Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

Для своей возлюбленной мальчишка был готов на многое, но для подобной любви мало цветочков, шоколадок. Этой любви деньги подавай, развлечения, а еще лучше украшения и, конечно же, настоящие. Мальчишка старался, как мог, на те скудные карманные деньги, что получал от родителей. Но любовь захотела действительно дорогую игрушку — колечко, хоть и с небольшим, но все же бриллиантом. А на что не пойдешь ради любви? Честным путем денег не достать, но их можно выиграть в карты у ребят постарше, да и сумма, вроде бы, не очень уж астрономическая — сорок кредов. Выиграл Олежек эти деньги, сразу к ювелиру побежал, приносит в зубах колечко, а любовь губки надула, заявила, что уж сильно дешевенькая безделушка. Олег только руками развел, мол, что смог, то и купил. От любви не совсем мозги отшибло — играть "по крупному" мальчишка все-таки опасался. И тогда любовь предложила ему замечательный выход — в городке есть банда малолеток и не сегодня-завтра они собрались ограбить того самого ювелира. Никто, между прочим, грабить не собирался, над Олегом решили просто зло подшутить. Но мальчишке, естественно ничего об этом не сказали, а раз он так любит свою Орис, просто обязан согласиться на это. А потом, они заберут свою долю добычи и отправятся в далекий космос, где их не достанет ни один полицейский. Глупо? Но что поделаешь!

Дата назначена. Олега вводят в так называемую банду. Все вроде хорошо. Но тут является дядя Дима, слава о котором докатывается в новостях и до этого сонного городишки и парнишке становиться страшно. Он-то хорошо знает — родственник распутает дело, едва взявшись, и улететь никуда не успеешь. Он пытается объяснить это своей любви, а она ничего не пожелала слушать, заявив, что бросит мальчишку, раз тот такой хлюпик. А тут еще и Влад в самый неподходящий момент заявился, и, скрутив Олега в бараний рог, окончательно порушил репутацию горе влюбленного. Сидя дома Олег, решил все-таки объясниться со своей девицей и сбежал через окно.

Добраться до города, хоть и пешим ходом, ему ничего не стоило. Он находит девушку в ее компании и честно рассказывает, что им может грозить. Они лишь смеются мальчишке в лицо и называют его трусом. Молодая кровь и фамильная глупость Романовых взыграла, и Олег очертя голову кидается в драку. Противник из него достойный и победить его голыми руками оказывается не под силу даже пятерке подростков. Никто так и не понял, откуда появились цепи. Избивали мальчишку методично, скопом с обычной подростковой жестокостью. Когда опомнились, перепугались страшно — думали, что забили до смерти. Решили отвезти его ближе к дому, надеясь, что сойдет за нападение дикого зверя. Вот только никто из них не подумал, что какого бы зверья в лесу не водилось, нет у животных подобного оружия. Когти, зубы — да, а вот цепей никак быть не может. Корче, история получилась — глупее не придумаешь.

Утром поднялись рано, полицейский участок спал еще. Саху с Сенькой оставили на связи, а сами пошли на задержание. Не составило большого труда выловить всех действующих лиц. По наивности подростки и не пытались прятаться. Придурки. Все было чинно и благородно, подростков вылавливали по одному, тихо скручивали и отправляли прямиком в участок. Там несостоявшиеся убийцы под чутким присмотром генерала дали показания, в которых, не моргнув глазом, сдали главаря, некоего Роуна. Отряд бравых полицейских провел облаву с задержанием по всем правилам высокого полицейского искусства, так что генералу и Владу даже вмешиваться не пришлось. Да и не хотелось особо, если признаться. Местные все-таки на своей территории.

После начались вполне объяснимые вещи. Дмитрий Петрович посовещавшись с начальником полиции, добился разрешения на мимолетную встречу Роуна с отцом пострадавшей стороны. То бишь, с Сахой. Начальник полиции, помявшись для виду, разрешил. Генерал напомнил Сахе о лимите времени в пять минут, после чего гостеприимно распахнул перед братом бронированную дверь камеры. Одного взгляда на Сахин оскал Владу хватило, чтобы заскучать и даже мимоходом пожалеть сидельца. Но жалость прошла, едва вспомнил, как Аня ночь напролет копалась у мальчишки в брюхе, вымаливая у смерти каждую лишнюю секунду.

Возвращались ближе к вечеру, и лес казался притихшим. Влад, да и Дмитрий Петрович, еле передвигали ноги после трех бессонных ночей. Сенька тоже едва тащился, зато Саха казался молодцом — шагал широкими твердыми шагами, как человек, выполнивший на данном этапе свое высшее предназначение…

Стоя по ночам у большого чердачного окна ловила себя на том, что в разбегающихся, тревожных мыслях все чаще папино место занимает Влад. Может, Макс… прав? Ну, же! Доктор, признайтесь хотя бы самой себе! Не в чем мне признаваться! Ни себе, ни кому другому. Я гнала от себя становящуюся все более очевидной любовь, не желая в нее верить и убеждая себя, что это может повредить в будущем. И мне, и Владу. Я снова и снова повторяла себе, что ему придется уехать и вернуться в свою семью. И тут уже наваливалась тоска, а как он будет там, без меня? Кто вытащит его из очередных неприятностей, в которые он постоянно попадает? Но прекрасно понимала, чтобы себе не придумывала, никогда не позволю ему подойти слишком близко. Я понимала и принимала это как данное, прячась за удобное объяснение, что Влад занимает все мое время, что я все надумала, попавшись на старую, как мир, уловку психики. Если долго живешь с человеком бок обок, то остаются всего два выхода: или полюбишь, или возненавидишь лютой ненавистью. От этих мыслей начинала болеть голова, и сон уходил сам собой.

Макс вернулся первым. Он приехал через два дня, как всегда гладко выбритый, свежий, немного неряшливо одетый и растрепанный. Когда я увидела через окно дорогого друга, первым порывом было броситься ему на шею. Но меня опередили. Макс взбежал по ступенькам, подхватил меня на руки и, смеясь, сообщил, что наконец-то прислали замену. Он сможет воплотить свою мечту о службе в медицине катастроф.

— Ангел мой, — Макс внимательно всматривался в мое лицо, — что у тебя случилось? С Олегом проблемы?

— Нет, с ним все в порядке, — затрясла я головой и, всхлипнув, рассказала все, что надумала за эти две ночи.

— Ты совсем запуталась, бедная моя девочка, — грустно покачал головой Макс, прижимая меня к себе.

Он не сказал больше ни слова. Оправдывает, осуждает ли — ничего. Да и не надо было. Только стоять и молчать. Люди все время стремятся что-то говорить друг другу, советовать, не умея просто молчать вместе.

Прижимаясь к груди Макса, вдыхая горьковатый запах его одеколона, я поняла, что, в сущности, счастлива. Даже если в итоге останусь одна, у меня есть Макс. И наплевать, что я не могу претендовать на него как на мужчину, но зато он есть. Он меня понимает и по-своему любит. А может и хорошо, что между нами ничего изначально быть не может.