи гуляешь, потом спишь на ходу!» Юрка говорит — на шип рамы делают, а на гвоздях не делают! Ну, он опять орать — теперь на Вовика. Раньше на Моне душу отводил, теперь, видишь, на Вовике. А с того, где сядешь, там и слезешь. Я говорю ему: не дергай ребят, поди успокойся, не роняй себя перед отрядом, а он орет: «Да ну вас, салаги! Связался я с вами на свою голову!» — послал нас подальше, покраснел — и тут кровь у него из носу как пошла!..

Вадик ойкнул:

— У него криз — давление прыгнуло! Куда он делся, черт возьми? По дороге может в обморок свалиться!..

— Не дергайся! — Комиссар схватил Вадика за рукав. — Стой! Ты тут мне сейчас нужен. Мужики! — Он встал, еще раз громко крикнул: — Ребята! Давайте все сюда! Объявляю собрание! Открытое, комсомольское. Вовик, ты оставайся. — Сережа перевел дыхание, кашлянул. Лицо у него было решительное. — Все слышали, как Кочетков сказал: откажусь от командирства? Ребята, он не раз нам этим угрожал. Так что давайте решим — оставим его нашим командиром или нет? Что вы молчите? Говорить разучились? Опять по углам шушукаться будем? Хватит! Теперь — только вслух, громко. Ну? — Отряд молчал. — Ставлю на голосование: кто за то, чтобы Кочеткова снять с должности командира нашего отряда? — Комиссар первым поднял руку, оглянулся на Автандила, на Вадика, посмотрел на ребят, сидевших на отшибе. — Одиннадцать, двенадцать… девятнадцать… двадцать один. Кто против? Пять. Воздержались — пять. Все! Сняли мы его! — почти ликующе воскликнул комиссар. Среди ребят пошло какое–то движение, кто–то довольно засмеялся. — Теперь предлагайте кандидатуры нового командира. Надо ведь, куда деваться!.. А «варяг» нам не нужен. Мы сами за все в ответе. Верно?

— Вовика! — крикнул, приподнявшись с пола, Игорек. — А что?

— Пиши себя, комиссар. — Автандил гневно посмотрел на Игорька. — У тебя вся власть будет. Единоначалие. Я — за!

— Юру! — предложил осторожно комиссар, — Юру. Он дело знает.

— Моню! — выкрикнул Вовик. Комиссар показал ему кулак.

— Не пучься! — предостерег его Вовик. — Гляди, а то и у тебя носом кровь пойдет, — озабоченно сказал он. Ребята беззлобно засмеялись. Что–то изменилось в их настроении, это почувствовали и комиссар, и Автандил, и Вадик.

Препирались недолго. И командиром выбрали Юру. При голосовании воздержался только Витя — бывший завхоз.

— Ребята! — выйдя вперед, тонким голосом сказал покрасневший Юра. — Как насчет предложения директора? Примем?

— А что делать? — отозвался комиссар. — Кто пойдет в совхоз со стройки, давайте здесь и решим. Мы должны дом сдать! — крикнул он. — Должны. Понимаете? На шута тогда все это, если мы дом не сдадим!.. Загубим его ведь, дом–то!

— Я лично в рабство не пойду, — объявил Игорек. — Хоть отчисляйте меня. Понял, Серега? И вообще что за дела? Мы отряд — что можем, то и сделаем! А тут работорговля, мужики! Ну, чего молчите, народ–терпеливец? Громко скажите!

— Пойдешь, — спокойно сказал Юра. — Разомнешь белые косточки. Кто против того, чтобы Игорек пошел, говорите.

Только это он и произнес, но за этим все, и Игорек, почувствовали такую решимость, что, непривычные, даже слова не вымолвили. При полной тишине Юра осторожно назвал несколько фамилий.

— Машину завтра дадут? А шофера где взять? — Юра посмотрел на Вадика, сидевшего среди ребят.

— Послезавтра шофер будет, — громко, чтобы все слышали, ответил Вадик.

— Родишь, что ли, его? — спросил Игорек. — Ловкий ты парень, доктор! Ну, посмотрим!

— Слушай, Вадик, — задержал его комиссар. — Напиши протокол собрания. Так напиши, чтобы ясно все было, ну, чтобы гладко и четко.

Протокол Вадику дался легко — сухой и точный.

А потом он остался на стройке, проработал с ребятами до обеда, таская кирпичи. Парило; пот, сначала заливавший все лицо, высох, кожу стянуло. Через час спина у него одеревенела, а руки, руки отсутствовали…