(не)идеальный брак (СИ) - Матрохина Дарья

— А вот и я! — с непонятной радостью сообщила стоящая на пороге хозяйка. — Готовы уезжать? — и, не дав Свете ответить, вошла в квартиру, оставив на лестничной клетке молодую пару, неуверенно мнущуюся на месте. — Ребята, чего стоим! Сутки не резиновые, быстрее! Если хотите сегодня въехать, то шевелитесь усерднее!

Света смотрит на девушку с огромным животом и худого мужчину рядом с ней, почему-то никак не тянущего на звание «мужа». Они мнутся на пороге и когда, наконец, заходят, тут же почему-то устремляются в сторону спальни.

— Прошу прощения, Валентина Григорьевна, — неожиданно отмирает Света. — Я конечно всё понимаю, но мы только завтра выезжаем. Вы что, сутки подождать не могли?

— Завтра? Так завтра же восьмое, а твой муж мне написал, что квартира седьмого освободится. Я думала, вас уже больше и не увижу, приду, а тут пусто.

— С чего бы это? Мы вроде обсуждали уже возвращение залога.

И тут происходит странное: Валентина Григорьевна, всегда казавшая относительно адекватной, неожиданно меняет в лице в зло уточняет:

— Какого-такого залога? Вы тут жили, душем пользовались, в ванну своими задницами грязными садились, а теперь платить не собираетесь за это?

— Мы купили новую душевую насадку взамен той, что было сломана, когда заезжали. Хотя это Вы должны были это сделать, ведь обещали. Мы так и не дождались нормального чайника, пришлось покупать свой.

— Ты ещё про тостер напомни! — хмыкнула женщина из спальни. — При людях меня позоришь, и не стыдно ведь ни капельки! Я для них всё: и душу открыла, и двери квартиры, между прочим, в очень хорошем районе, а они…

— Мы Вас за неделю предупредили, что съезжаем и по-хорошему предложили оставить плату до конца месяца, хотя ещё две недели осталось. А Вы мало того, что явились и устроили скандал, так ещё и после Вашего ухода мы обнаружили пропажу тостера. Нового и очень хорошего.

— А это компенсация за внезапный отъезд!

— Тогда, значит, компенсацию за две недели Вы уже получили и отдадите мне половину платы за этот месяц?

— Ишь чего удумала! А жопу тебе не показать?!

— Валентина Григорьева, мы подписали договор! И Вы либо отдадите деньги, либо уводите этих людей, потому что я собираюсь сюда регулярно приезжать до самого 25-ого числа!

— Да ты… да как… — моментально задохнулась злостью та. — Я, между прочим, не просто так квартиру сдаю! Мне лекарства нужны!

— И что у Вас за психическое расстройство, если не секрет?

— Ах ты, мелкая…

— Извините, а вот всё, что на балконе, это останется? — высунулся в коридор мужчина. — Или мы можем хлам выбросить?

— А что там?

— Ну, столик, швейная машинка…

— Я всё заберу! — всполошилась Валентина Григорьевна. — Завтра же сына пришлю с машиной и всё освободим…

— Нет, не заберёте, — предупреждает Света. — Это мои вещи, и они останутся тут до завтра, пока мы не съедем. Если вообще решим съезжать. А если нет, то и до двадцать пятого числа вообще всё останется. И коробки, и машинка.

— Ага, выдумала! Это моя машинка, с чего бы тебе её забирать, а?

— А с того, что мы фотографировали каждый угол, когда заезжали. И Вы вместе с нами прошли и сняли видео. А ещё была опись всех предметов в доме. Включая чайник.

— Вот именно, чайник был мой!

— Нет, ВАШ так и не заработал. Мы купили совершенно другой, он мало того, что в два раза дороже, так ещё и другого цвета. И, пожалуйста, выведите отсюда людей, или я обязательно напишу претензию в налоговую насчёт того, что Вы только половину денег на карту принимаете!

— И кто тебе поверит, мелкая шавка? У тебя в деревне, может, и верят на слово всяким потаскушкам, но в нормальных больших городах это не проходит!

Света сжала губы в нитку, чтобы не закричать. Она знала, что снимать квартиру у этой женщины было ошибкой, но до последнего надеялась уйти без особого скандала. Видимо, та из-за сдержанности приняла её за забитую девочку из села, выскочившую замуж за «городского» и теперь покорно сидящую дома. И, скорее всего, Димик никогда при ней не советовался с женой как с равной.

— Мне казалось, что подписанных бумаг, списка ВСЕХ бытовых предметов в квартире и Вашего честного слова хватит на то, чтобы удержать Вас хоть в каких-то рамках. Но Вы перешли все границы. Прошу покинуть снимаемую мной квартиру.

— Ещё чего! Это моя собственность, что хочу, то и делаю!

— Тогда я, пожалуй, вызову полицию, предъявлю им наш с Вами договор и попрошу Вас вывести.

— И, по-твоему, кто-то в это поверит? Да наш местный участковый меня в лицо знает, всю жизнь в одном дворе. Он тебя саму выгонит.

— Он или Вы — какая, собственно, разница? — вздохнула Света. — Вы же сами нарушили условия договора и явились ко мне в квартиру с какими-то людьми. Я подам в суд и потребую вернуть плату за этот месяц и залог. Просто потому, что знаю свои права.

— Ты смотри-ка, какие-то права появились у неё! Ты имеешь право хранить молчание и смотреть пол, вот что ты имеешь! А в остальном — только твой муж-увалень иметь тебя будет, а пасть не закроешь — мужиков окрестных кликну, и они тоже поспособствуют «росту молодой семьи».

— Всё, я вызываю полицию…

— То есть, по Вашим словам, гражданка Комарова не просто привела в снимаемую Вами квартиру чужих людей, но и требовала съехать сегодня, в противном случае угрожая Вам… — участковый кашлянул, отводя глаза, — … «насильственными действия со стороны соседей и своих друзей». Я всё правильно записал?

— Гаврила, ну что ты такое говоришь? — моментально вклинилась Валентина Григорьевна. — Какие ещё «угрозы», разве я могу угрожать, а? Гаврила, ты ж меня сто лет знаешь! Выгони эту пигалицу и всё!

— Погоди, Валя, надо сначала понять, что на самом деле происходит, — мужчина в погонах очевидно задумался, словно не решаясь задать следующий вопрос. — Слушай, ты иди-ка на кухню, поставь чайник, а мы пока всё обговорим. Ну, чтобы крик на весь подъезд не стоял, а то ещё пожалуется кто, потом и с этим разбираться.

Хозяйка зло зыркнула на замершую у стены Свету и прошествовала на кухню с видом победительницы. Через секунду она уже уверенно чем-то грохотала, видимо, пытаясь незаметно пересчитать вилки и ножи. Или просто ища что могли забыть жильцы.

— Знаете, гражданка Баранова, я бы очень хотел сказать, что разрешу Ваш вопрос, но Вы ведь и сами видите: ситуация неоднозначная. С одной стороны, хозяйка квартиры заявляет, что Вы не платите и потому хочет Вас выселить. Она вполне имеет на это право. С другой стороны, Вы вот это всё говорите, — мужчина потряс заявлением и, тяжело вздохнув, потёр мокрый лоб. Определить его возраст не представлялось возможным, но седеющие виски указали, что пенсия уже близко. Света сделала шаг вперёд и приняла от него ей же написанное заявление. — Да, забери уж его и идите с богом. Тем более, что без свидетелей будет её слово против Вашего, а там как получится — одному Богу известно. Не хотелось бы перед завершением службы в такую ситуацию попасть, честное слово…

Она уже собиралась смириться, снова склоняя голову в сложной ситуации, когда внезапно услышала, как открывается окно в спальне. Ринулась туда, борясь с подозрениями, и застыла на пороге. Девушка — беременная и странно качающаяся из стороны в сторону, тяжело опиралась на подоконник, пытаясь удержаться на ногах.

— Сюда, скорее! — закричала Света и, дождавшись участкового, помогла бедняжке сесть. — Есть у меня свидетель, вот эта девушка вместе с мужем пришла смотреть квартиру. Они ходили, всё трогали, пока мы с хозяйкой ругались. Она подтвердит, что действительно пришла…

— Он мне не муж, — грустно пролепетала девушка. — Он только обещает развестись с женой и на мне жениться, если мальчика рожу. А я ведь могу девочку родить, что тогда… — она вдруг уткнулась лицом в ладони и громко зарыдала. — Он обещал, что перевезёт меня к себе и будет заботиться, а потом, стоило начаться скандалу, сразу же убежал, чтобы не узнали. А я ему верила, от родителей сбежала, жениха бросила! Вот я дура, такое ж хозяйство у него было! Одних кур — три десятка, а ведь тридцать лет всего! Но Лёшенька, он ведь такой хороший: у него три дочки, все красавицы, работа в школе, квартира от бабушки досталась двухкомнатная, отдельная, только жена-мегера всё портила, он поэтому в деревне в меня и влюбился, когда приехал на картошку со своими ребятами! Мы только один раз в лицо друг другу взглянули, и я уже знала, что жить без него не смогу, без моего ненаглядного! Сколько отец ни порол, всё равно люблю! Нет для сердца управы, даже ремень не поможет!