Кроме Стоунхенджа - Джеральд Хокинс

Франсиско Писарро, завоеватель Перу, разметил будущие площади и улицы Лимы, а также заложил первый камень ее собора в один и тот же день – 18 января 1535 г. Для своего «Града королей» он выбрал бесплодную местность под Сан-Кристобалем. И еще сегодня трамваи следуют колышкам Писарро, катя по улицам, где над пальмами торчат балкончики по моде времен испанского владычества. А сенат заседает в бывшей тюрьме инквизиции.

Лима показывает нам, как рождаются легенды. Некогда через реку Апуримак, высоко в Андах, был перекинут вошедший в историю висячий мост инков. Прежде чем спуститься с гор, река Апуримак меняет свое название на Эне, а затем на Тамбо. Мост этот предположительно построил верховный Инка Рока около 1350 г. на царской дороге, которая вела от Куско к северным территориям (но не в Лиму, как указывают некоторые хронисты, – ведь Лимы тогда еще не было). Дороги инков, предназначенные для пешеходов и мулов, были тем же, чем римские дороги, по которым неслись колесницы, – артериями снабжения и связи, пронизывавшими огромную империю, путями для новых завоеваний. Перуанские инженеры прекрасно знали свое дело. Подвесной мост поддерживался канатами толщиной в человеческое туловище. На одной стороне канаты эти были завязаны вокруг деревянных балок сторожевой башни, а на другой прикреплены к утесу. Их обновляли каждые три года, а в башне, точно сказочные тролли, жили постоянные хранители моста, чинившие и оберегавшие его. Он был надежен, безопасность его гарантировалась самим императором, а выйти на него можно было только через длинный туннель, пробитый в скале. Этот мост был столь же загадочным, сколь и эффектным. Тысячи и тысячи людей переходили по нему ущелье – воины, священнослужители, мулы, навьюченные серебром, хронисты, владеющие искусством письма. Сьеса де Леон определил его длину в 250 футов. Гарсиласо де ла Вега – в 600 футов. Сэр Клемент Маркхем считал, что его длина равнялась 90 футам, а высота над дном ущелья – 300 футам. Американский лейтенант Ларднер Гиббон назвал цифру в 324 фута. Наконец сказала свое веское слово рулетка: длина 148 футов (45,5 м), высота над рекой – 118 футов (36 м). Вот как сложно определять расстояние на глаз.

В знаменитом романе Торнтона Уайлдера «Мост короля Людовика Святого» описывается плетеный висячий мост, перекинутый через глубокое ущелье, – лесенка из деревянных плашек с перилами из сухих лоз. Это был лучший из мостов Перу, и «приезжих всегда возили из Лимы поглядеть на него». Когда он рухнул «в полдень, в пятницу, 20 июля 1714 г.», пять человеческих фигурок, кувыркаясь, упали в ущелье и нашли там смерть: донья Мария маркиза де Монтемайор – «предмет поклонения ее города и солнце, восходящее на западе», ее горничная – маленькая сиротка Пепита, дон Эстебан, дядюшка Пио и мальчик Хаиме, незаконнорожденный сын актрисы Камилы по прозвищу Перикола. Брат Хунипер вышел из-за утеса на краю ущелья как раз в тот миг, когда мост оборвался, и в голове у него мелькнула мысль: «Или мы живем случайно и умираем случайно, или наша жизнь и наша смерть – часть какого-то общего плана».

Виктор фон Хаген, уроженец Миссури, по поручению Американского географического общества прошел царской дорогой инков, «широким путем Солнца», и остановился на краю головокружительного зияющего провала, к которому вел сквозь скалу 75-метровый туннель. В его боковой стене были пробиты отверстия для вентиляции. Вот и площадка, с которой начинался мост. Здесь полуденный ветер ударил в ущелье, и плетеные канаты свились, как змеи. Здесь воздух наполнился гулом, точно лопнули тысячи струн, и беспомощные муравьи полетели вниз навстречу гибели. На противоположный обрыв падала узкая тень, и казалось, будто мост все еще висит тут. Фон Хаген был убежден, что мост короля Людовика Святого находился именно здесь. И из соседней асиенды Эстрелья он написал об этом автору романа. Уайлдер ответил: «Будет лучше, фон Хаген, если я не стану возражать и ничего не скажу…»

Если фон Хаген был прав, то Уайлдер воспользовался правом писателя на художественный вымысел. Канат моста над Апуримаком перегнил некоторое время спустя после 1890 г., и мост рухнул более чем через полтораста лет после 1714 г., а 20 июля в 1714 г. приходилось (по новому календарю католиков Лимы) на среду, а не на пятницу, как утверждает Уайлдер. Когда прогнутая плетеная тропа упала в бездну, жертв не было: через ущелье в тот момент не переходил никто.

Написав в 1927 г. свой роман, Уайлдер тотчас сотворил легенду. Жители Лимы «опознали» мост, как тот, который перекинут через сухое речное русло в сотне-другой шагов от президентского дворца на Пласа де Армас. Он называется «Пуэнте ди Пьедра» – Каменный мост. Нашли они и дворец Периколы – здание колониальных времен, расположенное в красивом саду в трех автобусных остановках от моста. Донья Камила – Перикола – раскаялась в своих прегрешениях и стала монахиней. Брат Хунипер после пыток был сожжен инквизицией за его еретическое утверждение, будто наша жизнь определяется либо божественным планом, либо капризом природы, что и требовалось доказать. Уайлдер через вымышленного брата Хунипера ввел в обиход западного мира новую идею – нелегкое дело, когда речь идет о целой цивилизации.

Для меня дилемму с выбором отеля разрешил Тони Моррисон, свободный художник, фотограф и путешественник. Он был известен и как кинорежиссер, специализирующийся по южноамериканским тропикам; он снимал обитателей девственного леса Ману к востоку от Куско. Мы договорились с ним встретиться в баре отеля «Боливар».

Я увидел худого человека в серовато-голубом костюме с полосатым галстуком, несомненно привыкшего к жизни в походных условиях. У Тони голубые глаза, лицо, иссушенное ветром и солнцем, и волосы цвета перуанского песка. Я смотрел, как он пьет местное пиво, и думал о том, что мало подходит он к этим высоким лепным потолкам, электрическим вентиляторам и псевдомавританской плитке. В шортах цвета хаки и рубашке с открытым воротом он выглядел бы куда естественнее. Тони исколесил на джипе всю Южную Америку, от Юкатана до Огненной Земли, и знал перуанские пустыни как свои пять пальцев.

Мы перешли в салон к большому столу, на котором можно было разложить карты и аэрофотоснимки – большие, глянцевые, контрастно напечатанные. Земля на них была черной, в белых штрихах – прямоугольники, клинья, длинные слабые линии и черные пятна, расположенные в геометрическом порядке.

– Какова длина этих линий? – спросил я.

– Восемь километров и больше.

– А прямоугольники?

– Тысяча шагов на девяносто.

– А что это за черные пятна?

– Кучи аккуратно сложенных камней. Вот тут, видите, куча у конца прямоугольника. Это настоящий каменный пригорок – шагов сорок в поперечнике и высотой почти в метр. От него расходятся линии. – Тони показал эти линии на фотографии (см. фото XVI). – В некоторых местах такие кучи расположены рядами, словно они размечают сетку или какой-то тип решетки.

Фотографии манили своей загадочностью. Какого труда потребовало создание этих узоров в бескрайней пустыне! Тони сравнил эти геометрические фигуры со взлетными дорожками на аэродроме Кеннеди. Но, само собой разумеется, линии эти очень стары, восходят к доисторическим временам, и разные археологи относят их кто к 1000, кто к 2000, а кто и к 3000 г. до и. э.

Человек европейского склада ума немедленно задается вопросом: «Для чего служили эти линии?», поскольку пуританская этика рассматривает труд почти как священную добродетель, но только при условии, что труд этот целенаправлен. Эти линии были обнаружены незадолго до начала второй мировой войны, и для их объяснения была выдвинута одна-единственная теория, что они представляют собой астрономический календарь. Возможно, что каждая линия направлена на какую-то звезду, Луну или Солнце. В те дни, когда они проводились, человек наблюдал, как звезда «икс» поднималась над горизонтом у конца данной линии. Или Солнце, или Луна, или группа звезд, или еще какое-нибудь небесное светило.

В главе «Книги, которые еще не написаны», заключающей книгу «Боги, гробницы, ученые», К. Керам взволнованно пишет: «Профессор Козок утверждает теперь, что он открыл величайший астрономический атлас мира… Он даже верит, что некоторые из этих линий определяют движение звезд. Если он прав, то перед нами открываются новые свидетельства культурных достижений пародов, населявших Анды в древности, достижений, которые возбуждают не меньшее удивление, чем государственная система инков, уничтоженная Писарро, так же как Кортес уничтожил государство ацтеков».

Стоунхендж функционировал как календарь, не служивший для счета дней, но отмечавший времена года, когда Солнце восходило на том или ином месте между камнями. И линии в пустыне, как предположил Козок, могли указывать на точки летнего и зимнего солнцестояния и отмечать смену времен года.

Географически северная граница Перу лежит всего лишь в 15 км от экватора, и различия времен года там невелики. Но все-таки зима и лето отличаются друг от друга, особенно в южной части страны. Наска, ближайший к интересующим нас линиям центр древней культуры, находится на 15° ю. ш. И не исключено, что уменье определять время солнцестояния имело какой-то практический смысл, служило чисто житейским целям. Исследование вполне могло показать, что линии указывают на точку восхода Солнца.