Назло громам - Джон Карр

— Одри Пейдж?

— Не притворяйтесь такой глупой, Паула.

— Я вовсе не глупа — ни намеренно, ни как-либо иначе. Я только спрашиваю…

— У полицейских, — горько произнес Десмонд Ферье, — может быть только один ответ: убийство. Ева думала — или говорила, что думает, — продолжил он с задумчивым взглядом, — что я пытался обойти собственного сына и сам собирался жениться на Одри. Таким образом, получается, что мы с ней вместе решили прикончить Еву, — такое случалось в этом мире пару раз. Как вы думаете, доктор Фелл, может существовать подобная версия?

— Ох… кха-кха! Да. Очень боюсь, но у полиции вполне могут возникнуть подобные понятия.

Паула облизала губы.

— Но вы… вы же этого не делали, правда? Господи, вы же не делали этого?

— Нет, не делал. Черт побери, не было ничего подобного. Что я должен отвечать полицейским, когда они скажут, что я сделал это?

— Но у вас… у вас не было связи с ней? С Одри Пейдж? Этой слишком впечатлительной и слишком романтической юной леди, которая настолько помешана на Брайане Иннесе, что позволила убедить себя приехать сюда в надежде, что он немедленно последует за ней, чтобы увезти ее обратно.

Секунд десять все молчали.

Доктор Фелл, откинувшись на спинку кресла, затаив дыхание, смотрел на Десмонда Ферье. Улыбка Ферье стала еще шире и еще зловещее. Брайан, с трудом различавший в темноте своих собеседников, шагнул к Пауле, повернувшейся к нему лицом.

— Что скажете, мистер Иннес?

— Что? Что вы сказали?

— Что я сказала? А разве вы, будучи человеком разумным и цивилизованным, не ведете себя сейчас как глупец? Вы же знаете, что девушка поступала именно так. Каждое слово, которое она о вас говорила, и, думаю, каждое слово, которое она говорила вам, делали это совершенно очевидным для всех. Когда сегодня утром она позвонила и попросила увезти ее отсюда, неужели вы об этом не догадались?

Глава 10

— Так, значит, вы не догадались об этом? — еще громче и настойчивее повторила Паула. Казалось, она разговаривала скорее не с ним, а сама с собой — одинокой странной фигурой, силуэт которой вырисовывался на фоне высокого окна. Паула спокойно встретилась с Брайаном взглядом. — Простите, если это прозвучало немного грубо. Но дело в том, что это — правда. Женщины, подобные Одри Пейдж, могут влюбиться только в мужчин старше себя, которым они придают романтический ореол. В такого, как вы, или как тот человек у камина, который находит все происходящее очень забавным. Неужели это никогда не приходило вам в голову — я имею в виду то, что касается вас?

— Да, приходило, — честно признался Брайан, — и не раз. Я надеялся, что все было именно так, да и сейчас надеюсь. Однако мне кажется, что человеком более всего пострадавшим в этом скверном деле является Филип Ферье.

Человек у камина рассмеялся:

— Никогда не старайтесь быть джентльменом, дружище. Хватайте, что можете, и благодарите судьбу за это. — А затем совершенно другим тоном добавил: — Хотя женитьба — совершенно другое дело. Мы должны предостеречь вас от женитьбы на ней.

— Вы полагаете, что можете сделать это?

— Полагаю, что могу попытаться.

Поскольку Паула считала совершенно безнадежными мужчин с возбужденным самолюбием и тщеславием, она решила перейти к вещам, гораздо больше ее волновавшим:

— Десмонд, прекратите! Если бедная Ева думала, что вы добиваетесь Одри Пейдж, тогда это объясняет многое из того, что я не могла понять: я не понимала, отчего девушка так напугана, почему Ева была так мила и ласкова с ней до того момента, как Одри перешагнула порог этого дома. Но прошу вас: довольно притворства! В конце концов, это совсем не смешно.

— Притворства, да? Вы полагаете, что я нахожу это смешным?

— По крайней мере, это так выглядит.

— Тогда поразмыслите еще, ангелочек. Я смеюсь, как вы выразились, потому, что моя история чертовски глупа и каждое слово в ней — правда. Мне приходилось играть подобную роль, но я никогда не ожидал, что такое произойдет со мной в реальной жизни. Спросите меня почему?

— Десмонд, я…

— Давайте, Паула! Ваши большие глаза никого не обманут. Вначале вы выпытываете суждения у людей, которые даже не подозревают, насколько опрометчиво они поступают до тех пор, пока не увидят свои слова процитированными на первой странице. Ну что ж, давайте, оттачивайте свое мастерство на мне!

— Десмонд, я не могу! Не сейчас.

— Тогда кто-то другой должен сделать это, чтобы все узнали, как я веду себя. — Ферье повернул свирепое лицо к Брайану: — Может быть, вы, дружище? Не хотите ли задать мне несколько вопросов?

— Только об этом и мечтаю.

— Тогда вперед! Разве что если доктор Фелл…

Но доктор Фелл молчал. Погруженный в свои мысли, сосредоточенный и немного испуганный, он переводил взгляд с Ферье на Паулу и снова на Ферье. Это сильно потрясло Паулу, тогда как на Десмонда Ферье не произвело никакого впечатления. Фигура Ферье в парчовом халате царила, словно Отелло на сцене.

— Оракул и авгур безмолвствуют. Из него ничего не вытянешь. Фон готов, можно смешивать краски, только поменьше дилетантства. Это я к тому, что вы, надеюсь, умеете допрашивать свидетеля.

— Постараюсь, — торопливо и сердито буркнул Брайан. Опрос он начал очень неуверенно, но с самого начала: — Состояли или не состояли вы в любовной связи с Одри?

— Хо! Это единственное, о чем он может думать!

— Так состояли или нет?

— Нет, не состоял. Что-нибудь еще?

— Да. Мистер Ферье, вы ведете дневник?

Тишина наступила так внезапно, как удар гонга. Паула быстро взглянула на Ферье; глаза доктора Фелла забегали.

— Да, я веду дневник. Я вел его двадцать лет. А почему вы об этом спрашиваете?

— Готовы ли вы передать этот дневник полиции?

— Нет, конечно нет. Не больше, чем хотел бы опубликовать его в континентальном издании «Дейли мейл». А кто бы на такое согласился?

— Вчера вы уехали из дому около семи часов вечера и не возвращались до половины одиннадцатого. Куда вы ездили?

— Как я уже говорил доктору Феллу, я обедал один, если это можно назвать обедом.

— Где это происходило?

— В «Пещере ведьм».

— «Пещере ведьм»? Что это такое?

— О нет! Я согласился только отвечать на вопросы, дружище, а не обучать вас тому, что вы уже давно должны были сами знать.

— Почему вы так внезапно решили ехать обедать в одиночестве?

— Потому что больше не мог выдерживать притворства моей дорогой жены, а может быть, ее болтовни. Кроме того, мне хотелось кое-что обдумать.

Паула, сжав руки, тихо вздохнула, почувствовав в поведении Десмонда Ферье одну лишь безнадежность, повернулась и быстро пошла к буфету, стоявшему между двумя окнами, в сторону фасада. Протянув руку к графину с бренди, она вдруг замерла, так и не дотронувшись до него.

Ферье смотрел на Брайана с застывшей приятной улыбкой.

— В половине одиннадцатого, узнав, что миссис Ферье уехала на такси, вы поехали прямо в «Отель дю Рон». Ответьте, пожалуйста, на ваш собственный вопрос: откуда вы узнали, что она поехала туда?

— Я не знал.

— Неужели?

— Но это было вполне естественное предположение, — быстро возразил Ферье. — Мне сказали, что Ева отправилась пообедать. Сам я часто обедал там, как и все вы. Для нее было вполне естественным искать меня там.

— А вам искать ее? После того, как она уже пообедала у себя дома?

— А почему бы и нет?

— Вы только по этой причине направились в тот отель?

— Да!

— Очень хорошо. Если вы полагали, что Одри угрожает опасность, то почему позволили ей приехать сюда?

— Потому что я был почти уверен, что моя дорогая жена блефует, и что реальной опасности нет. Одри и сама так не думала. Спросите ее!

— Откуда вам известно, что думала Одри?

— Говорю вам, спросите ее! Ну ладно, мы оба ошибались: моя жена покончила с собой, попытавшись возложить вину на Одри. У Евы не было никакого повода для подозрений, однако она считала наоборот. — И снова у Ферье появился застывший пристальный взгляд. — Так называемое убийство было самоубийством. Это единственное преступление, которое смогут обнаружить копы.

Брайан, терзаемый сомнениями, никак не мог составить собственного мнения.

— По сравнению с малым из Дунсинана, который от страха стал белее сметаны,[5] — негромко воскликнул Ферье, щелкнув пальцами, — я довольно успешно справился с объяснениями! Можете напускать на меня полицию.

Паула, стоявшая у буфета, резко обернулась и воскликнула:

— Десмонд, ради бога! Будьте осторожны!

— Говорю вам, напускайте!

— Послушайте, — заговорил Гидеон Фелл, — пора остановиться. — Резкость этого благоразумного голоса на фоне взвинченных нервов принесла тишину, но не мир. Медленно, с невероятными усилиями доктор Фелл встал с кресла. — Сэр, — нешуточно грозно произнес он, — было бы лучше, если бы вы посмотрели в лицо тому факту, что смерть вашей жены была убийством. Ни я, ни кто-либо другой не сможет помочь вам, если вы заставите нас слушать ложь. У вас еще есть что сказать мне?