Корпорация «Коррупция» - Дмитрий Серков

собралась толпа зевак и прочих псевдо-заинтересованных, страшно любопытных до чужой

беды личностей. А так все праздно шатающиеся горожане и туристы вытягивали шеи из-

за эластичной ленты, натянутой между деревьев, переминаясь с ноги на ногу на залитом

солнечным светом тротуаре, перешептываясь и обмениваясь мнениями, но не создавая

мешающей толкотни. Широкий газон свято хранил покой места чрезвычайного

происшествия. В паре метров от стены здания, рядом с распластанным на сером

выцветшем асфальте телом молодой девушки в легком ситцевом платье стояли

худосочный патрульный в сержантских погонах, два опера, и взмокший от навалившихся

разом на его территорию напастей участковый уполномоченный, нервно отирающий лоб

тыльной стороной ладони. Вокруг трупа, тонируя разметавшиеся темные волосы,

расползлось бурое пятно, руки заломились в неестественной позе, глаза закатились, а кожа

поражала ослепительной, лишенной жизненного румянца, белизной.

Завидев подходящее высокопоставленное начальство, сотрудники вытянулись,

ожидая очередных наущений. От Леднева не укрылась гримаса недовольства на лице

одного из них, умело скрывшаяся под маской профессиональной занятости.

Заур Имранович присел на корточки, цокая языком, привычным движением

прощупал пульс, убедившись в полном его отсутствии. Повертел головой из стороны в

сторону и воззрился кверху.

– Из окошка?

– Так точно, – согласился участковый. – Вон на пятом этаже открыто.

Леднев тяжело вздохнул: об отпуске теперь и вспоминать не стоило. Два трупа в

одном месте и за один день – это уже система.

– Ну что, Илья Ильич, своих орлов отпустил? Тогда вспоминай молодость и

принимайся за дело. Ты здесь представитель следствия, тебе – и карты в руки.

Панов недовольно пробурчал что-то в ответ, вызвав мимолетную улыбку у оперов, и,

достав из кармана мобильный телефон, отошел в сторону, короткими толстыми пальцами

набирая номер.

– Опознали? – Василий Петрович смотрел на правильные черты осунувшегося

девичьего лица, огромные уставившиеся в июньское небо глаза, и от холодного

застывшего взгляда невольно щемило сердце.

– Да, – невысокий кряжистый оперативник был хмур. – Личность известная.

Журналистка из «Губернского колокола», Алена Соболева. В прошлом году перевелась к

нам из Питера.

Вопрос о присутствии практически на месте преступления представителя прессы

еще до конца не оформился в голове, но Хаджиев, перехватив его недоуменный взгляд,

поспешил внести ясность:

– Редакция газеты «Губернский колокол» располагается как раз в этом крыле.

Несколько лет назад губернатор распорядился выделить помещение в администрации для

«рупора краевой власти». Таким образом взаимодействовать, точнее, контролировать

СМИ, казалось, проще… тогда так думали…

Последнего замечания Леднев не понял, но уточнять не стал.

Постовой сбивчиво – произошедшее на желторотого мальчишку произвело гнетущее

впечатление – рассказал, что трагедия разыгралась буквально на его глазах, за доли

секунды, он и понять-то толком ничего не успел, не то, что предпринять что-то:

– Слышу, окно открылось. Я глаза-то поднял, вижу, как она на подоконник шагнула и

сразу – вниз. Не думала ни мгновения! Сразу выскочила, точно с разбегу взлететь хотела.

Так безоглядно только на пожаре люди кидаются из окна, не думая ни о высоте, ни о

возможных последствиях. Страх погибнуть от огня, сгореть заживо толкает на любое

безумство, Леднев знал это не понаслышке. За более чем двадцатилетний стаж в органах

повидать довелось всякого. Жажда жизни застилает глаза, толкает вперед. Значит, там, за

окном – избавление, а позади – смерть. Самоубийцы же на пороге обычно

останавливаются, взвешивают, оценивают, боятся не того, что за спиной, а того, что

впереди. Потому что впереди только одно – СМЕРТЬ. И шаг этот в жизни последний.

Самый, что ни на есть, судьбоносный.

Сама ли? Не помог ли кто?

– Может, под препаратами? – Василий Петрович искал оправдание случившемуся.

Смерть советника Штурмина временно отошла на второй план.

Не подросток уже, не девочка. Психика должна быть устоявшаяся, выросшая из

переживаний юности, когда мимолетные порывы и крах ценностей часто влекут к

суициду. А вот под кайфом и желание воспарить на облаках появиться может, и еще какие

радужные картинки. Чего только не используют люди, чтобы мозг одурманить, чтобы

реальность феерией подменить.

– Вряд ли, – Хаджиев задумчиво тер затылок. – Не замечена была ранее.

Леднев, удивленный бескрайними познаниями начальника краевого УФСБ, выгнул

брови, но Заур спокойно объяснил собственную информированность:

– Ее и впрямь все знали. Она ж в крае столько шуму наделала со своими

публикациями, что по-любому на виду была. Нет, ничего подобного… – глаза его погасли,

точно внутри переключили какой-то неведомый тумблер. – Эксперты, конечно, точнее

скажут. Но это не мое дело, это ментам и следствию заниматься.

Протянув руку для прощания, Заур Имранович откланялся. В том, что он не сует нос

в дела, не проходящие по линии ФСБ, не было ничего удивительного. Как не возникало

никаких сомнений, что если вдруг две смерти окажутся как-то связанными между собой –

Леднев допускал любое развитие событий – нос Хаджиева тут же появится со всей

присущей ему настойчивостью.

– Пойдем наверх, посмотрим, – предложил Леднев заму руководителя Следственного

Управления, который никак не хотел переходить к активной фазе осмотра.

– Сейчас группа подъедет, – неуверенно отмахнулся Панов.

– Тогда я один, – Леднев не собирался препираться, как не собирался и терять времени

даром.

Илья Ильич всплеснул руками, выражая крайнюю степень недовольства, но говорить

ничего не стал, а послушно поплелся вслед.

На пятом этаже уставший полицейский сидел перед входом, ожидая приезда

оперативно-следственной группы. В редакции не было ни души, и свет проникал только

через неприкрытые жалюзи. Послушно сопел кондиционер, едва справляясь с жарой,

заполняющей огромный зал, перегороженный рабочими столами, сквозь открытую

настежь дверь и большое окно, с которого ветер разметал сложенные в стопку бумаги.

Недалеко от окна одиноко мерцал бело-лунным свечением монитор ноутбука, кресло

зияло пустотой, а на столе царил почти идеальный порядок, будто специально наведенный

совсем недавно. И в этом празднике чистоты бросалась в глаза небольшая пепельница,

плотно набитая окурками, сохранившими на фильтре следы губной помады.

На экране отпечатались всего несколько слов:

…Мне незачем больше жить. И некуда больше идти.

Все закончилось.

В моей смерти прошу никого не винить…

Склонившись над столом, Леднев крутанул колесико компьютерной мыши, сощурив

глаза. Перед ним был дневник. Личный дневник Алены Соболевой. Отсчет событий

начинался 20 октября…

Часть вторая

История Алены Соболевой

1

Публикация с Интернет-сайта независимых расследований Дмитрия Смелова:

Распил. Бюджет. И вилла на озере Комо.

Есть в нашем городе такая компания: «ПрогрессСтрой 21 век». Точнее, была такая

компания. Еще точнее – компания как бы есть, а с другой стороны уже нет. Если верить

Государственному реестру юридических лиц – а не верить ему нет никаких оснований –

зарегистрирована она в Южноморске по адресу: б-р Мамина-Сибиряка, 14А. Поясню:

финансово-хозяйственную деятельность данное юридическое лицо с некоторых пор не

ведет в связи с началом процедуры банкротства.

Казалось бы, что здесь удивительного? Ну, собралась несколько лет назад группа

единомышленников, и приняли они на своем собрании решение об учреждении ООО

«ПрогрессСтрой 21 век», целью создания которого, как записано в Уставе, является

получение прибыли. Ничего удивительного: бизнес для того и создается, чтобы сначала

приносить доход учредителям, а уж затем удовлетворять потребности других

страждущих, т.е. потребителей товаров и услуг. Таковы суровые правила капитализма.