Программист - Игорь Денисенко

Василий Матвеевич уже был представлен предмету своей страсти, после того как уставил всю гримерную корзинами роз, и был милостиво допущен. Когда же они остались одни, он тут же без обиняков признался в своем чувстве и предложил ехать с ним.

— Помилуйте! Куда? В Н-ск? А найдется ли в вашем Н-ске такой дом как у меня? Вот если найдется, я, может быть, и подумаю, — рассмеялась актриса.

— Найдется. Построю не хуже, — согласился Кубрин, и покинул столицу.

Перед тем как уехать, он простоял долгий зимний вечер под окнами дома Елизаветы. Пытаясь угадать в какой комнате живет предмет его страсти. Фиксируя в памяти все эти завитки у высоких узких окон, башенку в центре дома, обрамленную ажурной кованой решеткой. Аккуратный маленький балкончик на втором этаже. С темного неба сыпал и сыпал сырой рыхлый снег. Большие комья слипшихся снежинок искрились в тусклом свете уличных фонарей. Они падали и падали, покрывая все вокруг. Сыпались на большой отороченный собольим мехом воротник Василия. На его плечи и голову. Кубрин поднял на ладони к глазам комочек снежинок, всматриваясь в ажурное кружево…

— Пусть твое сердце растает так же как эта снежинка от моей любви, — подумал Кубрин, сжал снежинку в руке и зашагал к себе в гостиницу, не оглядываясь на горящие за спиной окна дома В.С.Векшина.

На память, что ему удастся построить такой же дом, Василий Матвеевич особо не рассчитывал, поэтому привез с собой в Н-ск столичного архитектора В.С.Полежаева и работа закипела.

— Вот, хочу себе дом не хуже чем в столице, — заявил он родственникам и знакомым, — Как на набережной Мойки.

Пока дом строился, Кубрин решил украсить свою усадьбу садом, разбив его на английский манер. Благо, ему было у кого поучится, ведь его двоюродный брат городской голова Степан Кубрин был увлеченным садоводом.

Строительство дома выходило в кругленькую сумму 40.000рублей. Плюс еще нужно было оплатить услуги архитектора. А поскольку разум и купеческую жилку он не совсем потерял, то постройкой дома не собирался довести себя до разорения и как мог, экономил. Поэтому под одной крышей с конюшней должны было быть размещено помещение под карету и самодвижущийся экипаж, диковинку захолустного Н-ска. Но тем не мене, строил нечто красивое и достойное его мечты. Именно карета, запряженная четверкой лошадей, должна была встречать его на вокзале Н-ска после возвращение из Петербурга с молодой женой.

Время летело. Уже летом 1910года дом был полностью готов к заселению. Еще пахло в нем свежим паркетом и краской, еще не появилась пыль от завезенных вещей и новой итальянской мебели, еще не поселились на чердаке голуби. Хозяин запустил в дом пеструю кошку и наблюдал за ней, когда она, недовольно подергивая хвостом, настороженно прошла в новое необжитое помещение. Чуть-чуть принюхалась, что-то решая про себя, и побежала вниз в полуподвальное помещение, где располагалась кухня.

Василий облегченно вздохнул, кошка прижилась и у нас жизнь сложится.

Большие черные ресницы захлопали, словно крылья испуганной бабочки, которая собирается улететь. Лизонька была удивлена. Ей шел 19год, и высокий видный мужчина 30 лет не казался ей старым или страшным, страшным был отъезд в далекий никому не известный Н-ск. Уездный город в Омской губернии. Но подталкиваемая матерью к выгодному замужеству, и отцом, который рассчитывал поправить свое положение благодаря богатству зятя, Лизанька согласилась выполнить данное купцу обещание. И вскорости, после приезда в Н-ск, молодые повенчались в церкви Александра Невского, что располагалась совсем рядом от дома, магазина, и торговых Зеленых рядов принадлежавших её супругу.

Шло время. Елизавета Кубрина оказалась в положении, и Василий с нетерпением ждал появление первенца. Зимой Н-ск заносило снегом, что не всегда можно было пройти по улице. А уж беременной и подавно. И хоть по ее распоряжению всегда могли снарядить сани. Но ехать не хотелось, и было совершенно некуда. Все нынешнее общество Лизанька совершенно не знала и успела познакомиться только с многочисленной родней мужа. Людьми деловыми, предприимчивыми, но совершенно не ее круга… Ей было скучно, снился шумный Петербург, и, то веселое блистательное общество, которое всегда окружало театральную богему…»

Вот такой мне приснился сон. Проснулся и поспешил записать, пока не забыл, и пока не пришли на работу Артем с Колей. Помню, последняя мысль Кубрина, когда он положил свои часы в тайник, была: «Зря отпустил жену с детьми проведать родителей в Петербурге».

Сижу в нете второй день, зарегился на разных сайтах, под разными никами, и выложил на продажу червонцы. Люди интересуются, но скупать не спешат. Понимаю, что для скорейшей продажи нужно скинуть цену ниже рыночной, но жаба душит. Монеты цены известной, но тут начинают докапываться всякие умники, и кидаться умными словами, то аверс потертый, то реверс побитый, дешевле надо. А в другом случае монета им не нравится, видите ли, слишком состояние хорошее, новодельной объявляют. У меня аж говно закипать начинает от возмущения. Это что? Каждую монету по разной цене продавать? Так, прости господи, нумизматом стать придется, чтобы не объегорили. Цацки же, украшения женские вообще светить боюсь. В интернете бесполезно — камни по фото никто не определит, и не отличит стекло от бриллианта. А идти к нашим ювелирам современным, тоже надежды мало. Плавят колечки да серёжки в китайских формах, кто из них старую работу оценить сможет? И тут меня посещает идея. А ведь есть у меня знакомый специалист по камням. Расстались мы с ним не очень, так может это ещё поправить можно? Не везти же цацки в столицу. Там без хороших знакомых точно обуют по полной программе. И я набрал номер.

— Здравствуйте.

— И тебе не хворать. Чего хотел программист?

— Дело у меня есть к хозяину. Договоритесь, чтобы принял.

— Ты свой шанс упустил, ему о тебе сейчас и заикаться не стоит.

— Дело идет о его жизни. Так, что ему будет интересно…

— Не врешь?

— А зачем мне врать?

— Ладно. Будь на связи. Пока.

Дядя Миша телохранитель повесил трубку, а я призадумался, чего врать… Собственно врать то и не придется, если встреча состоится. Была у меня мысль просто сказать ему, что им комитетчики заинтересовались и просили стучать на него. А вот вторую часть правды я Эмме само собой не скажу, не в моих интересах. И при встрече нужно будет что-то из ювелирки засветить. Если купить не заинтересуется, так хоть по цене подскажет, хотя бы примерную стоимость. Перечитал свои предыдущие записи и вдруг понял, что Константин называл жену Кубрина Женечкой, Женевьевой, а во сне мне виделось, что Кубрин думал о ней как о Лизе, Елизавете то есть. Интересно, кто из нас прав? Я или музейная сотрудница, которая рассказала про неё Косте?

Ещё девяти нет. Свернул постель с дивана. Сварил кофе и сижу на кухне с ноутом, изучаю спрос на монеты. Звонит мобила. Ага! Клюнуло!

— Да.

— Собирайся. Сейчас за тобой заеду. Эммануил Викентьевич согласился уделить тебя пять минут.

— Хорошо. Жду.

Так. Что брать? Что взять с собой? А была, не была… украшения возьму все и червонец один. Рассовал в карманы куртки и вышел из центра. А через сорок пять минут предстал пред карие очи Зеленского. Эмма встретил меня более чем холодно.

— Вы что-то хотели мне сказать? — спросил недовольно Эмма, оторвавшись от каких-то бумаг, что он читал на столе. Я озвучил свою версию.

— Это всё?

Я кивнул и замолк, не зная как перейти к своему вопросу, но Эмма моё молчание истолковал по-своему.

— И во сколько вы оцениваете свою информацию?

— Взамен мне нужна информация от вас, — ответил я и без колебаний выложил на стол перед Зеленским колье, — Вы же специалист по камням…

— По минералам, — поправил меня Эмма, впившись взглядом в колье. Он взял его в руки, пристально посмотрел, затем выдвинув ящик письменного стола, достал из него лупу, — Однако, наш программист полон сюрпризов…, - негромко продолжил бормотать Зеленский рассматривая колье под лупой, -….я конечно не ювелир, но вещь без сомнения работы старой. Огранка прекрасная. Камни чистые. Вот только не надо мне говорить, что это от бабушки вам досталось.

— Или таки скажете от бабушки? — с улыбкой спросил Эмма.

— Типа того, — криво улыбнулся я в ответ.

— Это всё, что вам бабушка оставила или ещё что-то есть?

— Есть, но меня интересует, сколько это может стоить?

— Собираетесь продавать?

— Да, — и я выложил на стол всё остальное.

Сережки и зеленый камень на серебряном браслете особо привлекли внимание хозяина. А вот цепочки и золотой червонец остались без внимания. По мере рассмотрения предметов было заметно, как холодность в обращении пропала, уступив месту добродушному и даже приподнятому настроению.