Без права на развод (СИ) - Шагаева Наталья

Наверное, так и должно быть. Мама должна помогать и учить, но меня почему-то эта перспектива совсем не радует. Я ей не нравлюсь, она не в восторге от нашего брака и совсем не обрадовалась внуку.

— Прости, — поражает ее перемена настроения. Женщина меняется в лице, смягчаясь. — И ты прости меня, Лера. Все никак не могу пережить утрату, — ее голос становится удрученным.

— Я все понимаю, — отвечаю, немного расслабляясь. — Представляю, как вам тяжело. — У Артура звонит телефон, он выходит из-за стола и идет разговаривать в гостиную, оставляя нас Региной Альбертовной наедине. Вдыхаю, отпивая сок. — Я совершенно ничего не знаю о беременности и хотела бы, чтобы вы мне помогли, — пытаюсь наладить общение, но женщина как-то зло усмехается.

— Ну хватит устраивать этот спектакль! — кидает мне она. — Передо мной не нужно строить из себя невинную овечку! — Я хочу ответить этой женщине, которая сейчас смотрит на меня как на грязь, открываю рот и тут же его закрываю. — Это ты можешь Артура впечатлять своими невинными глазками, мужики всегда ведутся на таких мышек. Сколько тебе нужно денег, чтобы ты потерялась и оставила моего сына в покое?

— Мне не нужны деньги! — глаза начинает щипать от подступающих слез, но я не хочу плакать перед этой женщиной.

— Да ладно, захомутала моего сына, быстро забеременела. Захотела красивой жизни? Так я не дам тебе жизни. Лучше сейчас возьми деньги, избавься от ребенка и скройся!

— Что вы такое говорите?! — не выдерживаю, соскакивая с места и борясь со слезами. — Я люблю вашего сына. И… — не могу больше говорить.

— А сейчас ты побежишь жаловаться, настраивая Артура против меня.

— Не побегу! — кидаю ей и выбегаю из столовой, сталкиваясь с Артуром, который ловит меня за талию.

— Что с тобой? Ты куда? — спрашивает он, заглядывая мне в глаза.

— Мне что-то нехорошо, отвези меня домой, — прижимаюсь к нему и глубоко дышу, не понимая, в чем я виновата, и почему его мать решила, что я корыстная.

ГЛАВА 17

Валерия

Мы поженились через три недели. Скромно, быстро и без пафоса. На мне было белое платье в греческом стиле, скромные макияж и прическа, но чувствовала я себя королевой. Стилист, который меня преображал, просто волшебник. Сама себя не узнавала в зеркале. Артур неустанно шептал мне, насколько я красива, что он завидует сам себе и безумно ревнует к тем, кто на меня смотрит, потому что я принадлежу только ему. А я таяла от его ревности, от любви к моему мужчине, от нежности и нашей близости. Голова кружилась от счастья. И даже косые взгляды и поджатые губы Регины Альбертовны не омрачали этот день. В конце концов, я выходила замуж не за нее, а за Артура.

Позже, когда в усадьбе мы праздновали этот день в узком кругу, мама Артура растрогалась и уже смотрела на меня мягче, а потом и вовсе попросила прощение, оправдываясь тем, что сын у нее один, и она желает ему счастья. Я не держала зла, отпустила все обиды и просто наслаждалась жизнью, чувствами и любовью.

На следующий день после свадьбы, мы улетели в Грецию. Столько эмоций и впечатлений не получала за всю свою жизнь. Казалось, я попала в рай на земле. Мы заселились даже не в отель, а в огромную виллу на берегу моря. Если вы никогда не видели моря, скажу сразу: оно не такое, как вы его представляете. Оно гораздо лучше! Море необъятное, неповторимое и завораживает своей мощью. По ночам оно мерцает в лунном свете, а днем ласковое и теплое.

Это был настоящий медовый месяц, слаще не бывает. Пусть Артур ни разу не сказал напрямую, что любит меня, но мне это и не нужно. Он любил меня без слов. Иногда нежно и мучительно долго лаская мое тело, нашёптывая столько сладких слов, от которых постоянно кружилась голова. А иногда дико, страстно, больно, но так хорошо, до полной потери самой себя. Он словно жадно пил меня, а я отдавала себя без остатка.

Мой сумасшедший муж мог неожиданно прижать меня к стене и целовать, кусая губы, одновременно лихорадочно стягивать трусики и резко входить в меня сначала пальцами, заставляя извиваться, выкрикивая его имя, а потом членом, настолько пронзительно, что сам хрипло стонал и содрогался.

Он брал меня в таких местах, что даже стыдно вспомнить. В бассейне, на кухонной тумбе, на полу, с утра на обеденном столе, предварительно сметая с него посуду, в ванной, в душе, терзая мое тело, словно дикий, голодный зверь.

— Я так тебя люблю, что даже страшно, — шептала ему я, уткнувшись в шею после очередного дикого секса. А он ничего не отвечал, гладил меня по волосам, пытаясь восстановить дыхание. — Страшно, что я проснусь, и это все окажется сном, — смеюсь, зажмуривая глаза, трусь носом об его шею, вдыхая запах нашего секса. — И тебя нет, и нашего ребенка, и этого счастья нет — все приснилось…

— Эй, котенок! — усмехается Артур. — Мы есть, — обхватывает мою грудь и больно сжимает сосок, настолько, что я вскрикиваю. — И очень даже реальные. Чувствуешь? — смеется он и тут же ловит сосок губами, лаская его языком…

Прошло полгода, и сон не закончился.

Мы и правда реальные, об этом каждый день мне напоминала наша растущая внутри меня дочка. Артур уже дал ей имя. Как только нам сообщили на УЗИ, что у нас будет дочь, Артур стал называть ее Данной. А я была не против и сразу приняла это имя.

Мы жили в усадьбе, в доме, который я полюбила всей душой и считала своим. «Это твой дом, Лера, ты в нем хозяйка, твори, что хочешь, котенок», — так постоянно говорил Артур. Вокруг природа, Арчи и мои любимые лошади в конюшне — это самое лучшее место для дома и нашей семьи.

Артур много работал, иногда он оставался ночевать в городе, потому что физически не успевал приехать домой, но я не обижалась, прекрасно понимала: для того, чтобы все это иметь и жить в роскоши, нужно много работать. И самая сложная работа у главы компании.

Ко мне часто приезжала сестра, оставалась на выходные, но в основном я проводила время со Светланой Михайловной, нашей домработницей. Я считала ее членом семьи и называла тетей Светой. Она такая добрая, теплая, понимающая — как мама. Нет, не как моя мать, а как настоящая мама… Она давала мне много советов и многому научила. У женщины двое детей, внук, и я ей доверяла во всем. Мы вместе готовили ужин, пекли вкусные булочки, рулеты и еще много вкусностей. Она даже ругала меня за то, что стараюсь все делать сама. А я смеялась, когда она кричала: «Лерка, хватит трясти животом, успокойся! Артур Робертович оторвет мне за тебя голову!» И все было хорошо, по крайней мере, мне так казалось.

С Региной Альбертовной почти не виделись. Как только мы вернулись из свадебного путешествия, она уехала в Израиль. В какое-то место, похожее на наш санаторий, я не вдавалась в подробности, потому что общались мы натянуто. Свекровь приезжала к нам на несколько дней, но больше занималась своими делами. Мы мило друг другу улыбались, общаясь на отстраненные темы. Но я боялась оставаться с ней наедине, ее улыбки и умиление моей беременностью казались неискренними, а в ее темных глазах мелькали брезгливость ко мне и ревность к сыну. Потом свекровь уехала назад в Израиль, и я выдохнула.

Ноябрь выдался теплым, по всем приметам уже должен был лежать снег, но на улице шли холодные дожди, и ветер гонял жухлую листву. На улице стемнело. Тетя Света взяла выходной и уехала проведать внука, а я осталась в доме совершенно одна. Я люблю этот дом, несмотря на размеры, но мне неуютно оставаться в нем одной, иногда даже страшно, как маленькой девочке. Всегда кажется, что кто-то выскачет из темного угла.

Сегодня пятница, скоро должен приехать Артур, и впереди пара выходных вдвоем. Последнее время во мне играют гормоны, и я безумно скучаю по мужу, а иногда даже устраиваю ему истерики со слезами и претензиями. Мне эгоистично хочется его больше: завтракать, обедать, ужинать вместе, смотреть фильмы по вечерам или просто гулять с собакой, ездить в клинику на прием к врачу, ходить по магазинам, выбирая нашей дочери одежду. Понимаю, что это все «женские» дела, а глава компании не может бросить все и ходить со мной по магазинам. Но все равно обижаюсь, когда Артур откупается безлемитной картой и простит заняться «женскими» делами с сестрой. Понимая, что мои истерики смешны, я извиняюсь, но мне все равно не хватает Артура.