Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ) - "chuckcloud"

— Кристина! Сюда! — затопал опухшими от подагры ногами Владимир.

Из-за угла высунулся сначала длинный нос, а затем показалась и вся женщина. Это была худощавая блондинка с невъебенно асимметричной прической: растрепанная макушка, там и тут торчащие патлы как у Преснякова-старшего, и разноцветные афро-косички. На самой женщине красовался неуютный блестящий топик, кажется, сшитый из синтетических паеток и белые обтягивающие брюки-клеш.

— Сука-бляяя… — гневно прорычал Харди, сжав кулаки до побеления. Нос Кристины Орбакайте непременно напоминал ему нос дражайшей мамаши Мэрил. А эти пайетки на топике… Создавалось впечатление, что они были выполнены из биометалла. — А нет другой девки?

— Нет, есть только Макс, если вы понимаете, о чем я, — подмигнул то ли глазом, то ли ухом Пресняков то ли сын, то ли отец.

— Ладно, давай, сука-бля, попробуем, — грубо схватил Кристину за запястье Харди и поволок в свой номер.

Оказавшись внутри, он швырнул девушку на кровать, схватил за шею и прижал лицом к подушке. Вдруг ему в нос ударил терпкий запах до боли знакомого женского одеколона. Того самого, коим пользовалась небезызвестная блядь Стрип.

— Сука-бля, хватит, — ударил себя по уху Том, дабы прогнать паршивые мысли и убедиться в том, что Кристина не является прообразом мисс Стрип.

Дабы не провести больше никаких параллелей, сержант грубо разорвал на заднице Орбакайте тряпичные брючки, а следом и ее паеточные трусы.

— Что, сука-бля, охуенно быть шлюхой? Мм? Прямо на глазах сына ебешься и не стесняешься, шкура? — приступил к словесным унижениям Том, расстегнув ширинку на скамах и надевая на член презерватив.

— Моя мама говорит, что это нормально, — коротко хихикнула девка.

— Да она такая же шлюха, как и ее дочь, сука-бля! — дерзко проник в Кристину сержант Харди.

Орбакайте закричала словно глупая чайка, и этот возглас опять напомнил Харди о его мамаше! Именно с такими орами и ебалась мисс Стрип с дядей Беном в свое время, а маленький Том слушал эти вопли днями напролет.

— Ну нет, пизда, замолчи! — достал из-за пояса настоящую «беретту» Том и засунул Кристине в рот, продолжая ебать ее.

Но увы и ах! От подобных воспоминаний, хуй сержанта психанул и вмиг уменьшился, как бы устроив хозяину протест, дабы проучить его, чтобы тот впредь больше никогда не вспоминал перед еблей мать!

Том же Харди превратился в сову импотента и с охуевшем видом замер на месте.

— Ну что там? — обернулась некрасивая Кристина, выплюнув изо рта дуло. — Совсем ничего не можешь? Помочь? — наклонилась она к его паху, дабы незамедлительно взять на ротан.

— О дааа! — послышался душещипательный крик Леонида из-за стены.

— Какого хуя? — прошептал Харди, забившись в агонии непонимания кого там ебет его друг.

Далее из соседнего номера послышался чей-то елейно-мерзкий смех.

— О, Макс, — пояснила за смех Кристина, раскрыла рот и потянулась к хую Тома.

— Не смей, пизда! — отстранился он, но Орбакайте успела схватить в зубы краешек гондона, отчего тот слетел с вялого члена и остался во рту девушки. — Фу! — щелкнул Харди ее по носу за такие выходки.

— Я тебе что, собака?! — взорвалась Орбакайте.

— Хуже, — констатировал факт Том. — Ты напоминаешь мне мою мамашу, посему, ебать тебя я не буду! — важно заявил он, застегивая ширинку. — Следовательно, ваш мотель — хуйня собачья! Так своему мужу и передай! Сержант лишает вас звездочки! Ибо я не люблю! Когда мне напоминают о матери!

— Ах так?! Ну все, держись! — в психах вскочил с кровати нос Кристины, затем она сама, и ринулась за дверь, так и не достав изо рта гондон. — Я все расскажу мамке! Тебе не уйти отсюда живым!

— Чего, сука-бля?! Чьей мамке? — охуевше пробормотал Том и ринулся за ней.

Оказавшись в коридоре, Харди встал как вкопанный, ведь не видел, куда именно побежала неудовлетворенная девка.

— Что происходит? — вылетел из соседнего номера некто в плюшевом ростовом костюме Иисуса Христа.

— Ты еще что за сука-бля? — охуел Харди от немыслимых поворотов событий.

— Макс, — снял плюш-голову Галкин и протянул руку Тому.

— Ооох, — невыносимо громко потягиваясь, вышел вслед за Максом…

— Леонид? — механически опустил уголки губ Харди. — А что это вы там делали, я не понял… Не понял я!

— Ну как что? В армреслинг играли, — крикливо выпутался Батлер, поправляя кожаные штаны на заднице.

— А что меня, сука-бля, не позвали? — обиженно протянул наивный по жизни сержант.

— А что с Кристиной не сыграл? Она в нашем мотеле чемпион! — поправил на голове жидовские кудри Максим.

— Простите, что вмешиваюсь, но там директор нашего мотеля вызывает вас к себе, — пихнул в плечо Тома Никита Пресняков, покрутив перед его маской фетровой рацией.

— Чего, сука-бля? — продолжал настырно ничего не понимать Том.

— Пошли, я провожу тебя, — неимоверно ебано сказал Галкин, взял Тома под локоть и повел в сторону лестницы.

Спустя несколько минут они оказались у небольшого люка, ведущего на чердак и, подсадив друг друга, забрались наверх.

Сержант Том выпрямился в полный рост и охуел от увиденного. На огромном раритетном кресле сидела видавшая виды тучная женщина с копной рыжих волос. Она была наряжена в бесформенное черное пончо, расшитое бисером и перламутром. В одной руке она держала мундштук с папиросой, второй же гладила по голове мужчину, положившего ей на колено подбородок. По всей видимости, он был кем-то вроде домашнего питомца директрисы мотеля. На самом же деле — приходился ей мужем. На нем красовался белый обтягивающий костюм из латекса да перьевая накидка. Образ завершала пышная прическа, увенчанная веерообразной метровой шляпой из перьев и сукна.

Позади женщины стояла Кристина и что-то нашептывала ей на ухо.

— Ты остановился в моем мотеле. Пришел сюда и говоришь: «Алла, мне нужна проститутка»… — не на шутку прокуренным голосом начала женщина. — И тебе дали проститутку. Но ты отнесся к ней без уважения. Ты не предложил ей дружбу, не удовлетворил. Вместо этого ты назвал мою дочь собакой. Даже хуже! Ты отказался вступать с ней в половой акт! — молола она хуйню конченного наркомана.

— Мамаша, ты на чем сидишь? — приподнял шрамированную бровь Харди. — Да что с вами, сука-бля, со всеми происходит? — обвел он «факом» работников мотеля, пришедших на чердак погреть уши.

— Не перебивай бабушку, — хлопнул его по пальцу Никита, взывая к тишине.

— Ввваф! — гавкнул пес Аллы.

— Фу, Фил! Фу! — шлепнула его по холке Кристина.

— Сука, что с вами не так? — схватился за лысину Том. — Вы тут все родственники что ли?!

— Ты заявил, что лишишь мой мотель звездочки, которой и так нет, — повысила тон Алла, по кличке Пугачева. — Но я не хочу, чтобы ты покинул мое заведение неудовлетворенным, а потом распустил слух, что мой мотель хуйня собачья. Такая антиреклама мне не нужна. Посему, сегодня удовлетворю тебя я! — встала она в полный рост и одним лишь взмахом руки скинула с себя черное пончо, продемонстрировав присутствующим безбожно пухлое тело с миллионами складок, в залежах которых таились несметные богатства, а может даже и всеми потерянная Янтарная комната.

— Сукааа… — протянул Харди и даже хотел было перекреститься от увиденного, но вовремя вспомнил, что атеист. — Бля, мамаша, иди на хуй, сержанту ничего не надо от вас… Он пошел… Пошел…

Том уже хотел было шагнуть в люк, но дорогу ему преградил Владимир, растекшийся в проеме словно лизун, и как бы отрезая путь отступления.

— Если одной меня будет мало, могут подключиться и мои мужья, — томно затрясла четырьмя грудями Алла. — Фил, Макс! — зыркнула она на полусобаку и полу-Иисуса.

— Либо ебешь бабушку, либо я тебя прирежу за то, что не выебал мою мать! — грозно достал из-за спины нож Никита, коварно и безэмоционально прищурившись.

— Сука-бля, пацаны, да вы что? — бился в агонии безвыходной ситуации Харди, совсем не желая ебать полную Аллу вместе с ее дурацкими мужьями. Мало того, что на нее у него, скорее всего, не встанет, ибо Том не любил! Женщин не по возрасту себе. Так даже, если отбросить первый пункт, унижать ее при ебле явно не выйдет — она сама унизит его одной лишь жаркой с ней. А уж про ее мужей и вовсе комментарии будут излишни.