Разлучница - Эллина Наумова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что внутри человека одинаково ощущается и в горькие, и в сладкие моменты и именуется душой, вдруг словно оперлось на Асину грудину, вытянулось в струнку и замерло. Ася давно сообразила, что фразы вроде заключительной Сашиной имеют однозначное продолжение: «И все могут обойтись без тебя. Люди взаимосвязаны. Ты рвешь связи, мы привыкаем жить сами по себе».
А Саша терзался банальностью нелюбви к сложному, хорошему, доброму человеку Асе. «Она сочетает норму и извращение, она глубока в чувстве и мелка в проявлении, – рассуждал он. – Она своеобразна, оригинальна даже. И подарила мне разочаровывающее открытие: оригинально и интересно – не синонимы. Если уж эта женщина элементарно наскучила, то, черт возьми, что у меня с другими получится? Не могу же я, в самом деле, на сиамской кошке жениться». Ася действительно была для жаждущего стабильности Саши вычерпанным колодцем. Теперь он утвердился в некогда норовящем вырваться из-под ног мире.
Изредка он порывался отвесить Асе земной поклон за то, что научила пользоваться любыми людьми. Но уже не мог взять в толк, почему сама она совершенно ничего из них не извлекает. Ведь почти все, бывавшие в доме, значились в Сашиной записной книжке. Они были неприхотливы, контактны и полезны. Пока жена изводилась тем, что они не спешат ставить в ее жизни все с ног на голову, муж с ними сотрудничал. Приятели ненормальной Аси трезво выводили его на богатых заказчиков, «по своим» раздобыли чудовищно недорогой дачный участок, помогли найти место под гараж, поддерживали машину в пристойном техническом состоянии… Он тоже делился связями, всего лишь. Чего еще можно требовать от людей? Ну, дорвалась она до Марты. Художница выбила ее из колеи. Так ведь другой не указала. Долго ли Ася будет носиться с детскими поделками? Они ей скоро надоедят, и она снова зарыдает в подушку. Ася не давала Саше расслабиться – воплощенное напоминание о том, что не все достижимо. А он давно заслужил отдых.
Вот Мотя – повесил на стенку ее дипломы, накормил вволю, поговорил ласково, и наслаждайся прикосновениями к холеной блестящей шерсти, дремли блаженно под довольное урчание. Ася же и дома имеет вид голодной неприкаянной девчонки, сколько в нее ни вкладывай, как ни балуй. А учить нечему, все сама знает прекрасно. И умудряется заслонять внешней правильностью свою внутреннюю ошибочность, да так ловко, что иногда кажется идеалом. Один Сашин коллега на корпоративной вечеринке требовал от своей благоверной:
– Ты приглядись к Асе, ты хоть попробуй походить на нее, уже королевой будешь.
– У меня не получится, – вяло отговаривалась та. – Я не могу себе позволить быть настолько свободной.
– Да, это не генами обеспечивается, а чем-то другим, – мечтательно изрек подвыпивший мужик и принялся тискать жену, такую, какая есть.
«Беспризорница она, это ее другое», – молча улыбался польщенный Саша. Но вскоре улыбаться перестал. Потому что, как выяснилось, Ася еще не все глупости сделала.
Однажды она, терзаемая бессонницей, исхаживала невесомыми шагами квартиру. Надвигались дни рождения Марты Павловны, Виолетты и Варюши. Они появились на свет в один месяц, поэтому поздравлять их было принято вместе. Перед событием Ася впадала в растерянность и тупость. Дело в том, что подарком этим нищим и гордым созданиям могли стать еловая ветка с шишками, рисунок, стихотворение, лоскут ткани небывалой окраски, подсвечник со свалки… Что угодно, только не купленные в магазине вещи. Даже Варюша отвергала шоколад и игрушки. Наблюдать муки ребенка, протянувшего худенькую руку за вожделенной Барби и послушно отдернувшего ее под окрик матери, Ася приспособлена не была. И как-то заговорила с Виолеттой о жестокости.
– Ася, не сердись, я знаю, ты одариваешь ее от души. Спасибо тебе и за то, что никогда Дашиной одежды «почти неношеной» не предлагаешь, а то меня другие уже до полусмерти этим довели. Только привыкнуть к дорогим приносам очень легко. А привыкнув, моя девочка уже не способна будет оценить дар доброго слова, не подкрепленный вещами. Сначала любыми, потом дорогими.
Ася хотела возразить, что из ежовых рукавиц Варюша все равно вырвется, но израненная и злая. И тут вспомнила комментарий собственной дочери после ухода одноклассников: «Сизов, позорник, виниловую пластинку приволок. Знает, кстати, что я их не коллекционирую. Гордыня все проклятая. Сказал бы честно, что сейчас на мели, и вообще ничего не дарил». Ася тогда даже не поежилась. А после слов Виолетты ладони закололо.
– Я не могу с тобой полностью согласиться, – все-таки поупиралась она. А потом неожиданно для себя ляпнула: – Я в детстве кричала на бабушку: «Тетя Оля огромного медведя подарила, а ты ластик и карандаш». Каюсь, было. Представляю, каково бедной во всех смыслах бабушке пришлось. Но может, стоит научить дочь с одинаковой радостью принимать все?
– А ты попробуй, – вспыхнула Виолетта.
Рыскать по помойкам в поисках сувениров Асе тем не менее не хотелось. Она поскулила у окна, села и нарисовала Марту Павловну, Виолетту и Варюшу на прогулке. Карандашный набросок, сплошное настроение. Что-то в нем ее удивило. Но вдруг нестерпимо захотелось спать. И лишь утром Ася сообразила – шляпы! И старая, и молодая, и маленькая почему-то были в шляпках разных фасонов. И новизна их обликов выбила из Аси торжествующий вопль.
– Ты чего? – заглянула к матери испуганная Дашка. – Умираешь?
– Кажется, наоборот. Живу, – не согласилась с трактовкой изданных звуков Ася.
Даша вошла, посмотрела рисунок и потребовала:
– Меня не забудь.
– В смысле?
– «Я тоже хочу в белых штанах».
– В штанах?
– Мам, ты сегодня подобна восковой фигуре – совсем как настоящая. Шляпу мне тоже, шляпу!
Неделю Ася кроила, шила, клеила. Она то просила Бога подержать голубиное перо, пока к нему намертво не прилипнет бусина, то требовала черта немедленно избавить ее от обрезков, в которых терялся бисер. В итоге Даша водрузила на голову нечто и попыталась прорваться в этом к двери, в школу. При виде дочери Саша застонал и приказал снять отвратительный убор. Дашка увернулась и сбежала, не чмокнув отца.
– Утренний ритуал нежности нарушен, – объявил Саша. – Теперь можно ждать чего угодно. Ася, это твоих рук дело в буквальном смысле слова.
Домой Даша вернулась с десятью заказами, причем не только от одноклассниц, но и от их мамаш.
– Надеюсь, ты не вздумаешь их выполнять, – предостерегла она Асю. – Во-первых, ты искромсала в доме все, вплоть до моей итальянской комбинации. Она старая, но дорога как память о миге, в который я осознала, что мы разбогатели. Во-вторых, эти дамы без воображения желают точную копию этой шляпы, а я только вкусила неповторимости.