Распутья. Добрые соседи - Оксана Панкеева

Глава 4

«В лучшем случае – два года со строгой изоляцией, – подумал Кислярский, начиная дрожать. – Зачем я сюда пришел?»

Верхний этаж Северной башни, на котором их разместили, оказался даже выше комнат придворного мага. Скорей всего, там располагались какие-то кладовки или комнаты для прислуги, поскольку даже туалет и ванная, как заметил виконт, размещались этажом ниже.

С небольшой, в пять-шесть локтей, деревянной площадки вели четыре двери: с одной стороны – в его комнату и в Ольгину, с другой – в комнату Шеллара, с третьей – в гостиную или столовую, да так ли важно название этой несчастной комнаты на фоне разрушенных планов, утраченной мечты и торжества несправедливости?

Всю вторую половину дня виконт Бакарри провел в тишине и одиночестве – уставшая дама до вечера отдыхала, а Шеллар с головой погрузился в бумаги казначейства, которых ему приволокли четыре огромных ящика.

Сам же виконт предавался безрадостным мыслям, искал правильные слова для грядущего поединка с самым скользким и хитрым законником королевства, сочинял речи и придумывал блестящие ответы к сегодняшнему спору, который, увы, закончился, из-за чего оценить запоздалое красноречие было некому. Ужин ему принесли прямо в комнату, объяснив, что соседи выходить не собираются, поэтому накрывать стол в гостиной нет смысла, да и обстановка не располагает.

Тишина и покой закончились ближе к ночи, когда узник решил, что какие бы мрачные предчувствия ни одолевали его, спать все же надо, и честно попытался выспаться. Вот тут-то и оказалось, что комнаты над магической лабораторией оснащены хитрой вентиляционной системой, через которую до соседей добирается не только дым королевской трубки, но и разговоры – если, конечно, не приглушать голос и говорить достаточно громко. А именно в этот вечер в соседних комнатах не просто говорили громко, а местами даже орали, потому что и слева, и справа одновременно разгорались две семейные сцены.

– Ты окончательно (неразборчиво по-мистралийски), такое творить? Мы же договаривались, что ты никуда не лезешь, сидишь тихо и просто присутствуешь! Король мне клятвенно обещал! Нет, тебе непременно надо было впереться именно туда, где было опаснее всего, где шла самая разборка!

– Диего, не делай из мухи слона! Там просто разговаривали!

– (Неразборчиво по-мистралийски) «просто разговаривали»! Да как раз в тот момент, когда ты вломилась, там самый (неразборчиво по-мистралийски) заваривался! Там счет шел на секунды, я уже почти начал давить на спуск, и тут меня вот так отвлекают!

– Но тебе же все равно не пришлось стрелять, чего ты теперь психуешь?

– А если бы пришлось и я бы опоздал? Или промазал?

Слева тон разговора был пониже, но поставленные голоса королевской четы без труда могли соперничать с криками справа.

– Брось искать заговоры там, где их нет! Это действительно получилось случайно!

– Кира, это ты можешь рассказывать кому-то попроще, но не мне. Мэтр Силантий – никудышный обманщик, а об Ольге и говорить не стоит. У нее на лице написано, когда она врет. Она не случайно вломилась в зал.

– Знаешь, мне без разницы, случайно или нет, главное – все прошло тихо, мирно и аккуратно, а ты еще чем-то недоволен.

– Я недоволен твоим участием в этом безобразии, это во-первых. А во-вторых, я недоволен тем, что меня обманули. И в-третьих…

Его заглушил вопль из-за правой стены:

– Ты хочешь, чтобы я все-таки рехнулся когда-нибудь окончательно из-за твоих подвигов?

– Ты чего на меня орешь?

– А как, как мне еще объяснить, чтобы ты поняла: если тебе говорят, что там опасно, просто прими это как данность, потому что сама ты не можешь оценить реальную опасность!

– Вот именно сегодня и именно там я все оценила правильно! Потому что я знала, что надо было сделать! А ты попробуй все же понять, что у вас ничего не случилось именно потому, что я вломилась!

Да что ж у них там творится…

– Кира, я знаю Ольгу даже лучше тебя. Она не смогла бы сама придумать такую комбинацию.

– Вот именно, поэтому я и говорю, что никакой комбинации там не было!

– Ты упускаешь один важный факт, который выдает вас с головой. Ее не остановила охрана.

– Ну и что? Может, они просто побоялись останавливать ее силой. Они тоже люди.

– Они даже не пытались. Они ее просто пропустили. И мне нетрудно догадаться, кто отдал им такой приказ. Тот же, кто придумал весь этот цирк с черепахами. Кира, я не требую от тебя признания. Я просто ставлю тебя в известность, что все знаю.

– И ошибиться ты никак не мог, конечно же, ты же никогда не ошибаешься!

Может, правильнее будет заткнуть уши? Или выйти, постучать и попросить потише?..

– Да нет, это вы, чертовы упертые ишаки, не можете понять, что все мои сны требуют только моих действий, а все, что пытаетесь сделать вы, ничем не поможет и на фиг не нужно! И сто раз уже говорила, если бы я затеяла что-то реально для меня опасное, мне бы тут же прилетело предостережение, что этого делать нельзя!

– А если ты неправильно истолковала этот сон? А если предостережение просто не успело присниться?

С другой стороны… подслушивать, конечно, недостойно, но, может быть, удастся узнать что-то об их планах, что-то полезное?..

– Ты сам виноват, что тебя приходится спасать против твоей воли. И твоих претензий по этому поводу я не принимаю.

– Мне ничто не угрожало, все было под контролем. Вы только напрасно подвергли риску Ольгу и насмерть перепугали Кантора.

– Шеллар, ты все-таки определись: либо ничто не угрожало, либо подвергли риску. Вы находились рядом, и быть такого не может, чтобы опасность грозила только Ольге, а тебе – нет.

– Никакого противоречия. Некоторая степень риска присутствовала, но для меня она допустима. А вот Ольгу не следовало подвергать даже малейшей, даже самой маловероятной опасности. Я дал слово Кантору, свое честное слово, а вы его нагло нарушили за меня. Нет, совесть моя, конечно, чиста, но Кантор мысли не читает, и его доверие я потерял окончательно. Вашими стараниями.

То, что хоть кто-то перестал ему верить, – это, конечно, хорошо, но извлечь пользу из размолвки двух недовольных мужчин в соседних комнатах вряд ли получится. Слишком уж личный вопрос. Да и непонятно, что же там все-таки произошло. Вроде бы получается, что Ольга проникла в зал без разрешения, причем сознательно и с конкретной целью – спасти Шеллара. От чего?

– Там все было предусмотрено! Его и без тебя охраняли со всех сторон! Если бы они полезли в драку, их бы там положили двумя залпами, ты видела, сколько «Котов» там стояло в полной готовности?

– В моем сне был взрыв. Значит, это была не драка.

– Да даже если бы этот идиот приволок с собой бомбу, у него все равно ничего бы не вышло! Я лично за ним следил, у меня был четкий приказ – стрелять, едва он рыпнется! Когда он руки в карманы сунул, я с него глаз не спускал, и если бы он потянул из кармана хоть что-то…

– Ага, молодцы вы с королем, все предусмотрели! Мы же не знаем, что у него было и как оно включалось! Ты понимаешь, что если бы он активировал взрывчатку, не вынимая из кармана, то уже по фигу было бы, застрелишь ты его потом или нет, – все равно бы рвануло!

– Ну а ты-то тут при чем? Если бы он собирался это сделать, что бы могла изменить ты? Не хочешь же ты сказать, что у него совесть проснулась и он тебя пожалел? Он родного брата ордену сдал, чтобы вдруг властью делиться не пришлось, и не почесался! А тут вдруг такую слабость себе позволил!

– Не знаю! Я вообще ничего не делала и до сих пор не понимаю, в чем тут фишка, но одно я знаю точно: во сне, когда я не смогла прорваться в зал, все погибли. А наяву, когда смогла, – ничего не случилось.

Так вот в чем дело… Мастер Астуриас еще весной предполагал, что у нее появились магические способности, и как же он был прав! Но толку от его правоты сейчас, когда даже не доверяющий королю мистралиец убежден, что Элмара сдал брат, а не кузен, и попробуй теперь докажи, что…

Виконт вдруг похолодел от ужаса, поняв, что, откуда бы ни пошел этот оскорбительный слух, опровергнуть его будет практически невозможно, потому что это правда! Нет, он не писал доносов, ничего не передавал Элмару лично из рук в руки, и доказать обратное будет невозможно, но ведь он знал, что отправляет его на смерть! Он не смог бы убить брата, но сознательно согласился с идеей позволить ему погибнуть самостоятельно. Чтобы властью не делиться, точнее не скажешь. Боги, как же он дошел до подобной подлости?..

– А о Канторе вы хоть на мгновение задумались? Кира, ты же знаешь, что он пережил этой весной, когда Ольгу считали погибшей! Не может быть, чтобы никто не проболтался. И о том, что он рассудком подвинулся с горя, тоже ведь знаешь, правда? А о том, что сегодня он тоже был там, в зале, ты знала? Что он сидел на снайперской точке и все видел! Ты представляешь хоть на мгновение, что бы было, если бы с Ольгой что-то случилось у него на глазах? Если тебе настолько наплевать на него самого, вообрази себе на мгновение полностью рехнувшегося снайпера с оружием и хорошим запасом патронов.