Обманутое время - Нора Робертс

- Да, зря я повела тебя на научно-фантастический фильм! - Либби отпила глоток бренди. Решив, что сама виновата не меньше своего гостя, она налила рюмочку и ему. - Кино вымысел, Хорнблауэр! Фантастика!

- Чушь!

- Ну ладно. - Она протянула ему рюмку. - Но другие зрители специально заплатили за билет, чтобы посмотреть этот фильм!

- Ага, и слушать враки про то, что пришельцы якобы высасывают из человеческого тела всю воду? Да, а еще там один инопланетянин носился по всему Млечному Пути и пулял из бластера! Ты хоть представляешь, какое плотное движение в том секторе Вселенной?

- Нет, не представляю. - Либби выпила еще. - Знаешь что, в следующий раз сходим на вестерн. Главное, напомни, чтобы я не водила тебя на «Звездный путь».

- «Звездный путь» - это классика, - сказал Кэл.

Либби засмеялась.

- Классика так классика. Знаешь, мне кажется, я теряю хватку. Проторчала все утро в звездолете, днем ела пиццу, а вечером нас выгнали из кино. До сих пор в голове не укладывается!

- Уложится. - Он чокнулся с ней и обнял за плечи. Так уютно и спокойно сидеть при свете лампы, согреваться бренди и ощущать аромат женщины. Его женщины, правда только на миг. - Знаешь, ты нравишься мне гораздо больше, чем кино. Расскажи мне о Либерти Стоун.

- Рассказывать особенно нечего.

- И все-таки расскажи, а я увезу воспоминания с собой.

- Родилась я здесь, но это я тебе уже говорила.

- Да, в той самой кровати, где я спал.

- Да. - Либби отпила еще глоток. Ей стало жарко - может, из-за бренди, а может, из-за того, что она представила себе Кэла в той старой кровати. - Моя мама любила ткать. Одеяла, гобелены, коврики. Она продавала их, а отец выращивал овощи в огороде, и мы ими питались.

- Твои родители были бедные?

- Нет, они были дети шестидесятых. Представители контркультуры.

- Не понимаю.

- Мне трудно объяснить. Они хотели быть ближе к земле, ближе к самим себе. Так они протестовали против бездуховности, насилия и вообще тогдашнего общества. Так вот, мы жили здесь, мама продавала свои изделия в ближайшем городке или обменивала их на продукты. Однажды один закупщик произведений искусства отправился со своей семьей в турпоход по нашим краям. Он увидел ее гобелен. - Либби улыбнулась. - Как говорится, остальное уже история.

- Каролина Стоун! - вдруг воскликнул Кэл.

- Ну да.

Смеясь, он допил бренди и потянулся за бутылкой.

- Произведения твоей матери сейчас висят в музеях. - Он задумчиво потрогал угол пестрого покрывала, лежащего на диване. - Я видел его в Национальной художественной галерее в Вашингтоне. - Заметив ошеломленный взгляд Либби, он плеснул ей еще бренди.

- Все страньше и страньше… - Либби выпила еще, позволив бренди унести себя из реальности. - Ведь на самом деле нам нужно говорить о тебе, именно тебя мне нужно понять. Мне столько всего нужно у тебя узнать… - Не в силах усидеть на месте, она схватила рюмку и забегала по комнате. - Мне приходят в голову самые странные вопросы! Я помню, что ты говорил о Филадельфии и Париже. Ты знаешь, что это значит?

- Что?

- У нас все получилось! - Либби подняла рюмку, словно произнося тост, и осушила одним глотком. - Все сохранилось. Каким-то чудом мы, люди, все-таки выжили, хотя и стояли на грани полного уничтожения! В будущем есть Филадельфия. Хорнблауэр, вот самое большое чудо, какое только можно себе представить!

Смеясь, она закружилась на месте.

- Я столько лет изучала прошлое, стараясь понять природу человека, и вот довелось краешком глаза заглянуть в будущее. Не знаю, как тебя благодарить!

Кэл не мог оторвать взгляд от Либби. Как она хороша! Стройная, грациозная - и великолепно двигается… Щеки пылают от возбуждения. Он по-настоящему одержим ею.

Набрав в грудь побольше воздуха, Кэл откликнулся:

- Рад, что хоть чем-то могу тебе помочь.

- Я хочу знать о вашем мире все, абсолютно все. Как живут люди, что они чувствуют. Как ухаживают, занимаются любовью, женятся. В какие игры играют дети… - Подбежав к столу, Либби налила себе еще бренди. - А на бейсбольных матчах по-прежнему продают хот-доги? Вы тоже считаете понедельник самым трудным днем недели?

- Лучше составь список вопросов, - посоветовал Кэл. Ему так хотелось, чтобы она продолжала говорить, двигаться, смеяться. Она буквально горела воодушевлением и радостью… Ему показалось, будто он по-прежнему обнимает ее, как в танце. - А на что не смогу ответить я, ответит компьютер.

- Список! Ну конечно! Я отлично умею составлять списки. - Глаза у Либби сверкнули, и она снова рассмеялась. - Конечно, в первую очередь нужно спросить тебя о более важных вещах. Например, удалось ли договориться о ядерном разоружении, достигнут ли мир во всем мире, изобретены ли лекарства от рака и обычной простуды. Но я хочу знать все - от мелочей до самого главного! - Она нетерпеливо отбросила челку со лба. Видимо, слова не поспевали у нее за мыслями. - Каждую секунду я вспоминаю что-то новое. У вас по-прежнему ездят на пикники по воскресеньям? Победили ли голод? Есть ли бездомные? Все ли мужчины целуются так, как ты?

Кэл замер в ожидании. Потом очень медленно поставил рюмку на стол.

- На твой последний вопрос я вряд ли смогу ответить, потому что целуюсь только с женщинами.

- Сама не знаю, как у меня вырвалось. - Либби тоже поставила рюмку и потерла о брюки ладони, которые вдруг стали влажными. - Наверное, я перевозбудилась.

- Что?

- Перенервничала, переволновалась. Все так запуталось… - Она быстро пригладила волосы. - Ох, Калеб, как ты меня смущаешь! И не только сейчас… с самого начала!

- Тут, Либби, мы с тобой квиты.

Она посмотрела на него в упор. Кэл не шевелился, но она ясно видела, как он напряжен.

- Странно, - прошептала она. - Обычно я никого не смущаю. С тобой все по-другому, не так, как всегда. Наверное, я трусиха, потому что всякий раз, как ты приближаешься ко мне, мне хочется убежать. - Она закрыла глаза. - Нет, неправда. Ты как-то спросил, боюсь ли я тебя, и я ответила, что не боюсь. Я тебя обманула. Я ужасно боюсь… Боюсь тебя, боюсь себя саму, а больше всего боюсь, что я ни с кем другим не испытаю того же самого. - Она снова заходила по комнате, подняла с пола подушку, отшвырнула в сторону, подвинула лампу. - Не знаю, что сейчас положено делать, что говорить… В таких делах у меня нет опыта. Да, черт побери, я хочу, чтобы ты поцеловал меня, может, тогда я, наконец, заткнусь!

Кэл понял, что момент настал.

- Либби, ты прекрасно знаешь, как сильно я тебя хочу. Я ничего от тебя не скрываю. Но все очень непросто, я ведь улечу через несколько дней… - сказал он.

- Вот именно! - Либби чуть не расплакалась. - Ты улетишь. Даже думать не хочу, что тогда будет. Мне хочется… Сама не знаю… Нет, знаю. Более того, уверена… Я хочу, чтобы сегодня ты любил меня.

Либби замолчала, пораженная тем, что сказала вслух то, о чем давно думала. Откровенное признание вырвалось само собой. Однако неловкость скоро прошла, она поняла, что абсолютно спокойна и уверена.

- Калеб, сегодня ночью я хочу быть с тобой.

Кэл встал, не вынимая рук из карманов, стиснул кулаки.

- Либби, несколько дней назад для меня все было просто. Но сейчас многое изменилось. Ты мне слишком небезразлична.

- Я тебе небезразлична и потому ты не хочешь быть со мной, заниматься со мной любовью?

- Я хочу быть с тобой так сильно, что вот-вот взорвусь. - Их взгляды встретились, и Либби поняла, что он говорит чистую правду. - Но сегодня ты немного пьяна… и вообще на тебя столько всего сразу свалилось. - Кэл вел себя предельно осторожно. - Либби, есть кое-какие правила…

Она шагнула к нему - и совершила, наверное, свой самый отважный поступок в жизни. Схватив его за обе руки, она воскликнула:

- Нарушь их!

Глава 7

Кэл слышал, как бьется его сердце, чувствовал, как кровь пульсирует в жилах. В полумраке Либби казалась загадочной и манящей - даже в толстом мешковатом свитере и ношеных вельветовых брюках. После того как они вернулись, она не причесывалась, лишь слегка поправила волосы рукой. Кэлу захотелось самому причесать ее. Он представил, как снимет с нее неуклюжую, мешковатую одежду и какой она окажется стройной и теплой. Он глубоко вздохнул и постарался мыслить здраво.

- Либби… - Он провел рукой по заросшему подбородку. - Я стараюсь перенять ход мыслей мужчин из твоего времени и ответить тебе так, чтобы все стало понятно. Но ничего не получается.

- Думай лучше по-своему, - сказала Либби. Она, наконец, приняла важное решение, может быть, самое важное в своей жизни. И была уверена в том, что не ошибается. Все же она немного побаивалась. Предвкушала удовольствие, ждала его - и вместе с тем сомневалась в своей женской состоятельности.

Кэл кивнул. Он-то не сомневался, был уверен, что все мужчины испокон веку испытывали те же чувства, что и он. Но едва ли это просто влечение. В горле пересохло, ладони увлажнились. Чем больше он призывал себя к здравомыслию, тем гуще делался туман в голове.