Кровавый апельсин - Гарриет Тайс

– В приятное место едете? – осведомляется таксист.

Ясно, он решил, что мы пара.

– Просто домой на ужин, – отвечает Патрик. – Навстречу тихому вечеру вдвоем.

Свернув у церкви Святого Климента Датского, такси едет по Стрэнду мимо Королевского судного двора, мимо Чансери-лейн. Феттер-лейн – мой шанс сказать Патрику, чтобы выходил: мол, мне нужно домой, – но я его упускаю. Я могла бы попросить его сойти у Ладгейт-серкус, потом попросить таксиста отвезти меня по Фаррингтон-стрит в Ислингтон, но я молчу. Мы поворачиваем направо, через реку едем на юг города, в квартиру на верхнем этаже дома у Тауэрского моста. Я бывала здесь лишь раз – после обеда пару недель назад, когда мы смотрели, как темнеет за закрытым жалюзи окном. Патрик платит таксисту и открывает мне дверцу. Я вытаскиваю сумку, тихо иду через подъезд к лифту и поднимаюсь на верхний этаж. Я касаюсь пальцами губ Патрика, и он улыбается.

– Приехали, – объявляет он, когда лифт останавливается.

Патрик открывает дверь, и за порогом я бросаю сумку и куртку. Он наливает мне красного, я подхожу к панорамным окнам, смотрящим на реку. Свет тысячи других окон разбавляет мрак вечера. Сейчас лишь полвосьмого, а уже пара часов как совсем стемнело. Полбокала вина я выпиваю залпом.

– Что готовишь? – спрашиваю я, возвращаясь на кухню, объединенную с гостиной.

Патрик снял пиджак и что-то шинкует на деревянной доске. Я присматриваюсь к ножу: это явно не «Глобал». Рукоять деревянная. Нож, вероятно, японский. Кухня блестит и шипит. На полке за спиной у Патрика по ранжиру расставлены кастрюли.

– Кебабы из баранины и хариссы, – отвечает Патрик. – Еще кускус.

– Здорово! – восхищенно говорю я. – Не знала, что ты умеешь готовить.

– Теперь знаешь.

Патрик снова начинает рубить лук: нож двигается быстро-быстро.

– Похоже, ты заранее все спланировал. Или тебя кинули в последнюю минуту? – осведомляюсь я, тотчас об этом жалею и споласкиваю рот остатками красного.

– Прекрати, Элисон. Лучше прекрати. Кстати, ты ведь позвонила домой и предупредила, что задержишься?

Патрик берет еще одну луковицу, его нож громко стучит по доске.

Я поднимаю руку. Ладно, мол, твоя правда.

– Трудно поверить, что ты не женат, – говорю я.

– Хочешь сказать, в моем возрасте? Пятьдесят мне еще не стукнуло, так что время есть.

– Да я не об этом…

– Не волнуйся, я знаю, о чем ты! – смеется Патрик. – Однажды я был женат. Едва разменяв третий десяток. Мы бросились в омут с головой, а потом она ушла к другому. Но так даже лучше.

Голос Патрика звучит беззаботно, но я пристально на него смотрю: вдруг за маской скрывается боль?

– Ты так думаешь?

– Да, конечно. Мне так лучше. Ничего хорошего в браке не вижу. Хотя, с другой стороны… – Патрик улыбается мне.

Заметив сигареты и пепельницу, я жестом прошу разрешения прикурить.

– Ты когда-нибудь покупаешь себе курево? – осведомляется Патрик, но кивает в знак согласия.

– Я просто курю редко, – оправдываюсь я. – Дома вообще нельзя.

– Уж наверное.

Патрик включает вытяжной вентилятор, словно я напомнила ему, что нужно уменьшить запах. Как здорово сидеть на теплой кухне с вином и сигаретой! Не помню, когда я в последний раз курила не на улице. Опустевший бокал я ставлю на тумбу рядом с плитой, сажусь на белый кожаный диван и достаю из сумки сотовый. Четверть девятого. Я еще не опаздываю, но наверняка опоздаю…

«Прости, но встреча затянется. Постараюсь не разбудить тебя, когда приду. ХХ».

Я кладу телефон обратно в сумку. Этот вечер не происходит, это нереально. Раз так, значит, я тоже нереальна, и все, что я делаю, тоже. Вино ударяет в голову, я растворяюсь в теплой дымке и, отпустив тормоза, поворачиваюсь к Патрику и наливаю себе еще вина.

Вино – сама сладость, баранина – сама мягкость, руки Патрика – сама нежность. Я отзываюсь на малейшее прикосновение, мы сливаемся воедино. Он вздыхает мне в волосы и притягивает к себе.

– Почему так не может быть всегда? – спрашиваю я.

– Ты сама знаешь почему. Можешь не волноваться, а просто получать удовольствие?

– Да, пожалуй. – Я закрываю глаза.

На этот раз Патрик поставил фортепианные сонаты Шуберта, под которые я постепенно засыпаю. Спокойствие нарушает громкий гудок. Патрик выпускает меня из объятий, и мы одновременно тянемся к сотовым. Он стучит пальцем по экрану своего, я активирую свой и вижу сообщение от Карла.

«Мама сказала, что в ноябре без проблем останется с Матильдой. Я забронирую отель. До скорого. ХХ».

Реальность отрезвляет, как холодный душ. Я отстраняюсь от Патрика и сажусь в постели.

– Мне пора. Уже двенадцатый час, – говорю я.

– Да, верно. Кстати, мне написала Хлоя. Встреча с Мадлен назначена на завтра на вторую половину дня. Ты не передумала?

– Нет, не передумала.

Я бегу под душ и быстро споласкиваюсь. Потом одеваюсь, а Патрик лежит на кровати и смотрит на меня. Прежде чем уйти, я присаживаюсь рядом с ним на кровать и кладу ему руку на грудь. Наклонившись, я целую его:

– Вечер получился хороший.

– Согласен. Видишь, нам может быть хорошо. Если ты позволишь. – Патрик садится на кровати, притягивает меня к себе и обнимает.

– Я позвоню тебе после встречи с Мадлен.

– Удачи! – Патрик машет мне рукой и снова утыкается в телефон.

Начался дождь, но я легко ловлю такси прямо у дома Патрика и молча сижу, глядя в окно. Патрик – Карл, Патрик – Карл – «дворники» словно повторяют имена. Я снова запуталась, но губы невольно растягиваются в улыбке, а на душе так тепло, что нервный узел кажется менее тугим. Я позволю себе расслабиться. По крайней мере, на этот вечер.

Такси поднимается по холму в Арчуэй, а я проверяю сообщения на сотовом. Патрик написал!

«Спокойной ночи, милая! Сладких снов. Вечер получился прекрасный».

Я провожу пальцем по экрану и улыбаюсь. Таких прекрасных сообщений Патрик мне еще не присылал – я буквально лелею эту мысль. Экран темнеет, потом вспыхивает снова. Еще сообщение. Номер отправителя скрыт.

«Держись от него подальше, шалава!»

Дрожащими руками я стираю оба сообщения. Кошмар не прекращается – мне придется рассказать о нем Патрику. Сотовый я отключаю: он превратился во вражеского лазутчика.

В доме темно – я открываю дверь и на цыпочках поднимаюсь по лестнице. Карл спит. Когда я забираюсь в постель, он шевелится, поворачиваясь ко мне теплой спиной. Я не могу уснуть, гадая, лежит кто-то рядом с Патриком или следит с улицы.

За кем ведется слежка, за ним или за мной?