Башни Полуночи - Роберт Джордан

Галад колебался. Рассвет был близок, возможно за теми облаками. "Ты понимаешь, что это смелое предложение? Лорду Капитану Командору повиноваться чьим либо приказам? Замечательно! Но тебе, человеку которого я до недавнего времени считал убийцей? Большинство Детей Света убеждены, что ты Друг Темного."

Перрин повернулся к нему. "Ты пришел со мной сейчас, и я приведу тебя на Последнюю Битву. Без меня, кто знает, что случится."

"Ты сказал, что каждый меч будет нужен," ответил Галад. "Ты бы оставил нас?"

"Да. Если у меня не будет твоей клятвы, я оставлю Вас. Возможно Ранд, непосредственно, и захочет обратится к тебе. Теперь же, ты - знаешь меня. Я буду честен с тобой. Все, что я потребую, - это, что бы твои люди оставались в строю и сражались там, где им прикажут, когда начнется битва. Ранд... хорошо, ты можешь принести клятву не мне. Но Ты найдешь, что намного тяжелее говорит это ему. И я сомневаюсь, что тебе понравится результат, когда ты скажешь ему свое - ДА."

Галад нахмурился. "Ты странно убедительный человек, Перрин Айбара".

"Мы заключили сделку?" Перрин протянул руку.

Галад принял ее. Нет, не угроза заставила его сделать это; он помнил голос Перрина, когда тот нашел раненного Джерама. Это сострадание. Никакой Друг Темного не сможет так притвориться.

"Прими мою клятву," промолвил Галад. "Признаю Тебя своим Командиром до конца Последней Битвы," Он внезапно почувствовал себя слабее, чем был, и перевел дыхание. Затем присел на камень.

"И у тебя есть моя клятва," сказал Перрин. "Я прослежу, что бы о твоих людях позаботились так же как за другими. Посиди здесь и отдохни; я посмотрю участок вон там. Слабость скоро пройдет."

"Слабость?"

Перрин кивнул. "Я знаю, на что это походит, оказаться затянутым Та'вереном. Свет! И это я." Он взглянул на Галада. "Ты когда-либо задался вопросом, почему мы встретились здесь, в этом самом месте?"

"Мои люди и я предполагали, потому что, Свет отдал тебя в наши руки," сказал Галад. "Что бы, мы могли покарать тебя."

Перрин покачал головой. "Это не так. Правда в том, Галад, что я очевидно нуждался в тебе. И именно поэтому мы встретились здесь."

Аллиандре аккуратно свернула перевязочный бинт, и передала его к ожидавшему гай'шан. Его пальцы были толстыми и мозолистыми, лицо было скрыто под капюшоном. Она подумала, что это мог оказаться Ниаген, тот Потерянный, который заботился о Ласиль.

Это все еще раздражало Фейли, но Алиандре не понимала почему. Айилец, вероятно, был бы хорошей парой для Ласиль.

Аллиандре начала скручивать другую повязку. Она вместе с другими женщинами сидела на маленькой поляне неподалеку от поля битвы, окруженной потрепанными одуванчиками и стволами болотных миртов. Только стоны раненых нарушали тишину прохладного воздуха.

Она отрезала еще одну полоску ткани цвета утреннего солнца. Ткань раньше была рубашкой. Теперь это были бинты. Небольшая потеря; это была не очень хорошая рубашка, судя по тому как она выглядела.

"Сражение еще продолжается?" мягко спросила Берелейн. Она и Фейли работали поблизости, сидя на табуретах друг напротив друга, чтобы совместно разрезать одежду на полоски.

"Кажется, что все еще да," ответила Фейли.

Обе затихли. Аллиандре подняла бровь, но промолчала. Что-то не так между ними. Почему это вдруг они стали себя вести как лучшие подруги? Это, казалось, одурачило многих мужчин в их лагере, но Аллиандре могла видеть правду в том, как напрягались их губы, когда они смотрели друг на друга. Это стало менее заметным после того, как Фейли спасла Берелейн жизнь, но не исчезло полностью.

"Ты была права насчет него", - произнесла Берелейн.

"Ты удивлена."

"Я нечасто ошибаюсь в том, что касается мужчин."

"Мой муж не такой как другие мужчины. Он..", Фейли прервалась. Она посмотрела в сторону Аллиандре, сузив глаза.

"Кровь и пепел", выругалась про себя Аллиандре. Она сидела слишком далеко, и ей приходилось напрягать слух, чтобы подслушать. Это было подозрительно.

Эти двое снова затихли, и Алиандре задержала руку, как-будто осматривая ногти. Да, думала она. Игнорируйте меня. Я не важна, я просто женщина, непонятная для вас и изо всех сил пытающаяся держаться бодро. Конечно, Фэйли и Берелейн не думали так, не больше, чем двуреченские мужчины когда-либо могли подумать, что Перрин был неверен. Если бы ты усадила их и спросила - действительно заставила их подумать об этом - они бы пришли к заключению, что причина должно быть в совсем другом.

Но такие вещи как суеверие и предвзятость простирались глубже, чем просто мысли. Что обе думали об Алиандре, и что они инстинктивно чувствовали, отличалось. Кроме того Алиандре действительно была женщиной, непонятной для их понимания и изо всех сил пытающейся держаться бодро.

Лучше знать свои силы.

Аллиандре вернулась к нарезанию бинтов. Фейли и Берелейн настаивали, чтобы она осталась, и помогла; Аллиандре не могла уйти. Не от них двух, действующих так убийственно увлекательно в последнее время. К тому же она была не против поработать. По сравнению с их пленом у Айил, это действительно было очень приятно. К сожалению эти двое не могли вернуться к своему разговору. В самом деле, Белерейн встала, выглядя разочарованной, и пошла на другую сторону поляны.

Аллиандре могла практически почувствовать как от женщины идет холод. Берелейн остановилась над местом где другие скатывали полосы ткани. Аллиандре встала, неся стул, ножницы и ткани Фейли. "Я не могу поверить, что видела ее когда-либо такой неуверенной," сказала Аллиандре.

"Она не любит ошибаться," отметила Фейли. Сделала глубокий вдох, затем покачала головой. "Она видит мир как сеть полуправды и догадок, приписывая множество мотивов простейшим из людей. Я подозреваю, что это делает ее очень хорошей интриганкой. Но я не хочу так жить."

"Она очень мудра", сказала Алиандре. "Она видит вещи, Фейли. Она понимает мир, просто у нее есть свои скелеты в шкафу, как и любого из нас."

Фейли рассеянно кивнула. "Думаю из всех этих обстоятельств, я жалею, что никогда не верила, что она когда либо любила Перрина. Она преследовала его ради соревнования, ради политических целей, и ради Майена. В конце концов это была более важная задача, чем все остальное. Она может испытывать к нему нежность, но ничего больше. Я могла бы, пожалуй, понять ее если бы все это было из-за любви."

Алиандре сдержала свой язык после этого, подолжила нарезать повязки. Она наткнулась на прекрасную синюю шелковую рубашку в куче. Несомненно с ней можно сделать что-то получше! Она запихнула ее между двумя другими и положила их около себя, как если бы она намеревалась сократить кучу.