Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча» - Сергей Кургинян

2.1. Я знал этих добрых людей

— Ваша оценка происшедшего?

— Я не оправдываю переворот и никогда не считал, что этот метод вообще может быть действенным. Но был ли переворот или совершилась ошибка?

Почти всех из этих людей (членов ГКЧП. — Е. Ч.) я знал. Прокофьев, которого на сессии лишили депутатского иммунитета, а после арестовали (на момент интервью в прессе было сообщено, что Ю. А. Прокофьев арестован. — Сост.), — многие годы близкий мне человек.

Человеческое чувство, которое у меня вызывают события 19–21 августа, — огромное сострадание к этим людям. И очень точное понимание, что они — не убийцы и никого они убить не могут. Они — не жестокие и хладнокровные насильники. По крайней мере, те, кого я знаю. Пуго я знаю хуже, но, с моей точки зрения, он почти стерильный исполнитель и не может быть организатором. Прокофьев — умный, талантливый человек, либерально настроенный, с очень нетрадиционным пониманием жизни, с семьей, от которой исходит ощущение порядочности, скромности.

Их могли подставить справа или слева. Переворот был настолько странным, что в нем противоречий больше, чем измены. Если бы его делали расчетливые злодеи, то они бы тут же арестовали массу народа, не допустили бы митингов. Я думаю, что странное их поведение увидит и суд. И потом, они — люди Горбачева.

— Но почему же они восстали против него?

— Я могу только гадать: я с ними не был, ничего не знал. Только в понедельник я приехал из отпуска, сразу пошел подписывать проект постановления Совмина РСФСР. И там по радио услышал…

Если бы этот переворот совершал какой-нибудь озверелый полковник, то главные действующие лица были бы сразу убиты. Если бы это сделал Борис Николаевич Ельцин, то все сидели бы за семью замками. А когда «путчисты» Пуго и Павлов — все гуляют. Почему?

Есть такая социальная болезнь — анемия. Это потеря ценностей и ориентации, разрушение координат, прежде всего нравственных.

Это и чувствовали Пуго, Павлов и другие. С одной стороны, они министры, с другой стороны, их никто не слушается, и при этом они за все отвечают. Их все время приучали не исполнять законы. Декларации о суверенитете нарушали Конституцию, равно как и соглашение в Ново-Огареве. Они видели это и своим беззаконием просто ответили на чужое.

Вот так рождается анемия бюрократического сознания — тяжелый приступ, при котором человек может говорить только одно: я должен восстановить порядок.

— А как вы оцениваете победу демократических сил 21 августа?

— Разве все, что творилось на сессии и митинге перед Белым домом, похоже на правовой режим? Сплошные призывы закрыть, отобрать, арестовать.

В этот день отдали приказ распустить литовский ОМОН. И его начальник Болеслав Макутынович заявил, что отряд уходит в леса. Боюсь, он решил дорого продать свою жизнь.

В Дубоссарах пробовали сбросить молдавскую власть, в Москве штурмовали Лубянку (?! — Ред.). Нет, люди, которые 21-го отдавали приказ, — это не Пуго.

— Ваш прогноз: как будут дальше развиваться события?

— Если они запустят цепную реакцию мести, у нас будет хуже, чем в Румынии. В такой чехарде не удержится никакое правительство. Гражданской войны не избежать. Ведь есть правая олигархия, а есть нормальные правые, вроде Болеслава. Сейчас они — ничто, а в революционной ситуации они — все. Триста тысяч таких людей на всю страну достаточно, чтобы никто не мог жить. Неужели Ельцин не понимает столь простой вещи?

— На митинге Шеварднадзе сказал, что демократия не мстительна…

— Ну если речь идет только о том, чтобы национализировать собственность КПСС, то я, коммунист, готов вдобавок отдать и свое имущество. Пусть национализируют.

— А что, по-вашему, надо предпринять?

— Нужно, чтобы Президент Горбачев не нарушал сейчас христианский закон, потому что человеческий закон уже никого не остановит.

Эти люди — обвиняемые, а не виновные, и каждому из них надо дать возможность оправдаться. Хотя это и приведет к цепи обвинений, уходящей в прошлое.

Очень многие теперь презирают их за то, что они не применили силу. А я не могу. Мне в их детски-беспомощном жесте чудится что-то человеческое.

Интервью брала Е. Чернова

«Независимая газета», 27.08.91 г.

2.2. Апофегей союзного масштаба

Анализировать хоть сколько-нибудь серьезно подлинный «сценарий» путча в СССР просто невозможно — от обилия несовпадений, противоречивых высказываний главных действующих лиц, фрагментарности хронологии событий, алогичности действий известных организаторов переворота и т. п. рябит в глазах. Похоже, мы получили еще одну «загадку XX века». И вряд ли даже грядущий судебный процесс по делу ГКЧП прояснит истинную картину августовского ЧП на одной шестой части планеты. (Хотелось бы ошибиться, но, думаю, никаких новых версий от сегодняшних подследственных мы не услышим — «хотели спасти страну от развала», «уберечь народ от лишений», «переборщили с вводом войск» и т. д.)

Но любопытство-то мучает! Ибо пока мы не знаем о том, что же происходило на самом деле, путч может повториться в самый неожиданный момент.

И очень не хочется отбрасывать в сторону даже неожиданные версии и трактовки госпереворота: мы, кажется, уже убедились, что в нашей стране возможно ВСЕ. И потому мы решили обратиться к разным творческим людям — сценаристам, драматургам, режиссерам, писателям, актерам.

ИТАК, ВЕРСИЯ…

…режиссера Сергея Кургиняна

СЦЕНАРИЙ ПЕРВЫЙ. «Сброс балласта». Речь может идти о сознательной имитации со стороны так называемых «правых». Почему я считаю такой вариант правдоподобным? Давайте просчитаем те выигрыши, которые «правые» получают в результате имитации путча. Я сознательно говорю о выигрышах, поскольку все вокруг видят только поражение «правых сил». Это действительно лежит на поверхности. А если анализировать глубже? Что потеряли «правые» — КПСС? Да она давно была у них бельмом на глазу. СССР? Но ведь у «правых» речь всегда шла именно о России. СССР — для них это в новых условиях всего лишь вирус, разлагающий российскую государственность. Разгром армии и КГБ? Это, конечно, серьезно. Но так ли легко разгромить эти структуры? И, нанося по ним удары, причем заведомо очень поверхностные, чему способствуют демократы? Разрушению или еще большей консолидации? Что же еще потеряли «правые»? Власть? Но ее и не было. И очень серьезным является вопрос о том, нужна ли «правым» власть накануне зимы. Может быть, они ее просто «сдали» так называемым демократам. А КПСС? Где опаснее она для демократов? В качестве якобы правящей, а на деле вялой и беспомощной бюрократической структуры? Или же — в «катакомбах»? А так называемая «четвертая власть»? Средства массовой информации — когда они сильнее всего? Когда сохраняют видимость оппозиции.

ВТОРОЙ СЦЕНАРИЙ. «Игра двух сил, или Разведка боем». В этом случае два противника просто осуществили примерку друг к другу, не разыграв еще своих основных карт. В таком случае мы должны признать, что между ними идет позиционная война, где ненужные фигуры «сдаются», где жертвуют иногда даже ладьей в обмен на позиционное преимущество. И где никто не ходит ва-банк, очертя голову. Никто, кроме ввязавшихся в эту игру любителей элементарных решений. Что ж, они всегда проигрывают, во всех политических интригах и комбинациях.

Путч был обречен в любом случае, даже если бы все было проведено «всерьез», без имитаций. Поскольку насилие — это всего лишь жалкая арифметика власти. А в конце XX века все определяет конечно же высшая математика, незнакомая нашей «номенклатуре». Власть — это прежде всего власть идеи, дошедшей до сердца народного, это власть морального авторитета, власть над умами и сердцами людей. Этого у путчистов не было. И они были обречены. В любом случае и при любом масштабе насилия.

«Комсомольская правда», 13.09.91 г.

2.3. «Я — идеолог чрезвычайного положения»

Я — идеолог чрезвычайного положения, я им был, я им остаюсь, я им буду. Как идеолог, смотрю на происходящее и понимаю, что был глубоко не прав. Горько за потерянные три года. За бесплодные попытки привить интеллект тем структурам, которые не способны ни на что, кроме вялого интриганства и тупого насилия. КПСС больше не существует. Юридически это вопиющий акт беззакония. А практически, политически — благо. Хотя бы потому, что теперь есть место для создания новых политических структур, таких, которые не станут подменять разработку идеологии, концептологии, новых оргструктур карикатурным раскатыванием на танках. Обидно, противно. Такое чувство, будто тебе плюнули в лицо. И выйти из партии — тоже нельзя. Я остаюсь членом КПСС. Толи распущенной, то ли распускаемой, то ли реорганизуемой и в любом случае — преследуемой. Остаюсь только потому, что ей плохо. Но я не верю в политические возможности этой структуры. Не верю в этот человеческий материал. Строить надо все заново.