Назло громам - Джон Карр

— Прошлой ночью, — продолжил доктор Фелл, — вы говорили, что миссис Ферье может попытаться убить Одри Пейдж, или себя, или вас. Если помните, я предположил, что опасность угрожает самой миссис Ферье.

Знаменитый голос прозвучал немного фальшиво:

— Ева — славная старушка и всегда была такой. Так что же случилось?

— И все же мои предупреждения не могут служить оправданием того, что я не уследил…

— Да бог с вами! Что произошло?

— Нет! — воскликнул доктор Фелл, когда Десмонд сделал шаг вперед. — Вам сюда нельзя. Давайте спустимся в гостиную, и я все вам расскажу.

— Мистер Иннес!

— Слушаю вас? — коротко откликнулся Брайан, глядя на Ферье. Стоило ему представить Одри Пейдж в объятиях этого человека, как яд ревности отравил его сознание, так же как и яд самобичевания отравлял доктора Фелла. И все же, непонятно почему, в нем не было ненависти к Десмонду Ферье. Внезапно он заметил кое-кого еще.

В холле, метрах в полутора от них, стояла Паула Кэтфорд с выражением ужаса и сострадания на лице. Она уже переоделась и теперь стояла, сложив руки с ярко-красными ногтями, словно для мольбы.

— Мистер Иннес, — пророкотал доктор Фелл, — в комнате мисс Пейдж есть параллельный телефонный аппарат. Будьте так любезны связаться с управлением полиции Женевы; попросите пригласить к телефону мистера Гюстава Обертена и скажите, что у вас есть сообщение от меня. Какие бы затруднения ни возникли, не разговаривайте ни с кем, кроме него, а мистеру Обертену сообщите ровно то, что вы сочтете нужным.

— Боже милостивый! — воскликнул Десмонд Ферье глубоким голосом. — Вы считаете, что стоит делать это?

— Да! — резко ответил доктор Фелл. — Вы обратились ко мне за помощью, и вы ее получите, но все должно быть в рамках закона. — Он взял себя в руки. — Мистер Иннес!

— Слушаю вас, доктор!

— Пожалуйста, после того, как поговорите с мистером Обертеном, присоединяйтесь к нам в гостиной.

Потоки эмоций, как и налетевшая буря, тяжело давили на всех. Шагая наверх, Брайан неожиданно обратил внимание на свою перепачканную одежду и растрепанный вид. Войдя в комнату Одри (точнее, в ту, что называли комнатой Одри), он закрыл за собой дверь.

Именно здесь, запинаясь и заикаясь, Одри рассказала ему, как все случилось. Небольшой чемодан, который она привезла с собой, — по-прежнему открытый и до конца не упакованный, — лежал там же, где он увидел его в первый раз: на стуле в ногах кровати.

Одри не совершала убийства — в этом нет сомнений, и эта мысль должна была радовать его, но все было не так.

Телефон стоял на маленьком столике в изголовье кровати. Потянувшись за трубкой, чтобы взять ее и набрать «ноль», Брайан заколебался. В его сознании, словно джин, выпущенный из бутылки, пронеслась череда образов: он живо ощутил присутствие Одри, взгляд Паулы Кэтфорд и измученный вид Евы Ферье; в его памяти возникла неубранная кровать в комнате Хатауэя, с распятием из слоновой кости над ней, и любопытно было то, что все это давало ему сильнейшее ощущение надвигающейся беды, источника которой он не видел — он только чувствовал его. Стоп, хватит!

Надо использовать время. Мадам Дюваллон должна была прийти к девяти тридцати к нему на квартиру на набережной Туреттини, чтобы приготовить завтрак.

Завтрак, мадам Дюваллон… Мадам Дюваллон, эта храбрая и сердечная пожилая женщина, преданная как бультерьер, которой можно было полностью доверять.

Брайан присел на кровать и набрал номер своей квартиры. Не успели раздаться несколько гудков, как мадам Дюваллон ответила:

— Это вы, месье?

— Да, я, мадам. Нет-нет, я не приеду домой! Но послушайте: к вам приедет молодая леди, правда, не могу точно сказать, как скоро. Не могли бы вы, если возникнет необходимость, дождаться ее? И еще: не могли бы вы передать ей очень важное сообщение? — Едва ли ему нужны были доказательства мгновенного внимания и трепетные заверения. — Передайте ей следующее: «Дорогая, наши планы изменились». И еще скажите, чтобы она ни с кем не разговаривала по телефону и не открывала дверь, если кто-нибудь позвонит. Мадам Дюваллон! Когда вы сами будете уходить, оставьте, пожалуйста, ваш ключ в почтовом ящике внизу. Вы поняли меня?

Хотя мадам Дюваллон буквально сгорала от любопытства, ее ровный голос ничем не выдал этого.

— Я все прекрасно поняла, месье! Это все?

— Еще кое-что: если кто-нибудь когда-нибудь спросит вас об этой юной леди, вы никогда ее не видели и никогда о ней не слышали. Теперь все, благодарю вас.

Брайан немного расслабился.

Его следующий звонок в полицию занял на удивление мало времени. После недолгого ожидания он поговорил с обладателем исключительно интеллигентного голоса, вкрадчивость и учтивость которого сменились озабоченностью. Затем Брайан поспешил вниз. То, что он услышал, еще не видя говорящих, заставило его остановиться на середине лестницы.

— …таково, сэр, — произнес голос доктора Фелла, — свидетельство мисс Пейдж и мистера Иннеса — то, что они видели из окна спальни.

Десмонд Ферье, хоть и потрясенный услышанным, все же не удержался от богохульства:

— Вот это да! Ну прямо как старик Гектор — или как его там? — в Берхтесгадене!

— По-видимому — я подчеркиваю: по-видимому, — тот же случай.

— Ева была одна?

— В определенном смысле — да.

— Так, значит, бедная старушка совершила самоубийство? Бросилась с балкона?

— На первый взгляд — еще раз подчеркиваю: на первый взгляд — ваша жена, вероятно, покончила с собой именно таким образом.

— Тогда почему вы собираетесь допрашивать меня? В любом случае я не могу ничего рассказать о сегодняшнем утре. Я крепко спал, пока Паула не постучала в дверь и не сказала, что ей показалось, будто здесь что-то случилось.

— Это правда, — подтвердила Паула Кэтфорд.

— Сэр, — прорычал доктор Фелл, — меня не очень волнует то, что происходило вчера ночью или сегодня утром. Мне важно знать о некоторых событиях второй половины вчерашнего дня. Кроме того, интересно было бы услышать об увлечениях (вежливо назовем это делами сердечными) целого ряда людей.

Наступила мертвая тишина.

В гостиной стоял полумрак; единственная лампа горела над портретом Десмонда Ферье в роли Гамлета, и это привносило в атмосферу нечто дикое, созвучное тем грозовым облакам, что плыли за окнами на восток.

Нервозный и едва владеющий собой Десмонд Ферье стоял под портретом спиной к камину; рядом с ним — Паула. Доктор Фелл восседал в мягком кресле, обтянутом белым чехлом и выделявшемся в темноте; его лицо частично было обращено к ним. В руках доктор держал альбом с фотографиями. На каминной доске лежала островерхая шляпа сэра Джералда Хатауэя.

Громко и отчетливо прозвучали шаги Брайана, вошедшего в гостиную. Не оборачиваясь, доктор Фелл обратился к нему:

— Вам удалось связаться с Обертеном?

— Да. Месье Обертен передал вам самые изысканные приветствия и обещал быть через полчаса.

Ферье резко вынул руки из карманов парчового халата.

— Через полчаса? Они что, действительно собираются…

— Почему бы и нет? — сказал Брайан. — Кстати, вам он также передал самые изысканные изъявления своего почтения и соболезнования в связи со смертью… и все такое прочее.

— Я, конечно, подлец, и признаю это, — заявил Ферье, глядя на Брайана, — однако не стоит так явно подчеркивать это.

— Никто и не подчеркивает. Никто этого даже не говорит.

— Хотите выпить?

— Благодарю вас, не сейчас.

Тут в разговор вступил доктор Фелл:

— Итак, вернемся к миссис Ферье, к делам любовным и к тому, что привело к вспышке. У нас всего лишь полчаса на то, чтобы откровенно поговорить друг с другом.

— Ну ладно, если вы так настаиваете. — Ферье достал из кармана халата пачку сигарет. — А это действительно так важно?

— Так важно? Ну и ну! Дорогой сэр, вы ведь умный человек и понимаете, насколько это важно.

— Итак?

— По отрывочной информации, — начал доктор Фелл, — полученной из того, что было сказано лично мне или другим, а также из того, что мне довелось увидеть собственными глазами, я попытался составить картину того, что произошло вчера. В деталях я не нуждаюсь, и все же многое мне по-прежнему не ясно.

Так что будьте снисходительны! Я приехал в этот дом примерно в полдень. Вы, ваша жена и я, то есть мы втроем, великолепно пообедали в половине второго. Тогда ваша жена пребывала в очень радостном расположении духа. Она просто сияла. Помните?

Ферье кивнул, достал сигарету, но закуривать не стал.

— Через некоторое время вы извинились и, не объясняя, куда направляетесь, уехали на большой машине. Полагаю, — доктор Фелл приподнял брови, — вы отправились в аэропорт и встретили Одри Пейдж?