Лорд Малквист и мистер Мун - Том Стоппард

— Молю вас… я… конечно…

Она подошла к лестнице.

— Выпивка находится в кладовке, в запертом шкафчике, ключ от которого лежит в библиотеке за книгой «Piscator Felix»[17] Феннера. Это большая книга цвета бренди, смешанного с розовым шампанским, а их я в свое время намешала изрядно. Благодарю вас. Положив руку на перила, она посмотрела на него с усталой улыбкой, отнявшей у Муна всю его любовь.

— Это книга по рыболовству.

Она поднялась еще на две ступеньки и опять обернулась.

— Пожалуйста, не уроните бутылку. Она обошлась мне в пять фунтов, включая сведения о ее местонахождении.

Мун смотрел на нее, пока она не дошла до конца лестницы, но она больше не обернулась.

Фитч все еще спал и на сей раз не проснулся, когда Мун открыл дверь библиотеки. Поиски книги отняли у него несколько минут. Во время поисков он ощутил волнение, какого не испытывал с одного летнего дня на берегу реки, когда игривое дитя с волосами цвета меда и со сладостной попкой приказало ему украсить себя цветочными гирляндами и вознаградило поцелуем, твердым, как зубы.

Маленький латунный ключик. Мун взял его и поставил книгу на место. Тихонько вышел из библиотеки. Фитч выглядел озабоченным даже во сне.

За лестницей он обнаружил дверь, которая выглядела достаточно непритязательно, чтобы вести в помещения для слуг. Он вошел в нее и оказался в выложенном камнем коридорчике. Вторая дверь слева вела на кухню. Бердбут утюжил «Таймс».

— Привет, — сказал Мун. — Где тут кладовка?

— Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр?

— Да, — ответил Мун. — Где кладовка?

— Через коридор напротив, сэр.

Мун открыл дверь напротив. Каморка с каменными полками. Он отыскал запертый шкафчик и вставил в скважину ключ.

— Простите, сэр, его светлость дал мне определенные указания…

— Довольно, довольно, Бердбут, у меня тоже есть определенные указания, я по горло сыт указаниями, так что перестаньте поджимать губы и выдайте-ка нам живительной влаги.

«Какая жалость, вылитый Вустер».[18] Его мозг сжался и очистился, как грязная вода, превращающаяся в лед. Он был вне себя от счастья.

Почти полная бутылка виски оказалась единственной вещью в шкафчике. Мун ухватил ее, улыбнулся величественному окаменелому лакейскому лику и двинул на выход.

— Если вы позволите, сэр, возможно, будет лучше запереть шкафчик и вернуть ключ на место?

— Хорошая мысль, Бердбут. Замести следы, а? Ключ лежит в библиотеке за «Piscator Felix», книгой по рыболовству, написанной парнем, чье имя высекут на моем лбу, как только я его вспомню.

— Феннер, сэр. Преподобный Годольфус Феннер, священник начала Викторианской эпохи.

— Он самый, Бердбут.

«И, одарив старого слугу одной из своих самых лучезарных улыбок, я поспешил наверх, прижимая к груди целительную жидкость и скалясь, точно охотничий пес, который возвращается к хозяину с первым фазаном в этом сезоне».

Наверху первого лестничного пролета он обнаружил большие двойные двери с золотой лепниной, выкрашенные в кремовый цвет. Мун вспомнил, что проходил их по пути в гардеробную лорда Малквиста во время своего первого визита. Он чуть приоткрыл их и увидел себя в висящем напротив зеркале глядящим на себя через щелку в больших двойных дверях, выкрашенных в сиреневый цвет. Стены тоже сиреневые, со множеством картин, в том числе портретов, по всей видимости принадлежащих предкам. Большая прямоугольная комната с высокими окнами и красивыми креслами, кушетками и столиками, расставленными без привязки к фокальной точке на восточном ковре. Люстра, несколько ламп и два украшенных камина в дальних концах комнаты. Пахло чистотой и холодом.

Мун закрыл двери и поднялся на третий этаж. Верхняя прихожая представляла собой пустой квадрат, ограничивающий лестничный колодец. Он вспомнил, что гардеробная лорда Малквиста находится за углом налево. Он постучал в ближайшую дверь и услышал отклик леди Малквист. Он вошел и оказался в детской.

Небольшая красивая комната с детской кроваткой красного дерева в стиле ампир с пологом из белого муслина, стул для кормления, обитый бархатом персикового цвета, плетеная колыбелька, шкатулка для шитья, раскрашенная цветами, пустая бутылка из-под виски, очень красивая лошадь-качалка и грустная коричневая обезьянка, которая уставилась на Муна слепыми глазами-пуговицами. Все пахло новизной, как в магазине. Ребенок отсутствовал.

Мун попятился из детской и наткнулся на леди Малквист, открывшую дверь в соседнюю комнату. Она разделась и облачилась в туго перепоясанный красный махровый халат.

— Не сюда, мистер Мун. — Она улыбнулась, широко открыла рот и показала туда пальцем. — Вот сюда.

— Простите, я…

— Не зайдете ли на минутку — дома так пусто, а я не люблю одиночества и не знаю, что… может быть, ванна меня усыпит.

Он прошел за ней в спальню, большую и белую, отделанную золотом, драпированную лимонным, центральное место в которой занимала кровать с балдахином — белая, позолоченная, задрапированная, она казалась уменьшенной копией самой комнаты. В стене напротив находились две застекленные двери, которые вели на декоративные балкончики, выходящие на улицу. Справа — закрытая дверь в детскую, а слева — еще две, одна из них открытая, за ней виднелся черный кафель и шумела вода. Он узнал ванную с прошлого визита, когда заметил ее из гардеробной лорда Малквиста (с той стороны закрытой двери).

— Муж сказал, что вы геройски вели себя в тот день, когда сбежал его мерзкий лев.

— Правда?

— И вернули ему сокола.

— Вообще-то я ничего не делал. Просто стоял и смотрел.

— Думаю, он считает, что это героическая поза. Вы что-то сказали насчет выпивки?

— Э-э… да.

Он забыл принести бокал.

— Простите, я…

— Ничего страшного, я открою зубами. Вы нальете или мне?

— Я думаю, возможно…

Он отдал ей бутылку. Леди Малквист откупорила ее, поднесла ко рту и жадно отпила.

— Мммм! Уфф! Как раз вовремя. Выпьете?

— Нет, благодарю, миледи, я не пью.

— Вообще-то я тоже. Иногда пропускаю бутылочку перед обедом.

Она жадно глотнула еще раз, закатив глаза и глядя на него в поисках неодобрения. Но Мун был очарован. Когда она пошла к туалетному столику (на самом деле это была мраморная полка, вделанная в стену под зеркалом в золоченой раме), он двинулся за ней, смутно чего-то ожидая.

— Боси, вы когда-нибудь попадали в тюрьму?

— Нет, миледи.

— Даже на ночь?

— Боюсь, что нет. — («Но я отдам свою жизнь за вас, и вы можете звать меня хоть Котом в сапогах, мне все равно».)

— Я попадала в тюрьму четырежды, — выразительно сказала она. — Точнее, в камеры полицейских участков. — И опять отпила, закатив глаза, но на сей раз весело. — Уф, так-то лучше. Боси, в тюрьме, знаете ли, не выпьешь. Меня поместили в тюрьму мягкого режима. Без решеток. Остроумно?

Ее широкая счастливая улыбка блеснула в зеркале, пронзив его. Она оседлала прямоугольный табурет и поставила бутылку, промахнувшись с расстоянием и брякнув ею о мраморную столешницу.

— Представляете, каково загреметь туда на месяц, это же спятить можно. К счастью, сержант всегда очень мил в таких делах и разрешает мне позвонить сэру Мортимеру. И вот я опять здесь.

— Мне очень приятно, — с никчемным пылом сказал Мун.

— Сэр Мортимер рвал и метал. Сказал, что я его компрометирую. Сэр Мортимер, он такой чопорный. — Она задумалась. — Пока не узнаешь его поближе.

— Кто он такой? — подозрительно спросил Мун.

— Какой-то там председатель, понимаете, — компании, комиссии, комитеты и все такое прочее. — Она взяла бутылку и на сей раз отпила довольно умеренно. — Присядьте же на минутку. Расскажите, каково вам босуэльничать.

У стены рядом с туалетным зеркалом стоял стул с прямой спинкой. Мун сел на него, обвил ногами гнутые ножки и сложил руки на коленях.

— Вы считаете, Малквист заслуживает «Жизнеописания»?

Он не понял.

— Жизнеописания?

— Мунов «Малквист». В этом есть классическая нотка. «Бессвязные странствия девятого графа». Смахивает на стиль докторишки, вы так не считаете?

— Докторишки? — ошеломленно, но охотно спросил Мун.

— Вы его читали?

— Нет, — отважился Мун.

Она рассмеялась над этим с неожиданным восторгом, и он улыбнулся, внося свою лепту.

— Боси!

Он улыбнулся.

— Вы много босуэльничаете? Он улыбнулся.

— Ммм?

— Что? О…

— Я спросила, много ли вы босуэльничаете? На ругих.

— Ну, — сказал Мун, — не совсем… Видите ли, эту мысль мне подал дядя моей жены. Он напечатал мне карточки, у меня есть карточки. И медная табличка. Но мы так толком и не начали, потому что он… понимаете, семья упекла его в богадельню… Он слишком серьезно все воспринимал, но был очень лавным.