Его сладкая девочка (СИ) - Драгам Аля

— Да уж, Ксюха. Не знаю, что сказать. Сама на чем остановилась?

— Не знаю. Я так растеряна, но адекватно понимаю, что выбор невелик. Я с девчонками еле справляюсь.

Говорю, и самой страшно от слов, которые произношу.

— Еще бы. Ему говорить будешь? Может, деньгами поможет?

— Где я его найду, Мил? Его бабушка на порог не пустит, а я про него больше ничего не знаю. Даже фамилии.

— Ты говорила, видела его у Антона. Если спросить?

— Не уверена, что видела. Мне и сегодня ночью казалось, что он рядом. А вчера я в таком состоянии была, конечностей не чувствовала.

— Ксю, что бы ты ни решила, я поддержу тебя. И помогу, ты же знаешь.

— Знаю, — шепчу еле слышно, — знаю.

Мне страшно от того, что собираюсь сделать, но изменить ничего нельзя. Ответственность за двух маленьких девочек уже лежит на мне, и предать их доверие я просто не могу. Не прощу себе. Хотя я и другое вряд ли смогу простить…

— Мил, сейчас мне надо уйти отсюда. Можешь узнать, сколько надо оплатить и сходить в ломбард? Я думаю, пришло время…

На каждый новый год и день рождения, начиная с десяти лет, папа дарил мне золотое украшение. Ни разу их не носила, но всегда помнила слова отца.

… если настанут трудные времена и нас не будет рядом, у тебя будет небольшая, но подушка безопасности…

Спасибо, папа. Я бережно хранила твои подарки. Лишь однажды воспользовалась, когда тяжело заболела Даша. Теперь вот снова… Только кажется, на самом деле, что золото — это дорого. Совсем нет. Но для помощи хватило.

Антон не обязан оплачивать мое пребывание здесь, да и быть ему обязанной… надеюсь, что больше с ним не увижусь.

— Деньги у меня есть, потом сама сходишь. Собирайся. Ко мне поедешь пока. А я узнаю назначения, систему сама поставлю.

— Вот и пригодились курсы, да? Не зря тебя мама отправляла.

— А то. Если бы не Маруся, вместе бы сейчас учились.

— Про малышек, кстати. Мил…

— Тебе лежать сейчас надо. Звони т. Зое, к ней отвезу. Но сначала ты, ромашка. Белая, как простыня, блин.

Сползаю с кровати и пытаюсь собраться. Вещей у меня нет, кроме тех, в которых сюда попала. Больно колет, что Нина не пришла и не позвонила… хотя ее голос я отчётливо слышала.

Стягиваю больничную рубашку, переодеваюсь. Брюки, топ. Чужая куртка находится на вешалке у входа. Пахнет Антоном. Решаю забрать и ее, потом вместе со всеми вещами передам его сестре.

Телефон мигает пропущенными вызовами и сообщениями от нининого брата. Не читая, удаляю все, занося номер в блэклист. Хватит всего, что уже натворили.

— Оксана Игоревна, Вам нельзя вставать.

В палату врывается вчерашняя женщина. И сегодня ее лицо не такое доброе.

— Извините, но я ухожу. Это не обсуждается, — обрываю ее возражения взмахом руки. Сил ни на что нет. Я просто хочу забыть эти дни, как жуткий сон.

— Вы помните, что угроза…

—Я помню. И я уже приняла решение. Пожалуйста, дайте выписку моей подруге и выпишите чек.

— С Вами был молодой человек, мы сообщим ему.

— Молодой человек не имеет отношения ко мне и моему ребенку.

— Вы не имеете права разглашать данные без письменного согласия пациента, — Милка вклинивается в разговор, как метеор. Легко сжимает мои пальцы в поддержку. — Палату и манипуляции мы оплатили. Распишите, пожалуйста, рекомендации для Оксаны Игоревны. Расписку она подпишет, что берет ответственность на себя.

Врач, имя которой я даже не посмотрела, поджимает губы и сообщает, что документы будут готовы через полчаса. Пусть вчера ко мне здесь хорошо отнеслись, но объективно я понимаю, что интересен не человек, а пациент, которому можно выставить счет.

Живот всё еще тянет и обеспокоенная подружка предлагает присесть в холле на диванчик. Пользуясь ожиданием, набираю теть Зою и прошу приютить у себя девчат на выходные. Она не только соглашается, на просьбу, но и предлагает подержать сестренок до моего восстановления. Просит только купить круп и муки, потому что тяжело нести от магазина.

Следующий звонок в садик. Хорошо, что устраивая, на всякий случай вписала Милку в доверенных людей. Она сможет легко забрать девочек.

Кладу голову на плечо подружке и прикрываю глаза. Очень хочу прикоснуться к животу, почувствовать там его или ее. Но гоню эти мысли. Привыкать нельзя. И думать нельзя. Иначе потом сама себя из болота не вытащу.

— Давай, ромашка, соберись. Если решилась, то только вперед. Твой отец нас всегда этому учил.

— Папа был мудрым человеком.

Смахиваю накатившие слезы и иду за Милой. Поплачу потом, а сейчас не то место и не то время.

***

Просыпаюсь глубоким вечером, втягивая витающие по квартире ароматы выпечки. Милуська, когда на нервах, всегда печет. А мне вот мучное никогда не удавалось. Могу примитивное что-нибудь.

Поднимаюсь и передвигаю ноги в ванную д. Да уж, зрелище не для слабонервных. Можно фотографировать, и смело помещать в детские книги в раздел кикимор. Кое-как приглаживаю руками волосы и умываюсь. До октября Мила обитает одна, родители её предпочитают дачную жизнь. Переезжают с наступлением снега.

— Ну чего ты встала? Тебе лежать надо.

— Устала лежать, — улыбаюсь. Отчитывает как ее мама. Один в один.

— А надо. Даже если ты, — опускает глаза на живот, — однозначно решила, себя надо беречь. Я завтра дома, послезавтра сгоняю к нашему доценту. Она по гинекологии как раз курс ведет. Узнаю, когда тебе лучше сделать и где. Тянуть не надо, чем раньше, тем меньше воздействия… Ну сама понимаешь.

Молча соглашаюсь и устраиваюсь за столом в кухне. Есть не хочу, просто стоя кружится голова. А еще вернулась тошнота.. Вполне себе и от нервов может быть.

— Ксю, а ты точно решила? Может…? Ну хоть как-то попытаемся найти?

— И что, Мил? Я ему и сама по себе не нужна, а тут нагрузка. Плюс мои девчонки. Да и где искать? Красивый парень Егор? Я не знаю ни возраста, ни фамилии, ничего. — Роняю голову на руки. — Права была его бабушка. Я самая настоящая распущенная дрянь. Позволила лишнего, теперь вот собираюсь…

Слезы вырываются бурным потоком. Не вытираю, позволяя им литься из глаз. Я столько всего держу в себе, что когда-то эта плотина должна была рухнуть.

Милка гладит по волосам и ничего не говорит. Эта молчаливая поддержка дает много больше пустых слов и обещаний. Мы обе прекрасно понимаем, что хорошо не будет, и надежды на светлое будущее весьма призрачны.

Но во всем виновата я одна. Следовало держать свои желания в руках, чтобы теперь не расплачиваться за минутную слабость. Слишком велика цена за проявление чувств…

Глава 20

Егор.

К клинике подъезжаю в районе обеда. С самого утра решал срочные вопросы. Один из которых — детская мебель в мою квартиру. Их больницы Ксюша поедет ко мне, а так как её сестры на ней, для девочек нужно оборудовать хотя бы спальные места. Всё остальное малыхи выберут сами. Старшая уже смышленая, я ее по первой и пока единственной встрече помню.

Оставив Дейва ждать доставку, поехал в магазин. Не знаю, что нужно беременным, но с вешалок хватал все, что подходило по размеру. Его еще вчера успел зацепить, когда на автомате подобрал с кровати топ. Как он там оказался и почему старательно игнорировал. Все разборки с Тошей-Антошей будут после.

Буду отцом. Всю ночь эта мысль не давала сомкнуть глаз. Как только понял смысл фразы, так проникся этим. Осознание пришло быстро. Мне кажется, я желал этого в глубине души с того момента, как увидел девушку с ребенком на руках у озера.

Схватив букет и пакет фруктов, бегом поднимаюсь по ступеням. Киваю сотруднице при входе и уверенно топаю к нужной палате. Никто не останавливает, ничего не спрашивает. С безопасностью, конечно, при их уровне, просто пшик.

На стук никто не отвечает. Может, на процедурах? Хотя ей вроде вставать нельзя. Или уже можно? А, может, спит?

Открываю дверь и замираю. Кровать заправлена, в помещении пусто. Что-то произошло ночью, и Ксюшу перевели? Что-то с ребенком?