Основы пневматологии - Владимир Алексеевич Шмаков

с тем есть обнаружение в ней динамического устремления пластической стихии. Поскольку элементы категории воли представляют собой иерархически нисходящие разветвления микрокосмически центрированной tovoc, — они лежат в монаднои категории; поскольку же эти элементы суть обнаружения устремления — они являются становлениями пластического потока. Поэтому родство, взаимоотношения и последовательность отдельных волений развертываются различно и по различным законам в основоположных категориях модификаций Реальности. В монадности распределение, соотносительность и чередование волений подчинены закону иерархического распорядка и монадого всеединства. Здесь каждое воление в себе может быть представлено определенным вектором, определено статическими соотношениями с другими, и в процессах чередования волений оно или замещается новым, или входит элементом в последующее. В своей пластичности отдельные воления суть только динамические становления потока. Поэтому в себе они непосредственно имманентны друг другу и целостной Реальности и в процессе чередования в поле конкретно-эмпирического сознания динамически целокупно перерождаются друг в друга. Таким образом, волевое действование есть не только актуализация и созидание иерархии волений индивидуальных волевых центров, но и непосредственное имманентное сопричисление к пластическому потоку волевой стихии. Воления не только предстоят пред человеком как недвижные его состояния, но и текут в его сознании; оно не только принимает rovoc, данного воления, но и действительно переживает его, т. е. вторит динамическим волнам его потока. Наша воля и ее действенные проявления только тогда становятся свободными от непосредственно окружающих условий и обладающими действительной творческой силой, когда вместе с ярким обнаружением личности они обладают также и непосредственной динамической слиянностью с напряжением и устремлением пластической природы, когда наряду с резкостью отдельных состояний они исполнены также и плавностью, текучестью и гармоническим ритмом. Всякое истинно сильное волевое воздействие мощно действуют на других людей только тогда, когда, будучи внешне непреодолимо, оно вместе с тем непосредственно действует и на их внутреннюю природу и приуготовляет ее к восприятию этого воздействия извне, когда наряду с мощью оно исполнено также и покоем в своем устремлении, устойчивостью в постепенном нарастании напряжений и импульсов. Более того, как и везде, пластичность имеет первенствующее значение перед монадностью. Самые сильные и резкие толчки и удары при отсутствии пластической связи или легко отражаются, или только на короткое время прерывают бывшее дотоле равновесие, вновь вскоре возрастающее при затухании колебаний. Напротив, даже весьма незначительная волевая сила при надлежащей пластической слиянности свободно и мощно вызывает соответствующий ей ритм и тем сразу достигает желательных творческих результатов.

Таким образом, доктрина о двух основоположных категориях модификаций Реальности в приложении к эзотерической пневматологии приводит: во-первых — к учению о системе категорий пластического потока в предстоянии, необходимо возникающей в конкретно-эмпирическом сознании всякого порядка, а во-вторых — к учению о природе каждой из пнев-матологических категорий как одновременном и гармонически сопряженном проявлении монадности и пластичности. В силу этого всякая феноменология в каждой из них должна быть изучаема одновременно с двух различных точек зрения и при свете двух различных систем законов. Только следуя этому пути возможно преодолеть ту пропасть, которая до сего дня неизменно отделяла всякую философию от непосредственной действительности. Только здесь теоретическая философия становится вместе с тем и практической и наряду с исследованием высших и конечных причин получает возможность должного осознания и разрешения повседневных задач, т. е. делается конкретно-спекулятивной в прямом и самом глубоком и общем смысле. Исполнение этого и составляет предмет третьей и четвертой книг «Основ пневматологии» — «Пневматологии индивида» и «Пневматологии обществ».

III. Религия. § 80

Всякая религия, определяя отношение человеческого существа к Бытию Первоначальному, есть тем самым целостная реальность. Всякая религия имеет внешнюю форму и общий синтетический лик. Этот лик определяется системой догматики, теологии и канона, превращающих ее в конкретно-организованную иерархию реальностей различных порядков и их взаимоотношений. Внешняя форма создается подробностями культа и местными особенностями религиозного мировоззрения. До сих пор изложение, история и философия религии обычно ограничивались восприятием и исследованием только этой их ипостасной составляющей. Этим религии, с одной стороны, сводились к догматическим философским системам, а с другой — к легендам, образам и символам, запечатлевающим этнографические особенности каждого данного народа. Между тем не только мало-мальски вдумчивое отношение к религиозной жизни и ее многообразным проявлениям, но и непосредственная интуиция психического состояния всякого верующего человека не может не указать крайней неправильности и наивной плоскости таких взглядов. Если у ремесленников интеллекта построения философского порядка еще могут в отдельных случаях оставаться отвлеченно-логическими, оставляя в стороне всю глубинную психическую жизнь, то всякое религиозное переживание, а тем паче религиозный экстаз, всегда глубоко конкретны, целостны и всеобъемлющи. Лишь в искусственно созданных логических дисциплинах человек может проявляться только в создании абстрактных схем и взаимоотношений теоретического разума, но и здесь его успехи всегда будут весьма невеликими, если он не сможет или не захочет целостно внедряться и жить в изучаемом им мире. Если во всякой, даже самой отвлеченной научной работе ее плодотворность всецело зависит от уменья человека целокупно сосредоточить на ней всю пытливость ума, всю силу чувств и все напряжение воли, то всякое искреннее религиозное переживание не может не исполнять собой все человеческое существо. Что в религиях и во всяком религиозном сознании чувство играет основную роль — это факт общеизвестный, но природа этого чувства никогда не могла быть исследована с должной адекватностью. Наконец, всякая религия ближайше связана с этикой и волевой деятельностью человека вообще.

Каждая религии раскрывается во всех трех пневматологических категориях и обнимает все области психических проявлений человека. Восприятие религии и феноменология религиозного сознания чрез посредство форм обнаружения в первом приближении искусственно сводит их к явлениям общелогического порядка и лишь к особому виду произведений человеческого разума. Здесь главнейшее значение приобретает теологическая форма, и весь религиозный завет понимается по существу однородным со всеми философскими системами. Религия есть только популяризация философии, и притом приноровленная к особенностям и условиям жизни данного народа. Культ и его ритуалы, с одной стороны, являются лишь неустранимой уступкой неразвитости масс и их атавистической инстинктивной жажде чудесного, а с другой — суть лишь символические выражения общефилософских доктрин. Во всем этом первенствующее положение занимает разум, чувство же и воля соподчинены ему, лишены самостоятельного обоснования и значения и рассматриваются только как объекты разумного сознания. В современности такой гипертрофированный рационализм восприятия религии свойствен в особенности протестанству и некоторым английским сектам. Если это первое приближение в восприятии религии через посредство форм явно обнаруживает свою несостоятельность и ниспровергается всяким непосредственным религиозным опытом, то второе приближение на этом пути также раскрывает свою односторонность, а потому недостаточность, лишь при более вдумчивом исследовании. Здесь