Война на Дунае - Андрей Владимирович Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующую ночь от пристани отошли два галиота и пропали в ночи.
– Когда будете смену Полоцкому караулу передавать, про галиоты им не нужно докладывать, – негромко посоветовал караульным Осокин. – Дело особой секретности, братцы, вы уж держите свои языки за зубами, а то как бы мои волкодавы к вам за ними не пришли.
– Упаси бог, ваше благородие! – воскликнул старший причального караула, долговязый пехотный капрал. – Чего уж мы, чай не глупые, видели, как ваши в энтих самых сетках на корабли запрыгивали. Сразу смекнули, что особливое задание у них. Как рыбы молчать будем!
– Ну вот и правильно, – хищно улыбнулся капитан-поручик и побежал догонять егерского полковника.
– Молчите, дурни, – пригрозил своим старший караула. – С волкодавами шутки плохи, тем паче с такими, которые из дозорных. Ухорезы, каких ещё поискать нужно! Проболтается кто, артель поутру проснётся, а ваше-то место – пустое. И тишина! Только лишь полог палатки взрезан. И не найдёт более никто и никогда говоруна. Так, всё, егеря ушли, расходимся по постам. Пошли, пошли, – махнул он рукой солдатам. – Ваня, Егор, на береговой склон поднимитесь. Ежели проверяющего вдруг заметите, то окликайте громче его, чтобы мы тут внизу сразу бы службу поправили.
– Господин полковник, разрешите обратиться?! – К идущему от пристани Алексею подскочил поджидающий его на тропинке подпоручик.
– Тихо ты, не кричи, тут караулы мушкетёрские! – прошипел командир полка. – Чего хотел?
– Алексей, отпусти меня и мой ребята вместе с дозорный рота? – волнуясь, попросил Егорова Курт. – Я уже знать по большой секрет, что они идти бить беслы. Ты хорошо знать, как для меня это есть важно. Дед, сестра, Карпыч, сколько близкий и друзей я от них потерять. Я никогда себе этого не простить, если не быть тоже там, – махнул он в сторону темнеющего на юге Дуная. – Алексей, пожалуйста…
– У дозорной роты и у первых батальонных рот и так ведь есть отборные стрелки и пионеры, а вам основные силы огнём нужно прикрывать, – попробовал было возразить ему Егоров. Но вгляделся внимательно в лицо бледного, какого-то поникшего друга и махнул рукой. – Ладно, десятерых отборных стрелков с собой возьмёшь и ни человеком больше!
– Льёшенька, Алексей! – порывисто воскликнул Курт. – Ты мой самый лучший, ты мой самый близкий человек, ты и Егорка! Я вас так сильно любить!
– Тише, тише! – оттолкнул его со смехом Егоров. – Вон уже нас Осокин догоняет. Коли уж ты и так про беслы всё знаешь, значит, согласовывай с ним, как вам сообща на выходе действовать. И помимо отборных стрелков, чтобы ещё и трое хороших пионеров в десяток вошли. Вдруг там и фугасы придётся выставлять.
– Самый лучший со мной пойдёт! – заверил его сияющий друг. – И стрелок, и пионер. И я, их командир, – ударил он себя в грудь. – Хоть тот, хоть этот, хоть пуля бить, хоть фугас беслы взрывать, все самый умелый будут.
24 марта в вечерних сумерках русский лагерь зашевелился. Из него вышли несколько полковых колонн и направились в сторону Дуная. Солдаты остающихся на месте частей волновались.
– Сейчас и нас по тревоге поднимут! Собираемся, братцы! – неслось по заставленному палатками полю.
– Приказ пришёл – турку идти бить, вона Полоцкие с Углицкими шагают, а волкодавы, те уже и вовсе на корабли давно грузятся!
– По палаткам! Всем отбой! – носились с грозными криками по огромному лагерю дежурные штаб- и обер-офицеры. – Четыре полка только лишь на Кавказ уходят! Неужто и сами разговоры не слышали? Всем остальным – отбой!
– Господин полковник, почему вы распорядок погрузки нарушаете?! – набросился на Егорова взбешённый Голицын. – Ещё даже мушкетёры из лагеря не вышли, а твои егеря уже в галиоты запрыгнули! Что это за самоуправство такое?! А ну-ка быстро их всех вымётывайте обратно, и вон там, на берегу, в единую коробку стройте! Когда будет нужно, я вам сам команду для погрузки подам!
– Ваше превосходительство, полковая коробка уже строится, – кивнул на темнеющий берег Алексей. – Егеря из неё пойдут на посадку по вашему приказу. А это вам, господин генерал, – и протянул ему запечатанный сургучом конверт.
– Ну и тех, кто уже в галиоты расселся, их тоже на берег к остальным! – рявкнул Голицын и уставился на пакет. – Чего это тут?! – Он недовольно сморщил нос и, помяв плотную бумагу пальцами, близоруко посмотрел на гербовую печать. – Темно уже, ничего не видно! Нашёл же ты время для своих прошений, полковник!
– Пакет от главнокомандующего, Иван Фёдорович, – скромно пожал плечами Алексей. – Велено вам лично в руки передать при начале погрузки в суда.
– От главнокомандующего? – засопел тот. – Ну так бы сразу и сказал! Адъютант, пару факелов сюда! Быстро! Чего ты, и сам, что ли, не видишь, как тут темно?!
Чертыхаясь, он спорол сургуч и, шевеля губами, зачитал приказ: «Вывести из распоряжения… не препятствовать… выделить суда… обеспечить ранний выход…»
– Опять ваши квартирмейстерские игры с этим бароном? – сжав зубы, пробормотал он с нескрываемой злостью. – Чего задумали, Егоров?! Молчишь?! Всё секретничаете? А как мне без поддержки огня твоих егерей обычную пехоту на тот берег высаживать, а? Не жалко солдатиков? Вы-то там каждую кочку, как я знаю, уже обползали!
– Ваше превосходительство, с вами восемь сотен моих людей будет под командой подполковника Милорадовича, – кивнул на стоящего рядом заместителя Алексей. – А со мной только лишь четыре. Так что без стрелков мы вас совсем не оставим.
– Ладно, делайте как знаете! – в раздражении отмахнулся Голицын. – Много воли вам дали. Как же, отдельный полк при главном квартирмейстерстве армии! Кровь-то простым мушкетёрам проливать, а вы где-то там шарахаться будете, выполняя чьи-то дурацкие задумки!
– На посадку! – скомандовал вестовым и стоящим с большими ранцами пионерам Егоров. – Курт, размещай своих людей на флагманском
