Скитания - Герхард Грюммер

В начале февраля занятия в море неожиданно прекратились. Оказалось, что русская подводная лодка заминировала Данцигскую бухту. Тральщикам понадобилось целых три недели, чтобы очистить бухту от мин. Разумеется, все это время никто в море не выходил. Курсанты тайком радовались, но командование подводными силами во главе с Карлом Деницем было очень обеспокоено случившимся.

Для практических занятий использовались стоявшие у пирса три учебные подводные лодки. Их экипажи привлекались к обучению курсантов.

Подводные лодки выглядели изрядно потрепанными: видимо, во время боевых действий им крепко досталось. В их корпусах около заклепок часто обнаруживалась течь. Коппельман уже стал опасаться, что его будущая подводная лодка может выглядеть так же.

Сначала курсантов учили как быстро спускаться в лодку и выходить из нее к орудию. Каждый подводник понимал, насколько это важно при срочном погружении или при всплытии. Руководил такими тренировками боцман с секундомером. Вначале у двадцати курсантов — среди них был и Хельмут — на эту операцию уходило по две минуты, но потом они сократили это время до одной минуты. Однако курсанты уже не раз приходили в отчаяние, что им когда-либо удастся достигнуть норматива 45 секунд. Тем не менее их показатели улучшались и был даже поставлен рекорд в 35 секунд. Тренировки стоили молодым людям бесчисленных шишек, царапин и синяков, а некоторые получили серьезные травмы.

Для артиллеристов, уже имевших специальную подготовку, почти ничего нового в программе обучения не было. Они неплохо знали свое дело, но при стрельбе по надводным и воздушным целям им приходилось трудно, поскольку на подводной лодке качка гораздо сильнее, чем на большом корабле. Правда, некоторые командиры орудий быстро приспосабливались к новым условиям стрельбы и достигали хороших результатов. Они охотно делились опытом со своими коллегами, но не всегда успешно. Слишком многое здесь зависело не только от индивидуального мастерства и навыков, но и от какого-то особого чутья, которое трудно передается другому человеку. Такие природные таланты высоко ценились, и их брали на специальный учет.

Мечта Коппельмана попасть служить на линейный корабль не осталась тайной для его товарищей. «Сходи как-нибудь в бассейн порта четыре. Там ты увидишь большой корабль!» — говорили они.

Что это — розыгрыш или правда? Чтобы не подвергать себя насмешкам, Хельмут в один из свободных часов незаметно отправился туда. Действительно, в бассейне порта четыре он увидел огромный корабль, упрятанный в строительные леса. Юноше понадобилось некоторое время, чтобы разглядеть в частично окрашенном гиганте авианосец «Граф Цеппелин». На нем не была еще достроена полетная палуба и отсутствовали орудия. Немецкое командование намеревалось использовать этот авианосец для поддержки действий линейных кораблей и броненосцев в Атлантике, а также для поиска вражеских конвоев и воздушного прикрытия своих соединений. Однако позднее пришлось от этих намерений отказаться. После гибели «Бисмарка» строительство этого колосса было приостановлено.

Хельмут никак не мог понять почему, ведь из сводок о боевых действиях на Тихом океане следовало, что авианосцы в современной войне на море играют огромную роль. Англичане тоже располагали такими плавучими авиабазами. А гитлеровское командование при ведении боевых действий на морских коммуникациях полагалось только на подводные лодки. Поэтому роль подводных сил колоссально возрастала.

Многие практические занятия проводились на берегу. Курсанты учились выходить из лежащей на дне подводной лодки с помощью индивидуального спасательного устройства. Коппельману эта зрелищно эффектная операция была знакома только по кинохронике. В обмундировании и специальных масках моряки медленно поднимались через толстый слой воды, придерживаясь за трос. Этот подъем периодически прерывался остановками на определенных глубинах. На теоретических занятиях им объяснили, почему подъем должен происходить медленно и до каких глубин это возможно.

Занятия по корабельным наставлениям и уставам у курсантов не пользовались особой популярностью. Подводная лодка в это время мирно стояла у пирса, и в учебных целях на ней имитировались всевозможные варианты аварий и повреждений. Для обозначения серии взрывов глубинных бомб применялось небольшое количество взрывчатки. Внутри лодки такой слабый взрыв воспринимался спокойно, как в кино. А тем временем экипаж подводной лодки решал различные вводные: требовалось то правильно перевязать двух раненых или заделать течь в одном из кормовых торпедных аппаратов, то восстановить освещение в каком-либо отсеке и отремонтировать переговорную трубу, то разобраться, почему отказал гидролокатор, и т. д. Курсанты старались изо всех сил. Правда, пока рядом с ними находились специалисты, все шло более или менее гладко, но стоило последним предоставить курсантам возможность действовать самостоятельно, как сразу начиналась неразбериха. Особенно тяжело пришлось курсантам, когда из игры вывели торпедистов. Новички с трудом вталкивали огромные «сигары» в торпедный аппарат. Наблюдая за их неуклюжими действиями, один из преподавателей пошутил:

— А если бы в Атлантике навстречу шло судно «Куин Мери»? разве вы успели бы что-нибудь сделать?

В столовой часто происходили беседы между унтер-офицерами и курсантами. На Денхольме это было невозможно. Там унтер-офицеры обедали в отдельном зале, куда новобранцы ни при каких обстоятельствах не имели права заходить.

Унтер-офицер-торпедист Гайльсдорф, награжденный «Золотым щитом» за Нарвик, за кружкой пива откровенно рассказывал о том, что ему довелось испытать:

— Помню, как мы собрались в нашей кают-компании и радовались, что нам наконец удалось избавиться от неопытных и слабых моряков. Но вдруг темноту ночи разорвала вспышка огня, раздался оглушительный взрыв. Я подумал, что схожу с ума. Английские эскадренные миноносцы внезапно ворвались в порт. Никто из наблюдателей их не заметил. Почему вход в порт оставался открытым — непонятно. Как англичане смогли сориентироваться в тумане — для меня до сих пор остается загадкой. Я едва успел спастись, прежде чем наш корабль пошел ко дну. Потом уцелевших списали в пехоту. Я не имел никакого представления о ней. В городе мне удалось сразу же найти пару сапог. Во всяком случае, мы были безумно рады, когда все это кончилось…

Коппельман не верил своим ушам: отсутствие бдительности в военно-морских силах! Невероятно! После рассказа Гайльсдорфа героическая песня о славных боях за Нарвик воспринималась им каким-то издевательством.

Гайльсдорфу очень повезло: его назначили преподавателем в училище. А многие из тех, с кем он служил на эскадренном миноносце, уже давно погибли. Поэтому он всеми силами старался усидеть на этом тепленьком местечке до конца войны. В дальнейшем он намеревался унаследовать мастерскую скобяных изделий от своего отца. Гайльсдорф стремился ничем не выделяться, но к своим обязанностям относился добросовестно, давал своим ученикам приличные знания и поддерживал с ними дружеские отношения, поскольку только так он мог удержаться.

Хельмут вспомнил о Штральзунде. Ведь с тех пор прошло восемь недель. Хайнц Апельт, должно быть, уже на фронте, а Гербер, вероятно, продвинулся по службе.

Выпускной вечер прошел хорошо. Было много напитков: голландское и французское вино, польская водка — и болгарские сигареты. Почти каждая европейская страна представила свой продукт для этого праздничного стола.

— И все это было сделано, разумеется, добровольно, — пошутил какой-то унтер-офицер, и все засмеялись.

Вермахт держал Европу под твердым контролем. Сводки были заполнены новыми сообщениями о наступательных операциях на Востоке. «Наверное, в связи с этим, — думал огорченный Хельмут, — боевые действия на Атлантике несколько сократились».

Торпедист Гайльсдорф был уже не в состоянии в сотый раз пересказывать историю боевых действий в Норвегии: он быстро напился. Его заменили другие рассказчики, и в общем шуме до Хельмута доходили только отдельные обрывки фраз.

— …Иногда всего три подводные лодки находятся в Атлантике… От Вильгельмсхафена слишком большой путь подхода… Большинство экипажей подводных лодок направлено для повышения квалификации… Наш старик дает с большого расстояния торпедный залп по конвою — и не попадает в цель! Второй залп — и опять мимо! Все торпеды израсходованы — и ни одного попадания. Дениц устроил старику разнос, и сейчас он муштрует новобранцев на каком-то крейсере.

— …Помню, мы находились у входа в фиорд, — громко подключился кто-то к разговору. — Выжидали долго, надеясь, что англичанин все-таки появится здесь. И вот наконец видим, как большая посудина идет прямо на наши торпедные аппараты. Кажется, это был «Уорспайт». Выпустили три торпеды — и все они дали осечку. Эти ослы подсунули нам какое-то дерьмо! Оказалось, что магнитный взрыватель не сработал. Потребовалось несколько месяцев, чтобы ликвидировать брак. А ведь почти две трети торпед не сработали! А адмиралов на флоте — хоть отбавляй…