Мое условие судьбе - Евгения Михайлова

– Ой. Конечно. И привезу все, что нужно. Я-то никого пригласить не могу. Лорд чужого не пустит. Прямо «вдовий пароход» – ваша машина. И я вдова.

Глава 5

Несколько дней Дина и Александр не виделись и даже вроде бы и не вспоминали друг о друге. Александр готовился к последнему, решающему заседанию суда, Дина… Понимая бесполезность своего занятия, она все-равно искала, искала в интернете: в поисковиках и по разным соцсетям людей по имени Валерий Николаев. Только москвичей было – не счесть. Но не факт, что человек, который написал Вадиму письмо, – из Москвы. Общее дело бывает у людей, живущих в разных странах. Многие люди писали с ошибками, многие люди могли пересекаться с Вадимом по местам работы… Да кого только не было. Дело в том, что Дина, профессиональный журналист, как никто другой, понимала бессмысленность своего занятия. Она со своим удостоверением и засвеченным лицом получила бы полную информацию на нужного Николаева, показав письмо полиции, максимум за три дня. Если бы подключила Артема, то вопрос был бы решен в течение часа. А дальше… Рот никому не зашьешь. Продавать информацию желтой прессе не запретит даже папа римский. И она просто видела идиотские, циничные, лживые заголовки с заманухой: «Тайна убийства известного тележурналиста», «Убитый тележурналист был связан с криминалом», «Вадима Долинского убил его партнер по криминальному бизнесу», «Тайный бизнес тележурналиста»… Ей это надо? Нет. Это предательство, это надругательство над памятью близкого человека, это, в конце концов, просто сумасшедшая идея истеричной дамочки, которая – и в этом Людмила, видимо, права – очень похожа на месть за свое одиночество. Но это неправда… Дина плакала от усталости и безысходности. Она просто должна все узнать, чтобы защитить Вадима, который стал совершенно бессильным… Да, так сказал Александр Гродский о своей жене. Он не смог помочь ей умереть, чтобы избежать боли. А Дина не может узнать правду, чтобы постоять за Вадима. Неважно, уже неважно, был ли он во всем прав. У смерти свои законы. Если жизнь оборвали вот так, неестественно, подло и жестоко – кто-то должен ответить. Но она занимается такой ерундой.

Александр Гродский! Она о нем не вспоминала, потому что вообще-то не забывала. Просто отодвинула на задний план. За ходом процесса следила. Знала, что сейчас ему даже не до телефонных разговоров. Дина пару раз брала телефон, хотела позвонить, чтобы спросить о Кляксе. И оставляла эту мысль. Может, собаки у него нет. Лучше не знать. Но она только сейчас подумала, что адвокат имеет массу возможностей в чем-то разобраться. У него наверняка есть свои каналы, следователи, информаторы. И, самое главное, ему можно это доверить. Это и есть то важное, что она поняла в их общении, странном и забавном. Забавном… До его рассказа о жене.

Дина выключила компьютер, посмотрела на часы и календарь. Три часа ночи. И день последнего заседания в процессе. Потом приговор. А у нее сегодня две записи – за себя и за коллегу, который попал в больницу с аппендицитом. Потом, правда, будет два свободных дня. Но ей нужно сегодня! И это никак невозможно. Разве что выкроить минут пятнадцать, с дорогой – примерно час.

Дина приехала утром на запись в темно-сером длинном платье с высоким воротом-стойкой. Это не была «спецодежда» Артема. Она просто заказала платье как-то по интернету за смешные деньги. Ни разу не надевала. Утром вдруг скользнула в него на всякий случай, была уверена, что не подойдет, отнесла бы дворничихе. А оно обняло фигуру, сделало ее стройнее и совсем другой. Женщиной тумана. Она провела руками по своим пышным волосам, которые вскоре начнет укладывать в красивую прическу визажист. И стянула их туго на затылке. Лицо совсем открылось, глаза смотрели прямо и честно, как должны смотреть глаза человека, которому собираются вынести несправедливый приговор. Дина себе подмигнула, вспомнив смешные стихи Галича, когда мужчина читает написанный ему доклад от женского лица.

– «…Как мать, – говорю, – и как женщина», – сказала Дина отражению.

Визажисту удалось в то утро только подкрасить ее немного в соответствии с другим обликом. От укладки, как обычно, она категорически отказалась. Оставила собранный сзади хвост. Дина пошла в студию, визажист побежал к Артему.

Тот вошел к ней, когда Дина просматривала свои бумажки. Оператор уже готовил нужный план.

– Такой сегодня образ? – спокойно спросил Артем.

– Ну да, – кивнула Дина. – Извини, Артем, но вопрос решен, тем более осталось три минуты.

– А я не против, – вдруг улыбнулся Артем. – Хотел сказать, что ты похожа на Крупскую, но она не была такой красивой. Возможно, в том ее удача.

– А в чем удача? – не сдержала Дина любопытства.

– Мужики не доставали, в мужа стреляли точно не из-за нее.

– Что ты сказал?!

– Прости, сорвалось. Глупая шутка. Слишком глупая.

Так и началась передача. У Дины были зрачки на всю радужку. Такие «глупые» шутки не срываются просто так. Но вопросов Артем не дождется. Она сама…

Глава 6

Входная дверь здания суда была закрыта. Во дворе стояли люди с плакатами, на которых от руки было написано слово «свобода». Крамольное нынче слово. Дина показала удостоверение хмурому охраннику. Тот сначала полез за списком аккредитаций, потом махнул рукой:

– Да идите. Надоело все.

– Что так?

– Сыт по горло. Кем меня только сегодня ни называли. Стыдно будет своему ребенку в глаза посмотреть. А я что? Говорят, пускай – пускаю. Говорят: не пускать – не пускаю. И все!

– Меня нет в вашем списке. Просто некогда было оформить.

– Да какая разница. Идите. Я видел вас по ящику. Не пущу – вы расскажете, какой я сатрап. Может, для того и не «успели» оформить.

– Подозрительный вы. Но спасибо. Я буквально на пятнадцать минут. И, между нами, процесс не объявляли как закрытый.

– Вот о чем и я. Буду крайним. Просто у них зал не резиновый. Но вы поместитесь. Начнете кричать «позор» и «свобода»?

– Нет. Мне кричать вообще нельзя. Голос берегу для работы. А что, нельзя?

– Мне все равно. За зал не я отвечаю. Так спросил, поговорить…

Дина вошла, когда заседание явно завершалось. Говорил Александр. Девушка в клетке увидела Дину и слегка заметно кивнула. Она была в наручниках. Дина подняла в знак приветствия руку и быстро отвела взгляд в поисках места. Ей нельзя смотреть на людей в клетке. Сердце заходится, и слезы близко. А у нее накрашены глаза… Она нашла свободное место у стены и села.

– …В деле есть три экспертизы и не менее десяти свидетельских показаний, которые доказывают стопроцентное алиби моей подзащитной, – говорил Александр. – Потрясающий, уникальный в моей практике случай, ваша честь. Вы это не заметили. Повторю по слогам. Вы, судья, НЕ ЗА-МЕ-ТИ-ЛИ важных материалов! Вы не отказались это приобщить, не опровергли другими материалами. Вы, как говорят, просто проехали. Хорошо, даже отлично. Все в деле, а рукописи, как известно, не горят. Дойдут и эти документы до человека, имеющего представление о миссии судьи.

– Я вас попрошу, – резко сказала женщина в мантии. – Без оскорблений. Насчет миссии судьи: могу и слова лишить.

– Можете, – согласился Александр. – Я даже не буду возвращаться к тем материалам. Мы о них толкуем столько дней, точнее, месяцев… Я наговорил речей на много процессов, наверное. Поэтому сегодня просто в порядке развлечения, что ли – покажу-ка я вам маленькое такое кино. Документальное. Видео на телефоне. На телефоне, который, каюсь, просто силой изъят у конкретного человека. Готов нести ответственность.

– Так, – сказала судья. – Начинаются фокусы.

– Ну да, – кивнул Александр.

Секретарь помогла ему вывести видео на монитор.

– Вы все видите момент убийства. Это даже больше похоже на казнь, чем на убийство. Два человека держат третьего, лицо его здесь хорошо видно. Это тот человек, за убийство которого арестована моя подзащитная. Которая была в это время в другом месте, да еще не одна, а со свидетелями. Она была с оружием. Но это был тир! Его адрес есть в деле. Этот адрес далек от места, которое вы видите сейчас.

Человека, которого убьют, звали Анатолием Свиридовым. Сейчас выйдет четвертое действующее лицо, вот оно… И, как видите, расстреливает в упор Свиридова. Киллера можно без труда узнать, и представитель обвинения вряд ли не знает, кто такой Колян Северный, рецидивист, выкупаемый работодателями с любых сроков, даже с пожизненного, как это было в последний раз. Кино, собственно, закончилось. Оно снималось одним из участников казни для заказчика. По этому же телефону можно увидеть, кому отправлено. Для следствия дальше – просто гамма. Семь нот.

– Ваша честь, – поднялся прокурор. – Что это за фальшивка? Мы вроде не в песочнице. Такое «кино» умельцы сделают на заказ за сотню долларов. Вы же понимаете, что серьезные доказательства не выдают эффектно под занавес. Когда зал полон прессы. Господин адвокат работает, как обычно, на свой пиар.