Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Ваши аналитические приемы, господин Привратник, напоминают научные методы начала прошлого века, — заметил Карась. — Попытка доказать недоказуемые постулаты в соседних областях наук, не утруждаясь даже изучением основы… Но если раньше гуманитарии выдвигали физические концепции мироздания, пользуясь лишь собственным невежеством, то сейчас, извините пожалуйста, этот номер уже не пройдет. Кроме свежего глаза, современной науке необходима логика, которую вы так презираете в человеческих существах. Логика и твердое знание фундаментальных основ тех наук, той среды, в которую погружен предмет исследования.

— Все твои истины, Человек, скользки как рыбы. Стоит их вынуть из среды обитания, и они завоняют.

— Некоторые да, но некоторые переживают века.

— Срок годности всех истин один и тот же. Только срок заблуждения зависит от глупости того, кто отведает этакой «истины». Если хранить ее в замороженном виде — конечно, — рассудил Валех. — Только не говори потом, что Минздрав тебя не предупреждал… Ты проснешься и будешь уверен, что гуманитарии прошлого века разбирались в физике лучше тебя, именно потому, что не морочили свои головы лишними убеждениями.

— Вы знакомы с теорией первичных полей? — догадался Карась и пощупал космос на месте, где находился сейф. Где хранились копии архивных бумаг, собранные по делу физиков Академгородка для личного пользования капитана. В прошлой жизни Валерий Петрович не спал по ночам, сознавая ответственность. Ему снились то кражи, то взломы. Наяву кабинет капитана посещали такие же воры и взломщики. Копии следовало давно уничтожить, но капитан Карась так и не разобрался в расчетах. Теперь он боялся умереть, не наведя порядок в секретном ящике.

В космосе, на месте взломанного сейфа, Валерий Петрович нащупал упаковку презервативов с истекшим сроком годности, сложенных бесстыжей гармошкой на орбите светила, которое напоминало его представление о Солнце. Капитан решил запереть космос на ключ, но не нашел двери.

— Вы знакомы с теорией Сотника, — спросил он Валеха. — С концепцией физической природы, как мерцающих первичных полей, непостоянных и изменчивых. Вы знакомы с расчетами Сотника, который доказал, что все сущее «происходит» с нами в течение миллиардной доли секунды, а затем проваливается в небытие на века.

— На века? — удивился Привратник.

— На века или тысячелетия… человек не может знать. В то время, когда не существует ничего, не существует и времени. Поэтому наша жизнь кажется нам целой и постоянной, а Бог — единым. Все, что вы хотите доказать, Человеку давно известно. Только неизвестно, что делать с этим удивительным открытием. Как жить? Как двигаться вперед, имеючи за спиною такой багаж информации?

— Хочешь знать, что делать? — шепотом спросил Привратник и поманил к себе Карася. Ватное тело капитана поплыло над столом и причалило ухом к устам собеседника. — Сдай его в камеру хранения, — порекомендовал Привратник. — Запри на ключ и забудь.

— Но оно исчезает, — также шепотом пожаловался капитан. — Вчера оно было там, теперь пусто…

— Найди, верни и запри, как следует.

Вопреки ожиданиям графини, ни одна душа не явилась по объявлению. Не пришел даже антиквар осматривать мебель, а канадский посол — квартиру. Допустим, антикваров и послов Мира заранее обработала. Перед тем, как лечь спать, она пожелала всем алчным толстосумам Москвы выбросить из головы имущество покойного Давида, и почувствовала, как ее молитвы немедля устремились к цели. Но представить себе, что газета не нашла ни одного заблудшего зомби, графиня не смогла, и решила, что грешным делом допустила ошибку в тексте. Решила и испугалась. К вечеру бесплодного дня в квартиру явилась только прислуга и расплакалась у Миры на плече, приняв ее за близкого человека.

— Дядя Давид купил мне квартиру за месяц до смерти, — призналась девушка, — как будто чувствовал… Он так и сказал: «Если со мной случится несчастье…» Вот здесь, — указала она, — возле стола я его нашла. Мне сразу не понравилось лицо убийцы. К нам с такими лицами не приходят, но дядя Давид сказал, чтобы я шла к себе и не выходила… — Машенька опустилась в рабочее кресло покойного и залилась слезами. — Я так испугалась! — рыдала она. — Так испугалась!.. Даже говорить не могла… Пришли какие-то люди, стали фотографировать. А я думала, почему же его в больницу не везут?.. Почему же?..

— Ну-ну, — утешил девушку Натан Валерьянович. — Оскар, принеси воды. — Он приблизился к заплаканной Машеньке и та зарыдала в пиджак незнакомца. — Надо перетерпеть, девочка, — уговаривал Боровский. — Перетерпеть и жить дальше…

— Маша, ты открывала дверь убийце? — спросила Мира.

Из-за пиджака выглянули мокрые глаза, посветлевшие от слез.

— Я, — прошептала Маша.

— Ты открывала кому? Гость должен был представиться… Дядя Давид просил открыть? Он ждал кого-то? Как это было?

— Не помню…

— Убийца звонил снизу?

— Не помню, правда…

— Почему тебе не понравилась его морда?

— Выпей водички, — предложил Натан Валерьянович. Девушка взяла дрожащей рукой стакан.

— Он был какой-то… никакой, — сказала она. — Как будто с ним случилась беда. Как будто все родственники погибли, а он выжил…

— Так и было, — подтвердила графиня. — Ты пришла прибраться в квартире?

— Нет, — засуетилась Машенька, — Аркадий Давидович попросил собрать в кабинете книги… Но я могу придти завтра.

— Отлично. Еще лучше, через пару недель.

— Можно, я использую коробки для книг?

— Можно…

— А что делать с патентами? Аркадий Давидович не хочет везти их в Америку.

— С какими патентами? — спросил Натан.

— Дядя Давид изобретательствовал. Полный сундук набил патентами на всякие инструменты для распилки, шлифовки и всего прочего…

— Вот как, — Боровский проникся уважением к покойному, — такие документы могут пригодиться наследнику.

— О патентах я побеседую с Аркадием Давидовичем отдельно, — пообещала графиня. — Он заберет.

— Если нужно убраться в квартире… — вспомнила Машенька.

— Не нужно, — хором ответили постояльцы.

— Я забрала газеты… На следующий год наверно не надо оформлять подписку?

— Не надо.

— Если надо сходить в магазин…

— Мы сходим.

— Тогда я пойду?..

— Конечно, — с облегчением вздохнули присутствующие, а Машенька, выложила из сумки сверток газет и осторожно поднялась с кресла, словно боялась сдвинуть улику на месте преступления. Мира готова была поклясться, что при жизни старшего Кушнира прислуга не имела привилегии восседать за его рабочим столом, но делала это тайно и часто.