День Астарты - Александр Розов

— И что дальше? — спросила Чои.

— Все, — ответил Жерар, — Мне больше нечего сказать.

82

Дата/Время: 25.03.24 года Хартии. Вечер.

Море Сулавеси — Хитивао, Факфак.

Порыв ветра резко и гулко хлопнул тентом, натянутым над полубаком. Рон потер указательными пальцами виски, а потом потянул из пачки сигарету. Пума сидела неподвижно, как маленький черный сфинкс. Казалось, она выпала из окружающей реальности, и видит только экран ноутбука. Сейчас видеокамера показывала судей, расходящихся на 11-минутный перерыв, после которого им предстояло прослушать заявления подсудимых, а еще через 111 минут ответить на вопрос: да или нет?…

Екико энергично толкнула Ринго в бок и показала глазами на лесенку, ведущую с полубака на корму основной палубы «Малышки». Он согласно кивнул, и оба, тихо поднявшись с круглых циновок из-за невысокого чайного столика, отправились на полуют. Делать там было, в общем, нечего, но на пластиковой крыше низкой, почти целиком утопленной в корпус судна, кормовой надстройки, было удобно лежать и расслабляться. «Малышка» лежала в дрейфе, ожидая возвращения своих «птичек». «Птички», вместо того, чтобы лететь в гнездо, шли сложенными, на 25-метровом полувоенном катере класса «Sparviero». Катер назывался «Думбо» и принадлежал господину Чен Мо из «Catholic International Brotherhood of Seafarers».

С точки зрения не информированного внешнего наблюдателя, «Малышка» сейчас полностью соответствовала образу обычного рыбацкого катамарана. На рассвете ее экипаж поднял ловушки, вывалил какой-никакой улов в бункер-фризер, затем смыл морской мусор с палубы, выпил какао и устроился отдыхать после бессонной ночи. Девушка и парень, разлегшиеся голыми на полуюте, пузом кверху, и иногда лениво поглядывающие на экран ноутбука, четко вписывалась в эту хозяйственную версию происходящего. Но, если бы внешний наблюдатель слышал их разговор…

— Их ведь не должны расстрелять, правда, Рио? — спросила девушка.

— Я не знаю, Еки. Правда, не знаю, — ответил Ринго.

— Что, значит, не знаешь? Ты бы как ответил на месте судей?

— Я-то ответил бы «нет». Судьи, если бы они слышали, что нам рассказывал Рон про Чубби Хок, тоже ответили бы «нет». Но они этого не слышали, прикинь?

— А если бы ты не слышал? — спросила она.

— Тогда я бы ответил «нет» потому, что мы были на Тиморе, и видели, что там и как.

— А если бы ты не был?

— Тогда я бы ответил «нет» потому, что нельзя отвечать «да», не разобравшись.

Екико с досадой хлопнула ладошкой по пластику крыши.

— Не то, Рио, не то!

— А что — то? — спросил он.

— Причина, — сказала она, — Я не уверена, но кажется, судьи подозревают, что офицеры разведки хотели узурпировать власть. Ведь это только что случилось в Индонезии!

— В Индонезии есть государство, — возразил Ринго.

— Я же не говорю, что в точности, как в Индонезии, — уточнила Екико, — Как-то иначе. Криптократия, как сказал док Соарош. Тобой управляют, а ты даже не замечаешь!

Ринго протянул руку и похлопал девушку по бедру.

— Я в это не верю. Вернее, так: каждый неявно управляет каждым, с кем общается. Транзакции в социальных играх. То, что учили в школе на экоистории. Типа, если государство фильтрует масс-медиа, то оно может неявно управлять пятью из шести жителей, а одного из шести просто прессовать, чтоб не возникал. Но у нас-то ничего подобного не было. Эти три офицера-разведчика не пытались управлять нами… Вот лидеры Атауро, те да, еще как! Нас они хорошо подсекли, как марлина на спиннинг.

— По-твоему, они нас облапошили?

— Формально — нет, а по жизни… Вербовщики волонтеров всегда обманывают. Мы это знали, так что обижаться нам не на что. За чем поехали, то, в общем, и получили.

— Ты жалеешь, что поехал волонтером на войну?

— Нет. Я жалею, что ты поехала.

— Ты считаешь, что я маленькая? — почти обиженно спросила она.

— Просто я люблю тебя. А тебе там было плохо.

— Что было, то прошло. Я привезла опыт. Что теперь говорить? Лучше скажи, Рио, ты сумел бы доказать что разведчики не устраивали криптократию? В смысле, доказать судьям? Мне кажется, это самое главное. Мы еще можем успеть.

— Mana-o-foa? — спросил он.

— Да! Мы должны попробовать… Нет, мы должны это сделать! Если мы не сможем то, значит, все было напрасно, и мы ничему не научились там, на Тиморе!

— Ага… — произнес Ринго, — Значит, доказать…

— Думай! — сказала Екико, хлопнув его по плечу, — Я побежала за вторым ноутбуком.

Galaxy Police Flog. Trolley 1001

25.03.24. Дело о теории заговора INDEMI

Гуадалканал, Хониара и мир вокруг.

Trolley-Jockey Элеа Флегг.

Aloha foa! Приветствую пассажиров инфо-тележки номер десять ноль один! Итак, на очереди хронологическая панорама судебного процесса сегодняшнего жаркого дня!

10.00. Судьи собираются. Ничто еще не предвещает особой драмы. Довольно резкий (путем ареста) способ работы с тремя старшими офицерами нашей военной разведки INDEMI, неофициально и ласково называемой «Gestapo Nostra», казалось, никак не повлияет на ход самого процесса. Рутинная судебная проверка соблюдения главной спецслужбой Конфедерации бюджетных и гражданских операционных правил.

10.30. В суде демонстрируется сделанный трэшевым инфо-агентством в Акурери (Исландия) ролик-триллер про 3-ю мировую войну и зверское астероидное оружие. Эксперт, док Соарош, характеризует все эти домыслы научным термином «хуйня».

11.00. Внезапно, всем троим старшим офицерам (т. е. полковнику Райвену Андерсу, майору Журо Журо и майору Чубби Хок), предъявлено обвинение в покушении на Хартию. Запущена машинка высшей меры гуманитарной самозащиты.

11.30. Жерар Лаполо, ветеран и лидер печально знаменитых «эскадронов смерти» INFORFI эпохи Конвента, а ныне — полковник INDEMI, входит в жесткий клинч с судьями. Он обвиняет суд в грубом неисполнении функций контроля, записанных в Хартии, и в переваливании ответственности с больной головы на здоровую.

12.00. Суд начинает заслушивать последние заявления обвиняемых офицеров. По их внутренней жеребьевке первым выступает майор Журо Журо. Он говорит: любая социальная система находится или в фазе экспансии, или в фазе коллапса. Поскольку система Хартии имеет потенциал экспансии, она должна наступать, а не уходить в оборону. Если суд запретит жесткую военно-агентурную экспансию, то это будет для Меганезии катастрофой. В общем, яркая, зажигательная и слегка агрессивная речь.

12.00. Количество полученных судом сообщений «mana-o-foa» переваливает за 10.000. Хартия дает возможность любому гражданину Конфедерации публично обратиться к Верховному суду с заявлением о фактах и обстоятельствах, которые суд не заметил в процессе слушаний. Обычно, число «mana-o-foa» не превышает сотни, но сейчас суд оказывается завален этими сообщениями. Председателю суда приходится привлечь волонтеров из мэрии Хониары для сортировки и компиляции «mana-o-foa».

12.30. Суд заслушивает заявление майора Чубби Хок. Она говорит о фактических, проверяемых последствиях спецопераций, проведенных INDEMI в Западной Новой Гвинее (Хитивао), на прилежащих островах, а также в зоне Тимора. Согласно тем документальным материалам, которые она предъявляет, несмотря на войну, общая социально-экономическая ситуация в Восточном Тиморе улучшилась по сравнению с таковой на 28 февраля (т. е. по сравнению с «до-кхмерским периодом»). Что касается обстановки на Северном Тиморе (Атауро) и на Австралийском Тиморе (Роти), то там уровень благополучия жителей уже выше, чем в соседней Индонезии. Майор Хок предлагает суду опираться не на домыслы и фобии, а на цифры и факты.

13.00. Суд заслушивает заявление полковника Райвена Андерса. Отстраненный шеф INDEMI указывает на то, что война спецслужб это мировая константа на протяжении тысячелетий, и страна, которая произвольно ограничивает допустимый арсенал своих спецслужб в этой войне, ставит себя на грань поражения. Андерс говорит о том, что плотность агентурного влияния примерно постоянна для данного региона и снижение собственного влияния тут же приведет к его замещению влиянием извне. Он также обращает внимание суда на то, что INDEMI ни разу не отступила от Хартии внутри страны и не имеет ни одной претензии по нарушению личной автономии граждан.

13.30. Судьи удаляются на 111-минутный тайм-аут для принятия решения. Согласно Хартии, ВМГС применяется по решению не менее пяти Верховных судей из шести.

14.00. Реакция вне Меганезии. Лилонгве (Малави, Африка, 6:00 местного времени). Директор филиала Международного Комитета Красного Креста в Малави заявил о крайнем удовлетворении тем, что майор Хок (которую он назвал патологической садисткой и фанатичкой фашизма) предстала перед таким судом, который не знает жалости и милосердия, и выразил надежду, что теперь она ответит за свои кровавые преступления. Руководитель Католического Благотворительного Фонда Марии Магдалины в Лилонгве присоединился к этому заявлению. Он также сказал, что благодарит своего бога за то, что последний (по мнению оратора) поставил предел злодеяниям этой женщины, и выразил надежду, что перед расстрелом она успеет раскаяться во всем содеянном. Ректор Исламского Университета в Лилонгве также присоединился к заявлению, добавив, что у всех мировых религий общие корни, и мусульмане пострадали от злодеяний Хок не меньше, чем христиане. В порядке комментария — историческая справка. В 20–22 году Хартии, произошли процессы модернизации в центре Транс-Экваториальной Африки. Офицер Хок, представляя меганезийскую резидентуру, занималась, в частности, ликвидацией католических и исламских миссий, а также миссий «Красного Креста» в регионе (миссии поощряли массовый бандитизм с целью получения человеческих органов для черных рынков).