Ох, Мороз, Мороз... (СИ) - Волкова Дарья

— Мы работаем только с Дубининой. Все свободны.

После того, как за Морозом закрылась дверь, Никитин лишь развел руками.

— Борис Юрьевич, что с Дубининой?

— А что с ней?

— Мне сказал, она больна. Ее не было на совещании. У нас проект, если вы помните.

— Конечно, помню, Павел Валерьевич. Заболел человек, такое бывает. Мы же вам выделили сотрудника взамен.

— У меня контракт с Дубининой.

— Ну бывают же форс-мажорные обстоятельства, Павел Валерьевич….

— У нее серьезные проблемы со здоровьем?! — Паша почувствовал, как внутри вдруг стало холодеть.

— Я… вы же понимаете… это личная информация…

Голос Гровацкого звучал так неуверенно, что холод внутри приостановил свое наступление. Паша отвернул лицо от телефона, несколько раз вдохнул-выдохнул, успокаиваясь.

— Когда она сможет приступить к полноценной работе? Мне нужно планировать.

— Э-э-э… думаю, через неделю.

— Понял.

Отключился Паша, не попрощавшись. Он сегодня явно не образец норм делового этикета. Впрочем, с теми, кто зависит от тебя, этими нормами можно пренебречь — так учил его Смирнов.

Значит, игнор, Инга Михайловна? Не только в телефоне, но и в реале? Ну и долго ты от меня будешь прятаться? Горовацкий говорит, что увижу тебя через неделю. А что ты сама думаешь об этом, Инга? Что будет через неделю? Что ты придумаешь? Уволишься? А как же контракт?

Паша встал, подошел к своему любимому месту у окна. И, глядя на панораму города, вдруг понял, что у Инги достанет упрямства уйти с концами. Он понял это вдруг отчетливо. Уволится, плюнет на контракт, оборвет все разом. Он уже слишком хорошо узнал эту девушку, будучи Патриком. И теперь, именно теперь, спустя почти сутки после их встречи, осознал, как сильно он по ней ударил своей двойной игрой.

Когда-то такое уже было. Когда-то ей казалось, что мир рухнул, и больше она никогда не выйдет из дома, никогда не придет на работу, и вообще — ляжет и умрет. Это случилось, когда Поволяев ее при всех публично унизил, выставив напоказ романтические чувства Инги к нему.

Теперь ни о какой публичности речи не шло. Кажется, нет. Нет, не настолько же Мороз подлец, чтобы обнародовать эту переписку. Но, с другой стороны, Инга и предположить не могла, что он способен на это. Да, бизнесмены высокого уровня имеют свои нормы морали — в том, что касается бизнеса. Но здесь же — обыкновенная человеческая подлость. Подлость одного человека по отношению к другому.

Инга всхлипнула и уткнулась лицом в подушку. Она проревела всю ночь. Ревела и курила. Читала переписку и курила. Пила кофе вперемежку со слезами, соленый. Теперь у всего в ее жизни вкус сигарет, слез и кофе. Так пахнет горе.

И она уходит на балкон за очередной порцией запаха горя. Проходя через гостиную, задевает кресло и сдвигает его. Давно пора что-то менять в своей жизни. Жизни, которая пошла наперекосяк примерно пятнадцать лет назад.

«Вас сглазили, точно тебе говорю», — сквозь всхлипывания твердила Инге тетка, сестра матери, когда приехала хоронить сестру. Инга во всю это колдовскую чушь не верила. Но факты, как говорится, имели место быть. Череда несчастий, начавшаяся примерно пятнадцать лет назад, сделала Ингу сиротой и чуть не сделала бездомной.

Все началось с той зимней смены в «Артеке». Тогда Инга впервые влюбилась. Так, как можно влюбиться в первый раз и в очень юном возрасте. Ему было пятнадцать, он был на два года старше, он казался ей ужасно взрослым и красивым. И он тоже увлекся ею. Они проводили вместе все свободное время, много разговаривали, рассказывали о себе, о том, что любят, что интересно. А потом за несколько дней до окончания смены мальчик исчез. Никто не говорил ей, куда пропал черноволосый мальчик из седьмого отряда. Кажется, взрослые о чем-то шушукались, но им, детям, не говорили ни слова. Словно что-то про него знали, такое, нехорошее. Но не говорили.

Домой, в Москву Инга вернулась удрученная. А дома, спустя два месяца, случилось страшное.

Пожар.

Виновником пожара был ее отец. Он тогда готовился к защите докторской, работал без сна и отдыха, не покладая рук. И уснул за рабочим столом, не потушив сигарету. Курение в постели — главная причина пожара, это общеизвестно. Для ее отца в то время рабочий стол и был постелью. А там бумаги, много бумаг, отец по старинке многие наметки делал на листках. Хотя и на компьютере тоже работал.

Сгорело все. Наметки, бумажные копии, компьютер. И все остальное тоже. Квартира выгорела вся, до черных стен. Чудом не сгорели обитатели — чудом и мужеством пожарных. Ингу выносили уже без сознания. Дыма наглотались все трое. Ингу даже на неделю положили в больницу — понаблюдать и откапать ребенка.

И этот пожар стал лишь первым звеном в цепи несчастий, обрушившихся на семью Дубининых.

Отец не смог пережить потери труда десяти лет своей жизни. Он разом постарел, ходил, ссутулившись и приволакивая ногу. А спустя два года, жарким душным июлем отец умер от инфаркта. Прямо на ступенях своей родной альма-матер. Ему стало плохо, он осел на ступеньки, подбежали студенты, вызвали «скорую». Но прибывшая бригада медиков лишь констатировала смерть.

Жизнь, как говорят, дала трещину. Но пока продолжала идти своим чередом. Инга окончила школу, поступила, как отец и мечтал, в МИФИ. Учиться было трудно, бесконечные лабораторные, контрольные, рефераты. И так два курса, не поднимая головы. На третьем курсе стало чуть легче. А потом на глаза ей попалось объявление с приглашением пройти собеседование в активно развивающуюся софтверную компанию. Инга пошла. Прошла. И ее взяли.

Все Инге там было интересно, дико интересно и внове. Она с головой окунулась в новую сферу жизни, новые знакомства и новые задачи. И увлечение новое случилось — в падшего белокурого ангела Ярослава. А потом почти разом грянули два события. Ярик публично унизил ее. А тем же вечером Ингу перехватила у дверей соседка по площадке. И, захлебываясь слюной и словами, поведала о том, что маму обхаживает какой-то подозрительный молодой человек в костюме. И что она слышала разговор — что-то про документы на квартиру.

Инга слушала как в тумане. Она из офиса убежала почти в слезах, примчалась в середине дня домой — а тут ее соседка какими-то глупостями донимает. Кое-как отделавшись, Инга открыла дверь своей квартиры. А там обнаружился тот самый молодой человек в костюме. С портфелем. И документы на столе.

Мать выглядела смущенной, тип в деловом костюме резко засуетился, стал срочно убирать бумаги в портфель. И тут в Инге сработал какой-то переключатель. Подскочила к типу и начала его лупить. Попыталась отобрать портфель. Он, вместе с портфелем спешно сбежал из квартиры. А Инга матери устроила допрос.

Картина нарисовалась такая неприглядная, что до тошноты. Вся мелочность Поволяева разом отошла на такой дальний план, что только в бинокль разглядеть. А Инга в течение двух дней с помощью соседей собрала полную картину произошедшего.

Господи, она же в одном шаге была… от потери всего.

Если у тебя уже нет отца, мать в секте, то последнее, что бы можешь потерять — дом.

А мать действительно попала в какую-то секту. Лучи энергии, черные потоки, грязная аура — все это сбивчиво объясняла Инге мама. Ее мама, доцент, кандидат филологических наук — и вот вам пожалуйста! Грязная аура. Инге хотелось выть от бессилия. Она винила себя — упустила, недосмотрела, маме было трудно после смерти отца. А Инга все была по уши в учебе, в подработках, потом и вовсе — полноценная работа. Влюбилась, идиотка. Дома почти не бывала, только спать приходила. А мама одна.

Порванные связи не восстанавливались. Мать все больше и больше замыкалась в себе. Пришлось менять замки, отбирать ключи, договариваться с соседями, чтобы присматривали за мамой и за квартирой. Именно соседка и позвонила Инге.

Маму увезли по «скорой».

В этот раз «скорая» успела, да. И медики даже продлили на два месяца маме жизнь. Все, что смогли.