Война на Дунае - Андрей Владимирович Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Виноваты, ваше превосходительство! – слаженно рявкнули вскочившие с лавки Лёшка с Митей.
– Не надо бугским это дело отдавать, Генрих Фридрихович, – попросил Алексей. – Вы же сами знаете, на руках беслы кровь волкодавов. И она ещё не смыта.
– Скажите, пожалуйста, какие страсти, прямо как во французских романах, – усмехнулся барон. – Ладно, как там у нас у русских говорят в таких случаях? Хрен с тобой, Егоров? Да? Через неделю назначаю тебе комиссию. Как врачебный консилиум решит, так пусть и будет. А пока чтобы ту нашу договорённость самым строгим образом соблюдал! В полку быть не раньше завтрака и в госпиталь уходить ещё до ужина. Ясно, нет?!
– Так точно, ваше превосходительство! – воскликнул Егоров. – Неделя госпитального контроля, а потом комиссия – и в полк!
– Это если врачебный консилиум ещё так разрешит, – хмыкнул фон Оффенберг. – Так что ты уж постарайся его убедить. Так, ещё что хотел сказать? Фельдъегерь привёз патенты на следующий чин большому количеству офицеров. Ходатайства на твоих, практически на всех, удовлетворили. Послезавтра на общем построении рескрипт о том мы зачитаем. Вот по наградам пока заминка. Офицерский Измаильский золотой крест «За храбрость» на георгиевской ленте, как я знаю, матушка императрица утвердила, так же как и медаль для нижних чинов. С решениями орденских капитулов о награждении отличившихся при штурме согласилась. Ну а уж все эти награды в армию теперь только лишь с самим светлейшим князем, с Потёмкиным Григорием Александровичем сюда приедут. Так что тут нужно немного подождать.
– Так и ничего, подождём, ваше превосходительство, – ответил с улыбкой Алексей, – мы же не за награды, мы токмо ради славы своей державы воюем. Ещё бы порывы наши праведные при этом не сдерживали.
– Идите уже, порывы! – махнул рукой барон. – Мешаете мне тут делом заниматься. Идите, идите! – и углубился в чтение разведывательных донесений.
– Премьер-майор, премье-ер майор! – нараспев продекламировал Митенька, подняв вверх указательный палец. – Это вам не шуточки! Это вам не какой-нибудь там мелкий секундишка, майоришка!
– Пошли уже, премьер, – потянул его за руку Лёшка. – Хватит хвастаться. Вон как караул на тебя таращится.
– И пусть смотрят! – выпятил грудь колесом Толстой. – Я, может, уже нынче одной рукой за подполковничий чин ухватился. Эх, ещё бы какое дело погорячей, и можно о «Владимире» с бантом мечтать!
– Пошли, тебе говорю! – рявкнул Лёшка. – Господин премьер-майор, сми-ирна! С места, строевым шагом, марш!
Митька вытянулся, принял дурашливое выражение лица и затопал сапогами по грязи.
– Вольно, дурила! Меня обрызгал! – гаркнул Егоров.
– Чего это они? – удивлённо кивнул им вслед стоящий у штабной избы караульный.
– Да-а, дурачатся, – отмахнулся комендантский капрал. – Волкодавские охфицеры же. У них у всех там, в полку, бошки отбитые, а на телесах живого места от шрамов нет. Ты это, Данила, сапоги-то ветошью протри, и ваксой хорошо пошоркай, вона как они в глине замарались. Их превосходительство, он ведь неряшливость шибко не любит. А чего ты хочешь, из немецкого рода сам, да ещё и барон!
– Иван Архипович, так грязь ведь кругом, всё одно через пять шагов так же вот замараюсь? – жалобно произнёс караульный.
– Ты давай-ка тут это! Ты делай, чего тебе сказали, – нахмурился капрал. – Перечить своему артельному будешь, когда он тебе малую краюху подаст, а не тут вот, на караульном посту. Каблук замажется – это ещё ладно, а так хоть чистые голенища уставной вид дадут.
– Лёш, а давай-ка сегодня в полку заночуем? – наморщив лоб, решал какую-то серьёзную задачу в уме Митя. – Ну чего мы, и правда, как маленькие в этом лазарете. Опосля ужина по койкам, а дядьки лекаря ещё и проверяют, хорошо ли мы укрыты, не холодно ли нам в шатре.
– Чего это ты такой храбрый нынче? – подозрительно взглянул на него шагающий рядом Егоров. – То всё к порядку призывал, бароном меня стращал? А тут вдруг расхрабрился. Ну говори, чего задумал?
– Так чин бы обмыть нужно, – пожал тот плечами. – Поверье такое есть, чтобы следующий не задержался, на сухую долго ходить никак нельзя.
– И ты решил пьянку и безобразие устроить, – усмехнулся Лёшка. – А как же пригляд от главного квартирмейстера? Устав нарушать? Ох, не быть тебе подполковником, Толстой!
– Да какая там пьянка и безобразие! – возмущённо воскликнул майор. – Найдёшь тут на такое столько хмельного! Так культурненько ведь, с самыми близкими людьми. Радован, Живан, Рогозин и Кулгунин, ну и батальонных командиров можно тоже позвать.
– Ну, знаешь ли, восемь человек это ведь тоже неслабо, – пересчитал в уме всех приглашённых Лёшка. – Ты чего это, хотел у лекарей аптекарскую палатку ограбить? Они спиртус как зеницу ока берегут!
– Не-е, – отмахнулся Толстой, – лекарей мы грабить не будем. У флотских, как я знаю, хороший ром есть. Не шампань, конечно, и даже не гишпанский херес. Но в походных условиях и это сойдёт.
– Помилуй бог, Дмитрий Александрович, я начинаю вас уважать! – с удивлением воскликнул Лёшка. – Постепенно мне начинают открываться тёмные и интересные стороны вашей души. Однако! Ну, будь по-твоему, Митька, только учти, всю ответственность от побега из госпиталя ты разделишь со мной поровну. Чтобы потом за спину не прятался! Ладно, ладно шучу я! – успокоил он возмущённого друга. – Давай-ка мы с тобой на стрелковый полигон пройдём, там Курт чего-то показать хотел. По грязи, конечно, шлёпать не хочется, но ведь он, зараза, такой обидчивый. Не явишься, потом обижаться будет.
Впереди, в небольшой низине, зажатой между двух прибрежных холмов, бухали выстрелы. Изрядно перепачкавшись, Алексей с Митей наконец-то спустились по кривой тропке с обрыва вниз и оказались подле группы егерей.
– Становись! – рявкнул обер-офицер. – Господин полковник, команда отборный стрелок из особый егерский полк проводит отстрел стволофф у ремонтный ружей! Докладывает
