Нерушимый-5 - Денис Ратманов

Мое тело вышло из боевого режима, болела ушибленная голова, пульсировала поясница, куда ударил азиат, ныли сбитые костяшки, предплечья, спина. Ощущение было, как через мясорубку пропустили. Я сел и попытался себя полечить — получилось с третьего раза, но силы быстро закончились, и меня срубило, скрюченного в три погибели.

Через некоторое время явились вертухаи и принялись бить по стаканам, чтобы мы не спали. Так продолжалось всю ночь, если, конечно, это была ночь. Счет времени мы потеряли быстро. Я то проваливался в сон, то пробуждался от того, что затекла какая-то часть тела. Когда вертухаи приходили будить, я обычно не спал.

То и дело возникали мысли о последствиях этого поступка, но я гнал их. Делай, что должно, и будь, что будет.

Наконец дверь открылась, и на негнущихся ногах я шагнул в коридор, уже привычно становясь к стене звездой и готовясь получать по почкам. Но ни обыска не последовало, ни тумаков. Вертухай молча отвел меня в камеру.

Замерев у выхода, я окинул взглядом опустевшую «хату». Сколько в итоге трупов? Два я точно видел. Но сейчас недосчитался половины обитателей — их забрали в санчасть. Князь лежал на своей шконке. Кардинал восседал за столом, заняв половину лавки. Правый глаз заплыл, щека превратилась в отбивную, губы распухли. Увидев меня, он рявкнул двоим гопникам, что еще были за столом:

— Свалите. И чтобы никто!

Мужиков как ветром сдуло, я присел, и мы остались вдвоем. Некоторое время царило молчание. Наконец Кардинал прошептал:

— Хочешь, я расскажу тебе сказку? — Вопрос был риторическим, он сразу же продолжил: — Дело было в начале девяностых. Жил-был человек. Жил как все, перебивался от зарплаты до зарплаты, подторговывал. И вот однажды ехал он домой ночью на своей «копейке», лил дождь, осень, холодно… Смотрит — идет по дороге легко одетый парнишка, голосует. Остановиться? Так только салон вымыл, сиденье намочит, еще и ножом пырнуть может — вдруг какой бандит? Проехать мимо? Промокнет, заболеет. Пожалел парнишку человек, а когда выяснилось, что тому идти некуда, привез домой, накормил, пустил переночевать. Прошло десять лет. Человек жил все так же, правда, попроще стало. И вот выгнали его с работы, устроился он на новую, на должность ну просто никакую, а там директором — молодой мужчина с очень знакомым лицом. Такая история. Стал человек замом, теперь живет безбедно. Потому что везде — люди: и на воле, и в тюрьме.

Он ненадолго смолк, отхлебнул чай из чашки, закусил печеньем, подумал немного и сказал:

— Получается, я тебе теперь должен.

Я пожал плечами и промолчал.

— Ты поступил по совести. Но так совпало, что этот выбор оказался верным. Кардинал всегда возвращает долги. Не обещаю, что получится, но я попытаюсь тебе помочь.

Но разве это под силу сидельцу? Чем он мне поможет? Обеспечит лучшую шконку, я буду жрать шоколад и красную рыбу, мне будут прислуживать шныри на зоне? Офигительная перспектива! Удивление на моем лице отобразилось так отчетливо, что он посчитал нужным объяснить свои слова, придвинулся и прошептал:

— Что в мире самое ценное? — И уставился, хитро прищурившись.

— Жизнь, — не задумываясь ответил я. — Дружба, любовь, здоровье, власть… Не понимаю, куда вы клоните.

— После всего нам правильнее общаться на ты. Самое ценное — это информация, Нерушимый. Когда Шуйский строил свою видимую империю, а Топаз — теневую, я плел паутину и завязывал узлы. — Он указал головой наверх. — В жидовне сидит мой человек, который мне обязан. Среди вертухаев есть мой человек, который об этом не знает, и в ментовке, и даже в КГБ, не говоря о прочих структурах. Я могу достать любую информацию о ком угодно. Кто-то не верит в это, кто-то — платит большие… огромные деньги и получает то, что ему нужно. Всегда получает, рано или поздно. Жены — о неверных мужьях, мужья — о неверных женах, форца — о подворовывающих партнерах… И так далее. Менты — поверили, потому что это облегчило бы их жизнь, но у них нет доказательств, что я так могу, они сперва попытались договориться, потом — сломать меня. — Наклонившись, Кардинал прошептал так тихо, чтобы услышал только я: — Целью вчерашнего наезда был я.

Я сложил два и два. Вспомнил, как он выдал на меня досье в КПЗ. Потом — как появилась информация о суках, и Кардинал обставил все так, словно менты хотят навести свои порядки и подмять всех авторитетов. Князя развели, как мальчика, он инициировал протест… Вспомнил вчерашнюю бутылку вискаря и записку. Все сходится. Остается надеяться, что нити паутины тянутся далеко за пределы области.

— Тебе интересно, что произошло в Санатории за сутки, пока ты сидел в стакане? — И снова этот хитрый прищур. — А произошло много всего. Мой человек рассказал, что новый барин не ладит с режимниками, это работники системы безопасности, которые следят и за нами, сидельцами, и за администрацией приглядывают. Вчера убили двоих заключенных, один находится в реанимации, и еще куча поломанных. И это за две недели работы Борова! Думаешь, начальник отдела безопасности закрыл на это глаза? Нет. И скоро у нас будет новый барин, куда более лояльный. Так что будет тебе и спортзал, и библиотека, и прогулки не в яме, а по территории.

Я усмехнулся, вспоминая, как спрашивал конвойного про спортзал. Как быстро, однако, дошло до Кардинала, и это вселяет надежду, что он себя не переоценивает и правда что-то может.

— А сейчас ответь честно: в деле, которое тебе шьют, есть твоя вина? Если есть, то я бессилен. Я могу лишь помочь тебе развязать узел, найти информацию.

Кардинал не то чтобы хотел мне помочь, ему было на меня пофиг, у него был свой кодекс чести: баш на баш. Ведь если ты кому-то должен, то с тебя в любой момент могут это спросить.

— Меня подставили и оговорили, — сказал я, ощущая, как затрепыхалась воскресшая надежда. — Но я и предположить не могу, кому это выгодно, что случилось на самом деле и кто виноват.

Кардинал посмотрел на меня здоровым глазом. Ощущение было, словно он меня измеряет, взвешивает, встряхивает, прощупывает.

— Тебе нужен адвокат. И надежный человек на свободе. Тренер, который к тебе приходил, Димидко, подойдет.

— Я попросил его найти адвоката. Но ведь это