Мое условие судьбе - Евгения Михайлова

Она вернулась в кухню, поела как следует. И решила сделать Артему что-то полезное, раз он так благородно поступил. Болеть она будет не один день. Это точно. Дал все же Бог талант, который козел Никита не ценит. Уборщица приходит к Артему пару раз в неделю. Он даже таких вторжений не любит. Аня критическим взглядом окинула кухню. Чисто на первый взгляд. Но за плитой пыль, за холодильником вообще есть мусор. Она схватила тряпку, ведро и стала тщательно вытирать и выковыривать то, с чем техника не справится и что работнице не надо, конечно.

Так она дошла до кабинета Артема на втором этаже. Он не знал, что она останется, и не запер его. А может, вообще не закрывает. Там оказалось еще больше мусора, чем в других комнатах. Тяжелые стеллажи с книгами и бумагами, много тумб, бюро, письменный стол с огромным количеством ящиков. Тут Аня немножко растерялась. Не знаешь, за что хвататься. Книги, к примеру, стоят не в один ряд. Первый чистый, явно регулярно протирается, а дальше пыль – пылища… То же самое в ящиках бюро. Если бы Аня была нанятой работницей, она бы и сама так убирала. Но она – не работница. Эта мысль придала ей столько энтузиазма, что она полезла в один из ящиков стола, очень глубокий и узкий, забитый бумагами не одного года. Взяла и решительно вывалила все на пол. Протирала каждую книгу и папку отдельно. Действительно, на многих написано «архив», годы – и три, и пять лет назад.

Аня все по порядку уложила, поставила в уже до блеска промытый внутри ящик, посмотрела на мусор у своих ног, взяла корзину для бумаг, начала ссыпать просто руками. Среди обрывков бумаг, пыли мелькнуло что-то похожее на снимок. На кусочек снимка. Аня стала нервно рыться, искать остальные кусочки. Она была уверена, что это фотография Дины. И собрала. Цветное, еще довольно яркое фото, по формату – для личного дела. Красивый мужчина, серьезный, с улыбающимися глазами. На оборотной стороне сложилась надпись. Так пишут в отделе кадров. «Вадим Долинский». Это муж Дины, о чем всем известно. А снимок не просто разорвался, потрепался. Он на хорошей бумаге и крепкий. Его порвал на восемь частей взбешенный человек! Владелец этого кабинета, больше некому. Сердце Ани оборвалось. Такая ненависть, такой ненормальный поступок. Он ее любит! Большего доказательства быть не может… Нет, может. Пять пуль в спину, как писали в газетах.

Аня подошла к столику с фотографиями в красивых рамках. Там был и сам Артем. Его родители, видимо. И, конечно, Дина. Она стояла на фоне какого-то замка и водопада в маленьком купальнике – не бикини, но совсем крошечные трусики и открытый лифчик, – пышные волосы освещало солнце, а лицо, нежное и капризное, лицо избалованной любовью женщины, обращено не к тому, кто снимает, а это наверняка был Артем, – оно обращено к будущему, в котором Артему места не оказалось. Дина немного опустила ресницы от яркого солнца, но Ане казалось, что она смотрит на нее. И в этом взгляде презрение. Она поставила эти два портрета вместе – Дины и Артема. Села рядом на пол и смотрела, смотрела на них. До того момента, пока в комнате не стало темно. Вот до этого момента Аня пожелала им обоим всех возможных несчастий, болезней, мук одиночества.

Потом быстро убрала мусор, все следы своего наведения порядка. Сполоснулась в ванной кое-как и ушла в спальню, на кровать, закрывшись одеялом с головой. Вот теперь она на самом деле больна. И не хочет, чтобы Артем видел ее. Да и сама его видеть не хочет.

Глава 10

Денис, как обычно, совершенно обнаженный, лежал поперек кровати на животе в утреннем сумраке своей комнаты и читал. Этот процесс заслуживал профессионального, лабораторного изучения. На полу перед кроватью лежали шесть открытых книг. Кроме них, несколько листков, распечатанных на принтере. Книги были следующие: «Будденброки» Томаса Манна, «Ледяной дворец» Лажечникова, два тома Константина Паустовского, женский роман, найденный на рассвете на скамейке во время уборки снега, и работа Григория Перельмана, распечатанная из интернета. Денис все это читал одновременно! В круге стоящей на полу старой настольной лампы с треснутым зеленым пластмассовым плафоном. Расчеты Перельмана временами пересчитывал на калькуляторе смартфона. Он по очереди переворачивал страницы всех книг. Иногда внимательно, даже не один раз читал какое-то место в одной. Мог после следующей книги вернуться к этой, где нашел настолько заинтересовавшее его место. Никого не занимала система самообразования Дениса. А если бы заинтересовала… Человек, который бы это описал и проанализировал в научном труде, мог бы с этим трудом прославиться. Мозг Дениса сохранял каждую страничку каждой книги полностью, как будто фотографировал. И он никогда ничего не забывал. Очень часто перечитывал книги, но только потому, что узнал их главное свойство: в разное время, в разном состоянии, в разном возрасте эти же тексты открывают новый смысл.

Он так увлекся, что не сразу понял, что звонил его мобильник, включенный на приглушенный звонок.

– Да, Аня. Да. А что случилось? Куда приехать? Прямо сейчас? А что это за адрес? А. Его… А где он? Уже уехал? Хорошо. Сейчас посмотрю, на чем туда можно добраться. Да какое такси. С ума, что ли, сошла? Платить она за меня будет! Какие проблемы доехать. А что с голосом? Больна или плачешь? Больна и плачешь?! Еду.

Денис сидел в кухне квартиры Артема и смотрел на Аню с тревогой и болью… На нем тонкие, какие-то самые дешевые джинсы, чистый голубой свитер, который он явно сам стирает: свитер весь в катышках, носки… Господи, что же это за носки, такие у метро продают за три рубля. На одном маленькая дырочка… И такой принц. Да кто и где такого видел. Эти очи, эти волосы волнами, этот нос, рот, уши, да заусенец на пальце у него не такой, как у обычных людей. Аня смотрела на Дениса и ревела от досады на себя. Этот парень настолько красив, нарочно не придумаешь, настолько умен, что она далеко не всегда его понимает, настолько любящий и добрый, что так не бывает, особенно с ней. С ней такого вообще не могло случиться. И случилось. А ей нужен Артем до спазмов в горле и груди – настоящих, а не «поставленных», – до умирания сердца. И хочет она всего лишь стать тряпкой у его порога. Больше ничего и не надо.

– Ты все же объясни, почему ты ревешь? – спрашивал Денис с таким беспокойством, как будто она ему жена-сестра-мать-дочь: все сразу. – Он тебя обидел? Может, ударил?

– Если бы, – усмехнулась наконец Аня. – Я даже не фотокарточка человека, которого он хотел убить из-за того, что тот женился на его бывшей жене. Я – не эта бывшая жена, которой он на фиг не нужен. Я всего лишь девка, которую он употребляет на ночь после ужина. Бить меня – это все равно что бить туалетную бумагу.

– Я уже давно понял, что ты страшно себя недооцениваешь, возможно, и в данном случае. Но что это за история? Какая фотокарточка? Кто кого хочет убить? Откуда ты это знаешь?

– Не хочет, а уже убили. Два года назад. Пять выстрелов в спину. Так убили нового мужа бывшей жены Артема Дины. Я убиралась в его кабинете. Там в одном ящике лежали старые бумаги, архивы. И фотография этого убитого Вадима, из личного дела, наверное. Она была разорвана на восемь кусочков! Артем разорвал, но не выбросил. Больше в его кабинет никто не входит. Уборщице это не надо – рвать и хранить кусочки. Он ничего не забывает. Ему нравилось, что он сначала просто уничтожил это лицо на фото. Потом вообще…

– Это не доказательство, Аня, – мягко сказал Денис.

– Это для тебя не доказательство. Ты никого так не ненавидел. Для меня доказательство. Я его знаю. Рвать снимок человека, который не просто лично ему ничего плохого не сделал, – Вадим работал на него. А он берет только хороших работников.

– Но он увел у него жену?

– Да нет же! Артем сам с ней развелся. Как-то сказал, что его ограничивала любовь к ней. Лишала свободы. И ей вроде тоже свобода нужна была. А когда она влюбилась и вышла замуж, освободил ее опять. Навсегда. Он ее любит, ежу понятно. И ей жить не даст. Теперь доказательство?

– Строго говоря, нет, – ровно сказал Денис. – Но психологический рисунок очень серьезен. Я потрясен. Чем я могу тебе помочь?

– Ты на все ради меня пойдешь?

– Ты уже спрашивала. Да.

– Почему?

– Так люблю.

– А давай я тебя сейчас проверю, а? Ты же, кроме меня и книг, никого и ничего не видишь.

– Какой-то тест?

– Ну да.

Аня провела Дениса в кабинет Артема, подвела к столику с фотографиями, взяла портрет Дины, дала ему в руки.

– Это и есть Дина, первая жена Артема. Ты ее, конечно, не видел никогда, потому что у тебя телевизора нет. Она там торчит. Вот ты честный человек. Врать вообще не умеешь. Скажи мне правду про нее и меня.

Денис кивнул. Фотографию Дины рассматривал, как картину, чуть прищурив свои темно-синие, почти темные глаза. Осторожно, как музейную ценность, поставил ее на столик.

– Да. Удивительно красивая женщина. Ожившая статуэтка. Только это живая красавица, вышедшая из пены, для радости и любви. Мне очень жаль, что ее судьба складывается настолько несчастливо.