Страсти ниже плинтуса - Наталья Александрова

— Ой! — Вера Анатольевна схватилась за сердце, но на капитана Сивцева это не произвело ни малейшего впечатления.

— Узнаете адресок? — спросил он мрачно. — Там, кстати, еще один труп имеется, хозяина квартиры.

— Сережи? — всполошилась Вера Анатольевна и снова схватилась за сердце.

В этот раз капитаны ей поверили.

— Он же в командировке был... — тупо сообщил Кирюша.

— С командировкой мы разберемся, — кивнул капитан Сивцев, — а вы не подскажете ли, как ваша законная жена очутилась в квартире вашего родственника?

— Ну... — Кирюша мучительно покраснел.

— И где вы сами находились всю ночь?

— Я...

— Особенно после скандала, — поддакнул капитан Костиков, болезненно морщась и потирая затылок.

— Соседи слышали, что у вас вчера поздно вечером был скандал. Надо думать, с мордобоем... — поддакнул догадливый капитан Сивцев, указывая на скулу Кирюши, где лиловел огромный синяк, по форме напоминающий географическую карту Австралии.

Вера Анатольевна почувствовала, что настал ее час. Она обязана вмешаться, чтобы защитить самое дорогое, что у нее есть, — своего сына.

— Выслушайте меня, товарищи! — воскликнула она тем голосом, которым красные комиссары звали рабочих на баррикады. — И ты, сын, тоже послушай! Я давно все знала, только берегла его чистую незамутненную душу! Кирилл — жертва, он попался в сети авантюристки. Я сразу подозревала в ней непорядочную женщину. Но разве когда-нибудь сыновья слушают материнское сердце?

В этом месте Вера Анатольевна воздела руки к потолку и потрясла ими, как Медея перед тем, как зарезать собственных детей, чтобы отомстить Язону.

— Ближе к делу, гражданочка, — поморщившись, сказал суровый капитан Сивцев.

— Мне нечего скрывать! — заявила Вера Анатольевна, войдя в раж. — Моя жизнь вся на виду!

— Вы лучше про невестку расскажите, — посоветовал Сивцев.

Эта тетка ему не нравилась — уж очень многословна. И сыночек какой-то недоделанный, ни рыба ни мясо. Ему сообщили, что жена погибла, а он ни мычит, ни телится...

— Я давно знала, что моя невестка Королькова Татьяна Борисовна изменяет моему сыну с моим же двоюродным племянником Сергеем Лапиковым, — протокольным голосом начала Вера Анатольевна, — и молчала, потому что не хотела травмировать нежную душу сына. Он очень любил жену. И вообще он очень ранимый. И у Сергея семья, маленький ребенок... — Тут Вера Анатольевна поднесла к глазам кружевной платочек, очень кстати оказавшийся в кармане халата.

Кирюша смотрел на нее, вылупив глаза, но ничего не пытался сказать.

— Она хищница, беспринципная особа, для которой нет ничего святого, и она решила пойти ва-банк! — вдохновенно врала Вера Анатольевна. — Она потеряла всякую совесть и решила уйти к любовнику ночевать. Разумеется, Кирилл не выдержал, он стал просить ее одуматься. Она же как с цепи сорвалась, ударила моего сына, — театральным жестом Вера Анатольевна указала на Кирюшин синяк, — и ушла! Прямо к своему любовнику!

— Да-а, — протянул, помолчав, капитан Костиков, — то есть вы допускаете, что Королькова Татьяна Борисовна действительно могла прошлой ночью находиться в сгоревшей квартире?

Вера Анатольевна энергично закивала головой.

— Ну, тогда ладно, — капитан повеселел на глазах, — тогда у нас больше нет вопросов. Дело ясное. Тела отвезли в морг при больнице имени комиссара Кошкиса. То есть, тьфу, Святой Агриппины. Сразу предупреждаю — зрелище не для слабонервных.

Кирюша побледнел и схватился за горло.

На сем представители милиции удалились.

— Как тебе эта тетка? — спросил капитан Сивцев у капитана Костикова.

— Артистка, — буркнул тот, — та еще ведьма! На мою тещу как две капли воды похожа!

— У тебя тещи уж больше года нет, — подначил приятеля Сивцев, — а ты все ее забыть не можешь.

— Такое не забывается, — серьезно ответил Костиков, — а в общем, дело ясное. Думаю, начальство распорядится его закрыть. Не повезло девке, а вроде красивая была... Ну, зато у нас одной головной болью меньше!

Вспомнив о больной голове, Костиков помрачнел и стал думать, как бы склонить напарника выпить в рабочее время пивка, а то так тошно на душе, что и жить невозможно...

Капитан милиции Сивцев шел по улице в скверном настроении. Как будто ему было мало всех больших и мелких неприятностей, служебных и домашних, его подруга Милка вдруг совершенно сбрендила. Видите ли, она захотела шубу!

«Ну зачем тебе сейчас шуба? — пытался уговорить ее капитан. — Лето же на дворе! Люди купальники покупают, сарафаны легкие, а тебе, блин, шуба понадобилась!»

Но Милка стояла на своем. Видите ли, ее приятельнице Кристинке любовник купил шубу, потому что летом это гораздо дешевле. Но у Кристинки любовник — бизнесмен, торгует куриными окорочками, он может себе такое позволить, а Сивцев — всего лишь капитан милиции...

«Нет шубы — нет любви!» — заявила подлая Милка и выпроводила Сивцева из своей квартиры. А лейтенант уже так настроился на эту самую любовь! Нет, все-таки женщины — ужасно меркантильные существа! Самое главное, что Милка была очень удобная любовница. Она жила рядом с отделением милиции и почти все время находилась дома, так что Сивцев мог посещать ее во время дежурства, без отрыва, так сказать, от исполнения служебного долга...

Грустные мысли капитана были неожиданно прерваны. Рядом с ним остановилась черная машина с тонированными стеклами.

— Здорово, капитан! — раздался из машины удивительно знакомый голос. — Садись, подвезу!

Капитан вздохнул и сел рядом с человеком в хорошо пошитом сером костюме. Человека этого он немного побаивался, но, с другой стороны, от него иногда перепадали Сивцеву кое-какие деньги. Глядишь, и удастся наскрести Милке на шубу...

— Что там за пожар у тебя приключился? — осведомился человек в сером, когда они отъехали от тротуара. — Жертвы были?

Сивцев еще раз вздохнул и приступил к подробному отчету.

Несколько позже двое мужчин в одинаковых, хорошо сшитых серых костюмах сидели за столиком в кафе на улице Некрасова. Несмотря на то что эти двое были одинаково одеты, всякий сторонний наблюдатель сразу же определил бы, что один из них — начальник, а другой — подчиненный. Причем начальник, грузный, несколько одутловатый мужчина лет сорока пяти, был явно недоволен, а подчиненный, более молодой и подтянутый, пытался оправдаться.

— Ведь ты написал в своем отчете, что проследил за ними до самой квартиры! — голос начальника был тихим, но злым и раздраженным.

— Проследил, — подчиненный опустил глаза, но тут же снова поднял их на шефа, чтобы тот не заподозрил его в нечестности, — проследил до самой двери, потом выждал полчаса, чтобы дать им время... расположиться, и вошел к ним в квартиру.

— Что ты застал?

— Шеф, в моем отчете все точно изложено! Ее сумка валялась в прихожей на столике, я обыскал ее и вот... — Он протянул начальнику небольшую записную книжку в кожаном переплете.

Книжечка закрывалась на крошечный крючок, парень ловко поддел его и пролистал книжку, после чего вытащил из-за переплета обычный сложенный листок бумаги. Шеф жадно схватил его и просмотрел. Листок был весь покрыт цифрами.

— Дальше рассказывай, — приказал он подчиненному подобревшим голосом.

— Они находились в спальне, — зачастил тот, — я подготовил взрывное устройство и ушел из квартиры...

— После этого ты снял наблюдение?

— Что вы, шеф! Я следил за подъездом до самого взрыва... и некоторое время после, пока не приехали пожарные... только потом ушел, скрытно, не привлекая к себе внимания...

— И никто не входил в подъезд за это время?

— Никто! — подчиненный ударил себя кулаком в грудь и сделал честные глаза.

Он очень не хотел рассказывать шефу о том, как, выйдя из той квартиры, вдруг до колик в животе захотел есть и, прежде чем занять позицию напротив подъезда, заскочил в круглосуточный магазин и купил там несколько пирожков с сосисками. Пирожки оказались черствыми, но он в минуту умял их и только тогда устроился на подоконнике в подъезде, откуда прекрасно просматривалась ночная улица.