Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов - Филип Дик

— Чертовская неожиданность, — сказал он, когда Брюс отцепил от своего «Меркурия» трейлер с грузом автомобильного воска. — Будь на связи. Идет?

Он похлопал Брюса по спине, пожелал ему и его семье удачи, а затем вернулся в здание БПЗ.

Испытывая сильнейшее чувство вины, Брюс поехал по направлению к дому, в котором снимал квартиру. Но, по крайней мере, он обеспечил себе возможность вернуться на старую работу — на тот случай, если дело с офисом Сьюзан не выгорит. Это было не более чем практично.

Изложив свою легенду квартирохозяйке, он поднялся к себе, достал чемодан и начал паковаться. К заходу солнца он вынес все свои вещи к «Меркурию», загрузил их туда, где всего несколько часов назад находились коробки с воском, а затем вернул миссис О’Нил ключ от квартиры. Та тоже пожелала ему удачи, поднявшись из–за обеденного стола, чтобы проводить его до коридора.

В половине девятого он выехал обратно в Айдахо.

На следующее утро Брюс с затуманенным сознанием и взором въехал в Бойсе. Остановился у мотеля и снял номер. Не разгружая ничего из своих вещей, разделся, забрался в постель и проспал целый день. В половине шестого вечера поднялся, принял душ, побрился, надел чистую одежду, а затем поехал в центр Бойсе к «Копировальным услугам».

Когда он парковался, в дверном проеме офиса появилась Сьюзан Фейн — она помахала ему рукой и снова исчезла внутри. Он завершил парковку, вышел из машины и направился туда же.

В стенах офиса Зоя де Лима приветствовала его холодным кивком и сразу же отвернулась. Он поздоровался с ней, но она не ответила, углубившись в работу на машинке.

Ей все известно, сказал он себе.

Из глубины офиса к нему вышла Сьюзан Фейн, держа в руках куртку и сумочку.

— Пойдем, — сказала она.

Они вместе прошли по тротуару и сели в машину.

— Я ей рассказала, — сообщила Сьюзан. — Мы целый день друг на друга орали. А ты как, справился? — Она повернула голову и увидела всю его одежду, чемоданы и коробки с личными вещами, втиснутые на заднее сиденье. — Справился, как вижу.

— Я уволился с работы, — сказал он. — И отказался от квартиры.

— Поехали есть, — сказала она. — Я так проголодалась.

— Ты ее оставишь? — спросил он.

— Почему бы и нет? — сказала Сьюзан. — А, понимаю, что ты имеешь в виду. Но пока она по–прежнему моя партнерша. У нее есть ключ. Я не могу заставить ее уйти. Чтобы закрыть легальный бизнес, требуется около недели. В любом случае, не думаю, чтобы она попыталась отомстить. Да, она уязвлена, она злится на меня как сумасшедшая, но все же она женщина порядочная. Я ее сто лет знаю. И мы все равно думаем остаться подругами.

— Что ж, ты ее знаешь, а я нет, — сказал Брюс.

Некоторое время они сидели в машине молча. Тротуары невыносимо сверкали под склоняющимся к закату солнцем, и Сьюзан ерзала, явно испытывая неудобство. Потом сказала:

— А вернусь–ка я сейчас туда и скажу ей, что мы вполне уже можем закрываться.

Она вышла из машины и поспешила по тротуару к офису. Время шло. Брюс включил радио и стал слушать новости. Наконец миссис де Лима покинула офис и резко двинулась в противоположном направлении. Сьюзан заперла дверь и, улыбаясь, пошла к нему.

— Вот и все, — сказала она, усаживаясь рядом.

— Куда поедем перекусить? — спросил он, заводя двигатель.

— Мне надо домой, — сказала Сьюзан. — Миссис Поппинджей должна уходить ровно в шесть сорок пять, минута в минуту, будь то град, дождь или снег. И мне правда нужно обедать вместе с Тэффи, мне это необходимо, так же как и ей. Обычно миссис Поппинджей начинает готовку, а потом я, когда добираюсь до дома, заканчиваю, подаю на стол, и мы с Тэффи едим вместе. Это нам обеим идет на пользу. А ты обедал? Не знаю, почему я не спросила раньше… Мне просто казалось само собой разумеющимся, что ты поешь вместе с нами.

— Идет, — сказал он.

Когда они приехали к ее дому, Сьюзан представила его миссис Поппинджей, седовласой старушке, пухлой и низкорослой, которой явно не терпелось поскорее уйти домой, к своей собственной семье. Тэффи уединилась в своей комнате, рисуя что–то цветными карандашами и слушая детскую передачу по телевизору, к которому сидела спиной. Она едва обратила на него внимание, когда Сьюзан сказала, как его зовут, и сообщила, что он будет работать в их офисе.

— Миловидная девчушка, — сказал он, хотя успел увидеть лишь то, что в комнате находится маленькая девочка, что она чем–то занимается на полу и что у нее светлые, почти белокурые волосы. — На кого она больше похожа, на тебя или на Уолта?

Сьюзан со смехом сказала:

— Она вовсе не от Уолта. Господи прости! Я была замужем дважды.

— Вот как, — сказал он.

— Тэффи родилась во время Корейской войны. А с Уолтом я не была знакома вплоть до начала 1955 года. Помню, у него был новехонький, 55–го года выпуска, «Шевроле V8», и он всегда говорил мне, что это самый первый «шеви» этой серии и у него что–то не так с кольцами. Масло он так и жрал.

— Да, — сказал он. — Это факт.

— Уолт тоже часто бывает в разъездах, как и ты. Исколесил все вплоть до Солт–Лейк–Сити и Лос–Анджелеса. Странно, правда?.. Представить, как вы оба разъезжаете вокруг. Он представитель фабрики. Конференции, всякие там ярмарки…

Она повесила свою куртку и надела фартук.

— Гальванизированное железо приносит уйму денег, — заметил он.

— Да, — сказала она, — и ты только посмотри, как много я от этого получила.

После ужина они уселись покурить и отдохнуть. Тэффи ушла куда–то, наверное, вернулась в свою комнату. Она казалась спокойной девочкой, умеющей найти себе занятие и не требующей, чтобы кто–то постоянно находился рядом. В доме было тепло и покойно. Пахло жареным мясом.

— Как кухарка я тебя устраиваю? — спросила Сьюзан.

— Более чем, — отозвался он. Ее стряпня действительно показалась ему райским наслаждением в сравнении с едой в ресторанах и придорожных кафе, которой он скрепя сердце перебивался на протяжении последних двух лет. Ни тебе пригоревшего жира, ни пережаренных овощей, водянистых и безвкусных.

— Я так волнуюсь, — сказала Сьюзан.

— Я тоже.

— Я знаю, что нас ждет успех. И я обо всем сказала Зое: сняла с души эту ужасную тяжесть. Как только ты вчера уехал, начала готовиться к разговору с ней. А утром, когда мы открыли офис, сказала: «Зоя, нам надо поговорить». И выложила ей все как есть.

— Вот и хорошо, — пробормотал он, чувствуя сонливость.

— Это бессердечно? — спросила Сьюзан.

— Нет, — пробормотал он. — Такое происходит сплошь и рядом, постоянно.

— Теперь у меня дурные предчувствия.

Это заставило его встрепенуться.

— Все решено, — сказал он. — Я здесь; я уволился с работы и отказался от квартиры.

Она согласно кивнула.

— И все будет чудесно. Завтра отправимся в офис вместе, и я начну тебе показывать, что к чему. Или мы могли бы съездить туда и прямо сегодня. Нет, можно подождать. — А потом ей пришла в голову некая мысль. — Брюс, может, нам подождать до тех пор, пока Зоя не уйдет совсем? Не думаю, что будет разумно допустить столкновение между вами; мы подождем. Как у тебя с деньгами?

— Что ты имеешь в виду? — сказал он. — У меня на руках двухнедельный расчетный чек. И немного наличных.

Он не понимал, к чему она клонит.

Обстоятельно поразмыслив, Сьюзан спросила:

— Где ты остановился?

— В мотеле «Трактир Джека Рэббита».

— Сколько там берут?

— По шесть баксов в день.

Она поморщилась.

— Это же сорок два доллара в неделю.

— А я начну подыскивать комнату, — сказал он. — Не собираюсь торчать там целую неделю. Если мне не надо заниматься офисом прямо сейчас, то вполне можно уделить время поискам.

— Но я хочу, чтобы ты приступил к делу сразу же, — сказала Сьюзан. — Хочу, чтобы начало было положено. — Она раздраженно вертела в пальцах сигарету. — Не хочу я ждать… а ты как думаешь? Тебе будет сложно, если придется пересекаться с Зоей в офисе?

— Мне все равно, — сказал он. Он и правда сомневался, что могут возникнуть сложности. В конце концов, он этой женщины не знал и ничего не терял из–за ее враждебности.

— Я хотела бы сразу начать тебе платить, — сказала Сьюзан, — но это невозможно, пока не будут подписаны все бумаги и она не перестанет иметь официальное отношение к бизнесу. То есть — пока она не получит от меня деньги за свою долю. Так что тебе нельзя будет платить по меньшей мере неделю.

Это было ударом.

— Ладно, — сказал он, надеясь, что как–нибудь перебьется.

— Это ставит тебя в неудобное положение, — сказала она. — Понимаю, что ставит. Прости, Брюс, я не подумала об этом, прежде чем мы приняли решение и ты уехал в Рино.

Оба замолчали. И вдруг она сказала:

— Слушай, а почему бы тебе не остаться здесь?