День Астарты - Александр Розов

Лаполо поднял руки ладонями вверх и медленно громко произнес:

— О, Мауи и Пеле, держащие мир! Защитите меня от такого безумия! Великая Хартия должна исполняться всегда, без каких бы то ни было исключений. Это единственный социальный принцип, в правильности которого я полностью убежден. Беда в том, что Хартия никогда не исполнялась в этой части! Да, foa! За два десятилетия суд так и не нашел способа контроля текущих операций INDEMI, и проверял только результаты! А ведь никакая служба не гарантирована от ошибок и от субъективных эксцессов!

— Вот мы и занялись этим контролем, — сказал Оган, — чем вы недовольны, а?

— Нет, сен судья, — Лаполо покачал головой, — Вы не контролем занялись. Вы занялись наказанием офицеров INDEMI за то, что вы не нашли способа их контролировать. Вы всерьез готовы наказать их за то, что Верховный суд до сих пор не создал процедуру, которую, согласно Хартии, должен был создать более двадцати лет назад!

Чои Сче постучала молоточком по столу.

— Держитесь в рамках, сен Лаполо! Вы можете предлагать суду, но не обвинять суд!

— Я не обвиняю, сен судья, — возразил он, — Я констатирую неприятный факт.

— И что толку с вашей констатации? — ядовито осведомилась она, — Вы сначала, как дважды два, доказали нам, что суд объективно не может контролировать разведку, а теперь пеняете суду, что он этого не делает!

— Извините, сен судья, но я доказал совсем не это. Я доказал, что суд сейчас не имеет необходимых инструментов такого контроля, хотя создать их совсем не сложно.

— Вот как? Это уже становится интересным. И как же это сделать?

— Как известно, — начал Жерар, — Хартия предписывает суду иметь один-единственный профессиональный институт контроля и исполнения: преторианскую гвардию. Чтобы избежать эксцессов со стороны преторианцев, Хартия предписывает принимать на эту работу только людей, предельно открытых по складу своей психики. Таких людей, лояльность которых не окажется маской. Это верный принцип, но надо отдавать себе отчет в том, что такие люди абсолютно не способны к шпионской деятельности. Мне было профессионально интересно, как будет действовать тот преторианский офицер, которому вы поручили розыск меня. Должен вам сказать: это было жалкое зрелище. Хорошего и, в общем, неглупого парня, с легкостью обвели вокруг буя сначала мой одиннадцатилетний сынишка, а потом — моя молодая vahine. В итоге, этот парень, стоявший в двадцати шагах от меня, развернулся и полетел на другой конец нашего океана, полагая, что найдет меня там. А там он принял за меня гражданина, который годится мне в дедушки. Я не преувеличиваю, сену Еу намного больше ста лет. Этот дедушка тоже обвел его вокруг буя, и незаметно пригласил двух ребят. Они, в свою очередь, обвели преторианца вокруг буя, и упаковали в кандалы, как воришку…

— С какой целью вы издевались над нашим офицером? — перебила Чои.

Лаполо многозначительно поднял к потолку указательный палец.

— Интересный вопрос, сен судья. На самом деле, мне было интересно, сможет ли этот парень использовать свои прекрасные качества — верность, открытость, честность — в ситуации, когда они, казалось бы, совершенно бесполезны, и даже вредны. Парадокс! Парень смог! Он настолько очаровал этих двоих ребят, приятелей дедушки, что они метнулись вместе с ним обратно через наш океан, и поймали меня на приманку, как макрель на блесну! И они не содрали с преторианца ни сантима, при том, что чувство табаша у них в крови: настоящие канаки, за три фунта босиком кенгуру догонят.

— Так-так… — Чои Сче повернулась к дежурному преторианцу, — Офицер, найдите мне полный отчет лейтенанта Майо Теллема за вторую декаду марта. Немедленно… Сен Лаполо, а какой вывод следует из этой вашей, бесспорно занимательной, истории?

— Вывод такой, сен судья. Хартия не случайно ограничила профессиональный аппарат суда одной лишь силовой поддержкой, без мозгов. Я не хочу сказать, что по критерию преторианского отбора проходят только идиоты. Наоборот, это в основном, неглупые ребята. Но в их мозгах, выражаясь языком техники, все извилины прибиты гвоздями. Такие и только такие люди должны профессионально помогать суду. Окажись рядом с вами фигуранты вроде меня, кто тогда поручится, что вы не превратитесь в объект манипулирования?

— Скорее, я поручусь за обратное, — хмуро проворчала Чои, — И что дальше?

— Я думаю, — сказал Жерар, — Смысл этого артикула Хартии, в том, что суд Свободной Конфедерации, это vox foa, прямая воля хабитантов, а не какое-то профессиональное суждение о чем-либо. Ведь не случайно Хартия запрещает существование института адвокатуры и вообще профессиональной юриспруденции. Никто не может решать за kanaka foa, что справедливо, а что — нет. Но при этом, Хартия никак не ограничивает возможность судей пользоваться помощью волонтеров. Наоборот, она это поощряет! Преторианец, о котором я уже рассказывал, поступил по Хартии, когда обратился за помощью к ребятам, с которыми случайно пересекся в ходе своих дурацких…

Чои Сче решительным жестом остановила реплику разведчика.

— Мне понятна ваша мысль, сен Лаполо. Вы предлагаете отправлять преторианцев за экспертами из числа жителей, не вовлеченных в правительственную деятельность.

— Не обязательно преторианцев, — ответил он, — Скорее, даже желательно не их, а вас, самих судей. И зачем отправлять, если есть современные средства коммуникации? В нашей стране несколько тысяч жителей вполне профессионально владеют методами рекогносцировочной аналитики. Для судебного контроля любого проекта INDEMI в стадии реализации, достаточно пригласить 5–7 спецов. Разве это очень сложно?

— Видимо, не очень, — согласилась она, — а как вы тогда сохраните секретность?

— Это уже наша проблема, — ответил Жерар, — Мы готовы представить суду проект стандартной операции размытия, которая нейтрализует информацию, попавшую в открытые источники из-за… Скажем так: излишней разговорчивости волонтеров.

— ОК, — Чои кивнула, — я вношу билль о волонтерах в план завтрашнего заседания.

Жерар Лаполо картинно развел руками и спокойно резюмировал.

— Мне кажется, что Андерс, Журо и Хок не виноваты в попытке противодействия судебному контролю. Ведь никто не может противодействовать тому, чего нет.

— Мы сами разберемся, — резко ответила Кими Укмок, — Что у вас еще, полковник?

— Еще всего три пункта, сен судья. Во-первых, я хочу обратить внимание суда на следующее обстоятельство. Секретные, а значит — сложно-контролируемые виды деятельности, характерны не только для INDEMI, но и для полиции и для службы рекогносцировки и вербовки Фонда-Департамента Технического Развития… Доктор Соарош, как я вижу, кивнул… Я обратил на это внимание, чтобы пояснить: никакое эффективное правительство не может обходиться без секретных акций.

— Это и селедке понятно, — заметил Оган Селту.

— Простите, сен судья, но такой уж я педант, — Лаполо снова развел руками, — Теперь, второй пункт. Он касается ключевого факта, побудившего судей принимать всерьез юмористический креатив, который содержится в исландском фильме. Я говорю о профессиональной ликвидации исламского бандформирования на Сибуту, которая проведена сегодня ночью. Вполне ответственно сообщаю: это была коммерческая операция, исполненная производителями оружия и морскими контрабандистами. Ее действительная цель — создать автономный плацдарм бизнес-андеграунда у берегов Калимантана, под эгидой ООН, и одновременно испытать в боевых условиях новые перспективные модели малобюджетных стрелковых систем. Подробный отчет будет представлен суду, как положено, через 66 часов от момента фиксации инцидента.

Кими Укмок нервно похлопала себя по колену.

— Полковник, вы можете ответить прямо сейчас: кто-то из наших в этом замешан?

— Разумеется, да, — подтвердил он, — Последние двадцать лет ни одна такая ерунда не обходится без кого-нибудь из наших венчурных бизнесменов. Но, поскольку это не криминал по Хартии, разведка собирает информацию о таких инцидентах просто на всякий случай — вдруг пригодится… Вот, пригодилось…

— Да уж… — задумчиво откликнулась Кими, — … А что в вашем третьем пункте?

— Третий пункт, сен судья, немного философский. Все мы понимаем, что к старшим офицерам вооруженных сил, в частности — к офицерам военной разведки не может применяться ВМГС в форме депортации. Только в форме расстрела, и никак иначе.

Чои Сче ударила молоточком по столу.

— Не надо давить на жалость, сен Лаполо.

— У меня и в мыслях этого не было, — ответил он, — Жалость вообще глупое чувство, можете мне поверить. Философский пункт вот какой: в первой части заседания, сен Андерс отвечал на вопрос суда: «Почему не ликвидировали «Красных кхмеров» после того, как они выполнили свою функцию в проекте «Libratron»? Андерс сказал: «Мы договорились с определенными людьми. Пусть, с не очень хорошими людьми. Они доверились нам. Мы доверились им, в разумной мере. Они выполнили свою часть договора, и стали нам не нужны… Более того, стали неудобны. Представим, что мы воспользовались ситуацией и ликвидировали их. Кто мы будем после этого?»