Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

— Само собой разумеется, Господин. Следует ли мне теперь передать твои приказы находящимся снаружи?

— Да, и вот мои приказания: этот не-корабль никогда не должен вернуться на Гамму. Ему необходимо бесследно исчезнуть. Ни одного выжившего.

— Господин, все будет выполнено.

Технология, как и другие роды деятельности, стремится к избежанию риска для инвесторов. Сомнительное, если есть возможность, исключается. Капитальные вложения следуют этому правилу, поскольку люди, как обычно, предпочитают предсказуемое. Лишь некоторые распознают, сколь это может быть пагубно, как жестко ограничивает изменчивость и так делает население целых народов фатально ранимым перед тем, насколько обескураживающе наше мироздание может метнуть свои кости.

На следующее утро после своего испытания в пустыне, Шиана проснулась в жреческом комплексе и обнаружила, что ее кровать окружили люди, облаченные в белое. «Жрецы и жрицы!»

— Она проснулась, — сказала одна из жриц.

Шиану охватил страх. Она натянула одеяло прямо до подбородка, не отводя глаз от этих напряженных лиц. «Не собираются ли они опять отвезти меня в пустыню?» Она спала сном крайней усталости в мягчайшей постели и на чистейшем белье, какое только бывало у нее за восемь лет ее жизни, но она поняла: все, что делают жрецы, может иметь двоякий смысл. Им не должно доверять!

— Ты хорошо спала? — задала вопрос та же жрица, что произнесла и первые слова.

Это была седая пожилая женщина, лицо ее окаймлено капюшоном белой рясы с пурпурной отделкой. Голубые водянистые глаза, старые, но живые. Нос — вздернутая кнопка над узким ртом и выступающим подбородком.

— Ты поговоришь с нами? — настаивала женщина. — Я — Каниа, твоя ночная служанка, помнишь? Я помогала тебе лечь.

Во всяком случае, тон голоса успокаивал. Шиана присела и получше присмотрелась к окружающим. Они ее боялись! Нос ребенка пустыни умел распознать едва уловимые, но разоблачительные запахи. Для Шианы это был простой и непосредственный сигнал. «Этот запах всегда равняется страху».

— Вы думали, что вы мне повредите? — спросила она. — Почему вы это сделали?

Люди вокруг посмотрели друг на друга с ужасом.

Страх Шианы развеялся. Она ощутила новый порядок вещей, а вчерашнее испытание в пустыне означало и дальнейшие перемены. Она вспомнила раболепие этой пожилой женщины… Каниа? Накануне вечером она почти пресмыкалась перед Шианой. Шиана поняла, что люди, пережив угрозу смерти, со временем достигают нового эмоционального равновесия — страхи становятся преходящими. Это новое состояние было интересным.

Голос Кании затрепетал, когда она ответила:

— Воистину, дитя Бога, мы не хотим тебе причинить вреда.

Шиана разгладила одеяло у себя на коленях.

— Меня зовут Шиана, — это вежливость пустыни. — Каниа уже назвала свое имя. А кто остальные?

— Их уберут, если ты не желаешь их видеть… Шиана. — Каниа указала на женщину с цветущим лицом слева от себя, одетую в рясу, подобную собственной — Всех, кроме Алхозы, конечно. Она будет днем обслуживать тебя.

Алхоза сделала реверанс.

Шиана всмотрелась в пухлое лицо с отечными тяжелыми чертами, нимб пушистых светлых волос. Резко переведя взгляд, Шиана поглядела на мужчин. Они наблюдали за ней с тяжелящей веки напряженностью, у некоторых было выражение трепетного подозрения. Запах страха все еще был силен.

Жрецы!

— Уберите их, — Шиана махнула рукой на жрецов. — Они — харам! — Это было слово низов, самое грубое для обозначения наибольшего зла.

Жрецы потрясенно отпрянули.

— Удалитесь! — приказала Каниа. Злобная радость, без сомнения, отразилась на ее лице: Каниа не включена в число носителей зла. Но эти жрецы стояли явно заклейменные как харам! Они, может быть, совершили что-то чудовищно отвратительное перед Богом, что он послал ребенка-жрицу их наказать. Каниа вполне в это поверила. Жрецы редко обращались с ней так, как она этого заслуживала.

Сворой побитых собачонок жрецы низко склонились и попятились прочь из покоев Шианы. Среди выставленных в переднюю комнату были и историк-локутор по имени Дроминд, смуглый человек с вечно занятым умом, склонным намертво вцепляться в идею, как клюв хищной птицы впивается в кусочек мяса. Когда дверь покоев за ними закрылась, Дроминд заявил своим трясущимся сотоварищам, что имя Шиана есть модернизированная форма древнего имени Сиона.

— Вы все знаете о месте Сионы в истории, — напомнил он. — Она служила Шаи-Хулуду в Его переходе из обличия человека в Разделенного Бога.

Стирос, морщинистый старый жрец с темными губами и бледными поблескивавшими глазами, недоверчиво взглянул на Дроминда.

— Очень занятно, — сказал Стирос. — Устная История гласит, что Сиона была инструментом в Его переходе из Одного во Множество. Шиана. По-твоему…

— Давайте не станем забывать слова Бога, переведенные Хади Бенотто, — перебил другой жрец. — Шаи-Хулуд многократно ссылается на Сиону.

— Не всегда благосклонно, — ответил им Стирос. — Вспомните ее полное имя: Сиона ибн Фуад ал-Сейфа-Атридес.

— Атридес, — прошипел другой жрец.

— Нам нужно с осторожностью ее изучать, — пояснил Дроминд.

Юный гонец-послушник торопливо подошел к жрецам, вглядываясь в них до тех пор, пока не увидел Стироса.

— Стирос, — сказал гонец, — скорее освободите это место.

— Почему? — раздался негодующий голос из толпы отвергнутых жрецов.

— Ее переводят в апартаменты Верхового Жреца, — ответил гонец.

— По чьему приказанию? — спросил Стирос.

— Верховный Жрец Туек самолично об этом распорядился, — сказал гонец. — Они слушали, — он махнул рукой в том направлении, откуда пришел.

Все в группе поняли. В помещении были приспособления, через которые голоса могли передаваться в другие места, и всегда их кто-нибудь прослушивал.

— Что они услышали? — задал вопрос Стирос. Его старческий голос задрожал.

— Она спросила, самым ли лучшим является ее помещение. Ее как раз переселяют, и она не хочет видеть здесь никого из вас.

— Но что нам теперь делать? — спросил Стирос.

— Ее необходимо изучать — ответил Дроминд.

Холл тотчас освободили.

Жрецы занялись изучением Шианы. Таким образом была задана модель, определившая характер их поведения на последующие годы. Сложившаяся вокруг Шианы, обстановка привела к переменам, которые ощущались на самых дальних границах влияния религии Разделенного Бога. Два слова сделались законом перемен: «Изучать ее».

«До чего ж она наивна, — думали жрецы. — До чего ж занятно наивна. Но она умеет читать и проявляет пристальный интерес к Святым книгам, которые нашли в покоях Туека. Теперь это ее апартаменты».

Далее пошли-поехали перемены сверху вниз. Туек переехал в помещение своего первого заместителя, и процесс пошел дальше вниз.

С Шианы сняли мерку. Для нее был изготовлен самый изящный стилсъют. Она надела новое верхнее облачение жреческих цветов: белое с золотом и пурпурной каймой.

Люди стали обходить стороной историка-локутора Дроминда. У него вошло в привычку прилипать как банный лист, бесконечно пережевывая историю о той далекой Сионе, как будто это могло сказать что-то важное о теперешней носительнице древнего имени.

— Сиона была подругой святого Данкана Айдахо, — напоминал Дроминд всякому готовому слушать. — Их потомки повсюду.

— Ну да? Извини, что не слушаю тебя дальше, но я в самом деле спешу по неотложнейшему поручению.

Сначала Туек был с Дроминдом терпеливее других: история была интересной, ее уроки очевидны.

— Бог послал нам новую Сиону, — сказал Туек. — Все нужно уточнить.

Дроминд удалился и вернулся с новыми, добытыми им крохами истории.

— Сведения из Дар-эс-Балата приобретают теперь новое значение, — сказал Дроминд Верховному Жрецу. — Не следует ли нам провести дальнейшие испытания и сравнительные обследования этого ребенка?

Дроминд заарканил с этим Верховного Жреца сразу же после завтрака. Остатки трапезы еще долго оставались на служебном столике, стоявшем на балконе. Через раскрытое окно им было слышно движение наверху, в помещениях Шианы.

Туек предостерегающе поднес к губам палец и тихо начал говорить, внушая собеседнику быть потише:

— Святое Дитя по своему выбору навещает пустыню, — он подошел к карте и указал на область к юго-западу от Кина. — Очевидно, вот эта область представляет для нее интерес или… Я бы сказал, зовет ее.

— Мне говорили, она очень часто пользуется словарями, — сказал Дроминд, — Наверняка ведь это не может быть…

— Она проверяет НАС, — заметил Туек, — Не обманывайся.

— Но, Владыка Туек, он задает детские вопросы Кании и Алхозе.