Significant Digits - Значащие цифры - Alexander D
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Их просто было слишком много, вот и всё. Не было стратегии или неожиданных ходов. Просто сотни и сотни маглов, напирающие плотной толпой. Тысячи и тысячи. Целый город мужчин и женщин. Это было за гранью возможного. За гранью здравого смысла.
Когда очередные щиты пали, в атаку пошли оживлённые статуи. Они использовали своё собственное оружие: один из рыцарей разрубил магла огромным двуручным топором, а мраморная статуя Виндиктуса Виридиана размахивала гранитной булавой. Авроры и профессора поддерживали их, забрасывая маглов огнём с едким дымом, а ученики останавливали прорвавшихся вперёд с помощью сонных чар.
Возвращённые открыли огонь по флангам. Поразительно, но было похоже, что они используют трансфигурацию: они трансформировали почву и плоть в густые облака кислоты, горючих химикатов и ядовитых газов. Несмотря на обстоятельства, Саламандер был потрясён – это было форменное безумие, они как будто думали, что не переживут эту битву. Хотя, скорее всего, они были правы.
Должно быть, погибло уже больше тысячи, оцепенело подумал Саламандер, глядя на склон, заваленый телами. Он пронзил четырёх маглов стальными стрелами, и тут же выпустил ещё в тех, что шли следом. Он начал ощущать подступающее опустошение внутри – магическое истощение. Они не смогут продолжать в таком темпе.
– Никомидиус, – раздался мягкий серебряный голос под его локтём. Саламандер на долю секунды опустил глаза на звук и увидел рядом кошку. Патронус Директрисы. – Помощь идёт. Десять минут.
Одна из статуй впереди опрокинулась, не выдержав бесчисленных ударов магловских железных прутьев, и Саламандер выпустил ещё одну огненную волну. Два других живых доспеха тоже пали, и маглы добрались до второго слоя защитных щитов. Саламандер бегло огляделся. Три волшебника из тех, что были на мётлах, спустились на землю или погибли. Один из профессоров потерял сознание от магического истощения. С удивлением Саламандер заметил, что Лоуренс убегает. Вместе с какой-то девчушкой они неслись на мётлах прочь от поля боя, куда-то влево, в сторону теплиц, темнеющих в тени Декларации Цели.
Слизеринцы, с отвращением подумал он и снова ринулся в бой, игнорируя тёмные мушки, которые начали плясать у него перед глазами.
– Держать строй! – прокричал он. – Помощь идёт! Держать строй! Держать строй!
≡≡≡Ω≡≡≡
«Мисс Уотсон, ваш беглый негр Джим находится здесь, в двух милях от Пайксвилла, у мистера Фелпса; он отдаст Джима, если вы пришлёте награду.
Гек Финн»
Мне стало так хорошо, и я почувствовал, что первый раз в жизни очистился от греха и что теперь смогу молиться. Но я всё-таки подождал с молитвой, а сначала отложил письмо и долго сидел и думал: вот, думаю, как это хорошо, что так случилось, а то ведь я чуть-чуть не погубил свою душу и не отправился в ад. Потом стал думать дальше. Стал вспоминать про наше путешествие по реке и всё время так и видел перед собой Джима, как живого: то днем, то ночью, то при луне, то в грозу, как мы с ним плывём на плоту, и разговариваем, и поём, и смеёмся. Но только я почему-то не мог припомнить ничего такого, чтобы настроиться против Джима, а как раз наоборот. То вижу, он стоит вместо меня на вахте, после того как отстоял свою, и не будит меня, чтобы я выспался; то вижу, как он радуется, когда я вернулся на плот во время тумана или когда я опять повстречался с ним на болоте, там, где была кровная вражда; и как он всегда называл меня «голубчиком» и «сынком», и баловал меня, и делал для меня всё, что мог, и какой он всегда был добрый; а под конец мне вспомнилось, как я спасал его – рассказывал всем, что у нас на плоту оспа, и как он был за это мне благодарен и говорил, что лучше меня у него нет друга на свете и что теперь я один у него остался друг.
И тут я нечаянно оглянулся и увидел своё письмо. Оно лежало совсем близко. Я взял его и подержал в руке. Меня даже в дрожь бросило, потому что тут надо было раз навсегда решиться, выбрать что-нибудь одно, – это я понимал. Я подумал с минутку, даже как будто дышать перестал, и говорю себе: «Ну что ж делать, придется гореть в аду». Взял и разорвал письмо.
– Приключения Гекльберри Финна, Марк Твен, перевод Нины Дарузес
≡≡≡Ω≡≡≡
Годрикова Лощина
В то же время
В тот же день
Один гоблин вышел вперёд и встал перед собравшимся войском. Он был невысок, но гордо носил свой ярко-серебристый шлем. Он поднял своё копьё, щедро усыпанное крупными рубинами, и повернул его в сторону Годриковой Лощины, давая какой-то сигнал своим товарищам. Блеснувшее остриё наконечника, казалось, способно было рассечь солнце.
Василиски тихо шипели, тараски стояли с упрямым спокойствием. Чудовища ждали сигнала, чтобы броситься на волшебников, поглотить их плоть, отведать их крови. Ждали.
Предводитель гоблинов передал копьё товарищу и поднял забрало своего шлема. Он с насмешкой смотрел вниз на деревню. По спинам бойцов, обороняющихся в Лощине, пробежал холодок. Глядя на гоблинское серебро и чешую василисков, они приходили в отчаяние.
Гоблин снял с шеи сверкающий горжет и достал из простой кожаной кобуры на боку волшебную палочку. Он взмахнул ею в воздухе, коснулся своего горла, и что-то произнёс. Ничего не произошло, но зоркие волшебники догадались, что он пытался наложить Сонорус.
И хотя заклинание было простым, гоблину оно удалось только с десятой или одиннадцатой попытки. Тем не менее, учитывая, что многие волшебники впервые видели, как гоблин произносит заклинание, это впечатляло. Гоблин прочистил горло и заговорил, его голос звучал хрипло от эмоций, а в речи слышался сильный гоббледукский акцент.
– Я – Билгурд Мудрый. Я говорю от лица глав Угрод Ура, Великого города Акл! Я говорю также от Бургод Бур Кёрда, Малвирт Мал Подхурта, Солвирт Сол Фрайхаммер Монса, Курл Шикоку, а также от Курл Ваиматэ Вама и Курл Зингурда! Я говорю от всего гоблинского народа!
Его голос гремел над Годриковой Лощиной, над выжидающими чудовищами и оцепеневшими защитниками.
– Мы гоблины, и мы не забываем!
Тысячу лет назад наши города гордо сияли изделиями Воли – тайным искусством трансфигурации, известным нам одним! Великолепный Акл утопал в мраморе и алмазах. Волшебники увидели изделия
