Тени надежд - Евгений Токтаев

– Проклятье! – прорычал Кратер, – проклятье!

– Если повернемся спиной, догонят, – покачал головой Танай.

– Нужно уходить бегом, – твердил свое Эвмен.

– Ударят в спину.

– Значит нужно оставить заслон... – уверенно сказал Танай.

– ...из смертников, – закончил за него Кратер.

Повисла пауза. Недолгая. Танай, выпрямившись во весь рост, шагнул вперед.

– Я останусь! – он посмотрел вокруг, – кто со мной?

– Я с тобой, Танай, – шагнул вперед Андроклид.

– И я, – поспешил за другом Неандр.

– Нет, – отрезал лохаг, – если остается декадарх, уходит димойрит. И наоборот. Ты уходишь, Неандр.

– Но...

– Никаких "но", – негромко, но так, что у всех мурашки по спине пробежали, сказал Кратер, – оставим один лох, составной. Из разных отрядов. Только добровольцы. Те, у кого есть сыновья. А сами пойдем быстро. Очень быстро. Нужно сохранить армию, то, что осталось. Спасти Македонию! Эти шакалы теперь накинутся...

– У Андроклида нет сыновей! – голос Неандра дрогнул.

– Успокойся, брат, – Андроклид положил руку ему на плечо, – так надо. Я ведь гол, как сокол, а у тебя семья. Так нужно.

– Один лох, – задумчиво проговорил Эвмен, – почти триста.

– А как иначе, кардиец, – сверкнул зубами в улыбке Танай, – это же Фермопилы!

Линкестиец стоял на коленях, уткнувшись носом в землю. Руки связаны за спиной, ремнями стянуты у локтей. Ноги свободны, ну и что с того? Не убежишь... Некуда бежать.

Союзники ликовали, шум стоял нисколько не меньше, чем в битве.

Чья-то нога ткнулась в бок.

– Вставай.

Линкестиец не без труда поднялся на ноги. Он не был ранен, но помят изрядно.

– Не бей его, Харидем.

Два человека. В доспехах, без шлемов. Один худой, высоколобый, чуть лысоватый. Светлые кустистые усы и борода скрывают рот. Другой покрепче, кудрявый, чернобородый, загорелый, как эфиоп, золотая серьга в правом ухе.

– Ну что, Линкестиец, не узнаешь меня? – спросил чернобородый.

Александр медленно покачал головой, чуть наклонился в сторону и сплюнул кровь.

– А я тебя помню. Видел при дворе Филиппа, когда с ним еще можно было разговаривать. Только ты тогда совсем сопляк был.

– Повежливее, Харидем, – поморщился худой.

– С какой стати?

– Ты забыл, о чем мы договорились?

– Ну, дай мне насладиться моментом! Ведь ни одного больше пса из верхушки не осталось! А тут целый князь Линкестиды!

– Уважаю твое желание отомстить, но лучше направь гнев на других. Например, на Антипатра.

– Еще бы нашли его...

– Харидем?! – раздался чей-то крик, – стратег?

– Здесь! – обернулся чернобородый.

К ним спешил какой-то воин с небольшим кожаным мешком в руках.

– Нашли!

Харидем принял мешок, осторожно заглянул внутрь, словно опасаясь увидеть гадюку. Расплылся в злорадной ухмылке.

– Легок на помине! Вот такого тебя я люблю! – он сунул руку внутрь и вытащил... – смотри, Линкестиец. Смотрите все!

Александра передернуло. Харидем держал за жидкие волосы голову его тестя.

– Какое варварство, – поморщился худой, – что, нельзя было иначе?

– Не-ет! – прошипел стратег, слизнул кровь с бледной холодной щеки своего врага.

Худой даже чуть отошел в сторону, скривившись от отвращения.

– Убери, прошу тебя.

– Ладно, – послушался стратег, сунул голову в мешок и протянул воину, – отнеси в мой шатер и охраняй, как свою.

Худой повернулся к Линкестийцу.

– Боишься? Не бойся. Для тебя время страхов прошло, Александр из Линкестиды, царь македонский!

Анабасис Антигона

Посреди улицы, заваленной мусором, растащенным из полуразрушенной баррикады, на бурых от засохшей крови булыжниках мостовой, лежала голова. Она таращилась единственным глазом на ворону, что нетерпеливо подпрыгивала поблизости, подозрительно косясь на свою более наглую товарку, сидевшую на голове, и суетливо ковырявшую клювом пустую глазницу.

– А ну пошла прочь, поганая тварь!

Ворона так увлеклась, что едва не проворонила прилетевшую палку, от которой смогла увернуться в самый последний момент. Обе падальщицы, громко хлопая крыльями поспешили убраться, но не слишком далеко. Уселись на крышу соседнего дома и сердитым карканьем выразили свое отношение к отогнавшему их от трапезы человеку.

Голова, которой давно уже безразлично, что с ней происходит, взлетела с мостовой, подхваченная на жесткие, свалявшиеся на затылке волосы.

– Так и есть, это Варахран. Вчера в спешке забыли... – произнес поднявший голову.

– Бедняга, совсем не узнать, – сочувственно протянул другой голос, – у-у, нечисть!

Последние слова относились к воронам, одна из которых, подпрыгнув разок на козырьке крыши, поспешила ретироваться, а вторая, склонив голову набок, следила за двумя щитоносцами-такабара, одетыми в одинаковые голубые рубахи и красные фригийские колпаки. Их щиты, выполненные в форме полумесяца, закинуты за спины. Один из воинов положил отрубленную голову в мешок, второй выдернул из борта перевернутой телеги застрявший топор. Еще несколько их товарищей подбирали с мостовой оружие, как целое, так и поломанное, несшее на себе бурые запекшиеся пятна, растаскивали к стенам телеги и бочки, перегораживавшие улицу. Большую часть трупов уже убрали.

– А ну, расступись!

На улице появились два десятка воинов в шафрановых одеждах и башлыках, прикрывавших лицо от подбородка до носа. Вооруженные прямоугольными щитами и короткими копьями, они бежали трусцой, друг за другом, двумя колоннами, образуя коридор и выгоняя такабара за его пределы.

– Дорогу! Дайте дорогу!

По мостовой застучали копыта. Несколько всадников, обдав пехоту ядреным запахом свежего конского навоза, пронеслись по улице. У завала им пришлось остановиться, один из них, багрянобородый перс, весь в золоте, даже поднял коня на дыбы.

– У, Акем Мана[10]! Долго копаетесь, дети шакала! Быстрее расчистить! – для пущей убедительности всадник, явно главный здесь, стегнул плетью одного из такабара, те сразу же забегали быстрее.

Через завал пробирался человек.

– Господин! Господин Фарнабаз, Сирфака там нет!

– Как нет?! – возопил Фарнабаз, флотоводец Великого царя, снова подняв на дыбы атласно-черного тонконогого жеребца, отчего у него с головы едва не слетела тиара, – куда провалился этот шелудивый пес!

– Не знаю, господин!

– О, Ненавистный, за что обратил на меня свой черный взор? Защити светозарный Михр[11] и надели этих бесполезных людей хоть толикой храбрости! – Фарнабаз повернулся к одному из всадников и приказал, – разыщи Мемнона, немедленно!

Родосец приходился Фарнабазу, сыну Артабаза, бывшего сатрапа Фригии-на-Геллеспонте, родным дядей. Отец флотоводца, давний друг Мемнона, много лет назад женился на сестре эллина. Племянничек, однако, слыл изрядным гордецом и в данный момент мнил себя выше дядюшки, ибо командовал немалой частью персидского флота, а родосец по его мысли – разбитый македонянами неудачник. Хотя и родственник, друг отца, которого следовало почитать. Фарнабазу около двадцати пяти, но пышная, окрашенная охрой борода, делала его гораздо старше своих лет.

Мемнон отыскался в гавани, где он командовал погрузкой войск на корабли. Этот сорокашестилетний муж, одетый по-персидски, выделялся в толпе эллинских наемников, как пестрый петух среди одинаково-безликих кур. С флотоводцем они не пересеклись, ибо тот прибыл в город не по воде, а прискакал верхом.

Эфес, раскинувшийся в окружении холмов и болот, располагался в тридцати стадиях от моря, однако имел сразу две гавани, одну в устье реки Кайстр, где сейчас стояли пятьдесят триер Фарнабаза, а другую прямо в черте городских стен. Внутренняя рукотворная гавань, довольно обширная, соединялась с рекой узким и длинным каналом. По этому каналу один за другим корабли Мемнона выходили в море.

– Ты что делать, дядя?! – от возбуждения перс слегка коверкал эллинскую речь, хотя этот язык ему не менее родной, чем персидский, – кто тебе позволять уходить Эфес?

– Три дня назад они уже были в Смирне, Фарнабаз! Нагрянут сюда в любой момент! А ты видел, что тут творится?

– Это все неумение глупый Сирфак. Не мог утихомирить толпу нищих! Шахиншаху станет известно все.

– Давай, беги к царю, докладывай, племянничек, – огрызнулся Мемнон.

Фарнабаз помрачнел.

– Я не стану доносить на тебя, дядя, как ты мог подумать! Но этому ублюдку, которому доверили город, не сносить головы!

– Не известно, кто дотянется до него первым. Ты недоволен, что я оставляю Эфес? А кто, вместо того, чтобы оказывать помощь, увез полторы тысячи бойцов в Аттику!

– Я выполнял приказ Автофрадата, а он – Великого шаха!

Военачальник Автофрадат командовал основными силами персидского флота, молодой Фарнабаз был у него на подхвате.

– Я не виню тебя, а лишь объясняю сложившуюся ситуацию. Половина оставшихся наемников разбежалась, едва эти шакалы узнали о нашем разгроме при Гранике. И смерть Александра не смогла остановить трусов.