Я подарю тебе любовь - Татьяна Алюшина

— Знаю я таких! — обдавая Дениса искорками веселья из глаз, поясняла Ленка. — Эдакие с виду пуританки чопорные: пучочек на голове, очочки, правила поведения, а внутри тайные эротоманки с явной тягой к сексуальным извращениям! Это она тебя «вразумила»?

— Не только. Лен, мое увечье неприятное, противное зрелище. Это так — и все!

— То есть у тебя комплекс неполноценности по этому поводу, и ты сам не можешь смотреть на свою ногу? — допытывалась она, не понимая, отчего так веселится.

— Я могу. Но не хочу больше это обсуждать! — тряхнув ее еще разок для убедительности, жестко сказал Денис.

— Да ладно тебе, Арбенин! Если так уж тебе неприятно, можно цветную татуировочку поверх шрамов пустить! Что-нибудь психоделическое в красно-фиолетовых тонах. Или, если не нравится абстракционизм прикладной, нечто брутальное! Скажем, широкой строкой от паха до лодыжки: «Проснись, Ильич, посмотри на нашу счастливую жизнь!» Или там батальное: «Дембель такой-то, ВДВ не сдается» — и панорамку битвы с танками, пушечками и знаменем полка. А что? Неплохая идея, будешь смотреть и гордиться Родиной!

— Лен, что ты несешь? — сдерживая улыбку и придав голосу суровости, останавливал ее Денис.

— А то! — мгновенно перестала она веселиться. — То, что, как я сильно подозреваю, какие-то фифочки недоделанные «растолковали» тебе доходчиво про «эстетическое уродство»! И ты живешь в уверенности, что калека и все это мерзко, неприятно, фу, бяка! Про руки, думаю, тоже они постарались! Ты поэтому тогда от меня, от нас отключился, поэтому? Вспомнил про руки, а как я полезла портки с тебя стаскивать, то и про ногу, да?

Он кивнул. Голосом сейчас не сумел бы. Случилось с ним что-то такое, непонятное, перелопатившее все внутри, и щемило исцеляющей болью, вскрытой от гноя раны, — то, что он не умел ни анализировать, ни выражать словами.

Ленка взяла его за голову двумя руками, посмотрела несколько секунд и совсем другим голосом, не веселым, не злым — проникновенным, сказала:

— Я понимаю, Денис, честно, понимаю! Это неприятно, и каждый старается скрыть какие-то свои физические недостатки, чтобы от него не отвернулись и не обидели неприязнью, жалостью или отвращением. У всех есть комплексы и физические, и остальные разные, и все мы с ними как с писаной торбой носимся. Но ведь ты не сам себе ногу гвоздиком наковырял, удовлетворяя мазохистские желания. С тобой случилась жизнь! Она со всеми случается, кому-то везет больше, кому-то меньше. Ты же не стал другим человеком! Ты остался все тем же замечательным, сильным, красивым Денисом Арбениным.

Он закрыл глаза. Не мог больше выносить лучистости ее взгляда без тени слезливой женской унижающей жалости — злые, правдивые золотистые глаза!

Она ошибалась! Он стал другим человеком, но сейчас это не имело никакого значения.

— И кстати, начинай привыкать и не дергаться! — вновь повеселевшим голосом приказала Ленка. — Если ты собираешься со мной спать, то я непременно стану ногу твою и трогать, и целовать, и всячески баловать! Да, и, между прочим, у меня тоже есть физический недостаток! — заявила она и попробовала выбраться из его рук. — Отпусти меня!

Денис отпустил, открыл глаза, смотрел на нее, не понимая, каким образом случилась такая странность. Ленка проворно уселась, ухватила двумя руками левую ногу, подтянула вверх и ткнула пальцем в лодыжку:

— Смотри, у меня вторая косточка на лодыжке! Это меня в детстве стукнуло качелями, перелом не случился, но вылез шишак да так и остался. Когда хожу на низком каблуке, почти незаметно, но если надеваю высокий, то она торчит, как дуля! Представляешь? — по-девчоночьи болтала она. — Дама, а на ноге две шишки! Я ее всегда под стол или стул прячу, когда сажусь. Ну что ты смеешься?

Денис смеялся. Закрыв глаза, прижав веки пальцами, смеялся, сотрясаясь всем телом, сильнее и сильнее… изо всех сил стараясь не заплакать!

— Ни-че-го! — категорически по слогам заявила Ленка. — Вот ничего в этом смешного нет!

Не глядя и продолжая смеяться, он за плечо притянул Лену к себе и обнял легко, но через мгновение сильно прижал, погладил по голове, поцеловал в пробор в волосах. Расставил пальцы, закопался в ее волосы на затылке, поглаживая маленькое ушко, отодвинул от себя ее голову, заглянул в лицо и, немного притушив смех, спросил:

— Ты ненормальная. Знаешь об этом?

— Ну вот теперь знаю, ты мне только что сообщил! Это в том смысле, что ку-ку?

— Нет, — счастливо улыбался Денис. — Это в том смысле, что, слава богу, ты не такая, как все!

— Оно, конечно, слава, но хочу тебе заметить, это сильно осложняет жизнь!

— Ничего, мы справимся, — что-то далекое, заоблачное, почти невозможное и самому непонятное пообещал Денис.

Наклонился и медленно, нежно-неторопливо поцеловал Лену.

И сообразить не успел, как полыхнуло изнутри, выстрелив от прикосновения к ее губам, переплавив нежность, благодарность в жар! Он оторвался на секунду, только чтобы сообщить:

— Я тебя хочу! Прямо сейчас!

— Ну да, да, да! — требовала она в ответ.

Денис опрокинул ее на спину и сразу вошел, без всяких там прелюдий и предварительного «компота» — это в следующий раз! Обязательно! И долго, и нежно, и не торопясь — потом!

Денису, как дышать, сейчас требовалось обладать ею! Утвердить Ленку принадлежащей ему, в этот момент — всю, со всем, что она сказала, сделала, как от вековой горечи отмыла! Быть в ней, с ней, раствориться в обладании!

И взорвалось разрывной гранатой из глубины! И было это фантастично!

Денис проснулся, как и заснул — в секунду, словно рубильник выключили-включили. Такого с ним еще не бывало — заснуть, буквально отрубиться, сразу после секса! Нет, не секса — горячечной любви!

Он помнил только, что смог перевернуться на бок, обнять покрепче Ленку — и как обморок! Нет его!

Проснувшись, еще не открыв глаза, Денис вспомнил происшедшее, в деталях и подробностях, все еще теплея внутри, улыбаясь, открыл глаза…

И испугался! Ленки рядом не было.

Включенная лампа на прикроватном столике немного рассеивала темноту. Денис резко сел, осмотрелся, в комнате ее тоже не было. Его пот прошиб, и сердце пропустило удар.

— Лена! — позвал он, откидывая одеяло, которым был заботливо прикрыт во сне, и громче: — Лена!!!

— Я здесь, — отозвалась она откуда-то снизу.

Денис выдохнул, его, как холодной водой, окатило облегчение, пробежавшее мурашками по позвоночнику.

— Где? — не понял он.

— Здесь, — донеслось глухо снизу.

Денис перекатился на другую сторону и наклонился над краем кровати, из-под которой торчали Ленкины симпатичные ножки и край кружевных трусиков. Остальная часть тела барышни Невельской находилась под кроватью.