Дикий Огонь (СИ) - Смирнова Екатерина Александровна

Аскольд мог бы приказать натащить сюда веток, бревен, согреть ее, но не стал. Пусть мерзнет. Смотри же, тепла здесь нет, как и изысканного убранства, вкусных яств и вин, к которым ты привыкла у себя в Аранди. Есть здесь уродливые чугунные скамьи, грязь и кровь, давным-давно въевшиеся в стены, промозглый холод и безнадежность. Смотри же, гостья из столицы. Смотри же, любуйся.

Они сидели за столом, на котором еще остались следы зажимов. Пол пыточной Аскольд, обладая непревзойденным чувством юмора, приказал устлать шелком. Благо, девать его все равно некуда.

Колдун молчал.

Этот фокус он подсмотрел у надзирателей. Приведи жертву туда, где пусто, темно и холодно, ничего ей не объясняй, ничего не делай и молчи. Молчи, пока она сначала делает вид, что ей все равно, потом боязливо оглядывается по сторонам, начинает ерзать, не понимая, что происходит. Что от нее хотят, что ее ждет: железный сапог, иголки под ногти, раскаленные щипцы? В чем она провинилась, зачем ее сюда привели? Молчанием добивались удивительно хороших результатов даже от закоренелых убийц. По расчетам Аскольда, наивная молодая дурочка должна была сломаться через пару минут. Но она не ломалась. Так же молчала, косилась на камин и смотрела Аскольду в лицо. Глаза у нее были странные и очень синие.

Ладно, так сидеть можно еще долго.

- Значит, пришла поговорить? Не испугалась чудовищ, наплевала на все предупреждения и пришла поговорить? С нами, безумными мясниками?

Девица, наконец, перестала буравить его взглядом, подула на ладони. В следующий раз и правда стоит привести ее в место потеплее.

- Вы не мясники.

Аскольд хмыкнул.

- Редкое мнение для Тан-Фойдена. Свежо, оригинально. Очевидно, мы гигантские бабочки, уничтожающие торговые караваны и нападающие на горожан под покровом ночи. Я могу убить тебя тысячей способов. Не боишься?

- Боюсь. Но, если ты так решишь, я ведь ничего не смогу сделать, верно? Тогда к чему об этом думать.

Колдун хмыкнул снова. Она и правда не боится, а, если боится, тщательно это скрывает. Сколько ей лет, шестнадцать, семнадцать? Держится неплохо, очень даже неплохо. Пожалуй, повысим ее из тупых наивных идиоток в идиотки наивные, но не полностью безнадежные.

- Меня снедает жгучий интерес, как ты вообще тут оказалась, госпожа моя? Юная девица без роду и племени, взявшаяся неизвестно откуда, вдруг стала народным героем и доверенным лицом самого канцлера. Только не говори мне, что в святости своей ты имеешь великий дар наставлять грешников на путь истинный, коим и пользуешься.

Проповедница пожала плечами.

- В святости своей я имею великий дар наставлять людей на путь истинный, коим и пользуюсь. Увы, не могу сказать тебе иного.

- И отморозки в Варне преисполнились благодати и просто взяли, и ушли, завидев твои сиськи? Так ведь, кажется, рассказывают.

- Сисек моих они не видели, - ого, да у нас еще и чувство юмора есть, какая неожиданность. – Но в остальном все верно. Взяли и ушли.

Аскольд откинулся на скамье. Это становится интересным. Девчонка смелая и неглупая, жаль будет, если она погибнет.

- Зачем ты сюда явилась? Ради какой такой цели осмелилась так рисковать?

- Хочу все это остановить. Остановить убийство торговцев, убийство горожан, расправы над твоими соратниками в городе, настоящими и мнимыми. Поэтому я спрашиваю тебя, есть ли способ?

Аскольд расхохотался.

- Способ? Конечно же, есть, и очень простой. Перестаньте клеймить магов, повесьте Рёгнера, а затем убирайтесь из города, пока еще можете.

- Хочешь сказать, пока сюда не явилась армия Лофт?

Колдун невольно поморщился.

- Мы разберемся с вами сами.

- Ты говоришь об Императрице без особого почтения. Я думала, вы на нее молитесь.

Многие так думают. И многие молодые и глупые и правда молятся. Но он уже не молод и не глуп.

- Представь себе, мы знакомы. Были знакомы, по крайней мере. Даже дружны когда-то. Знаешь, почему я ее покинул? Решил, что она слишком жестока к обычным людям. Говорил ей примерно то же, что ты мне сейчас, но она не слушала. Насколько я знаю, сейчас взгляды Тафирской Ведьмы стали более чем умеренными, а мои вот наоборот. Забавно, правда? Констанс Раизиан – выдающийся человек, но ее не волнует ничего, кроме благополучия ее Империи. Не волнуют судьбы отдельных колдунов, даже хорошо ей знакомых, уж поверь. – Да, что и мне и было высказано. Высказано недвусмысленно. – Иссиан не ринется нам на помощь, но это и не нужно. Меня называют вторым колдуном в мире после Лофт, так что я как-нибудь самостоятельно поубиваю всех, кого мне хочется.

Аскольд взмахнул рукой, с пола взмыла его неизменная спутница – бутылка «Гнева королевы». Отпил вино прямо из горла. Подумал, протянул Проповеднице. Та приняла бутыль, кажется, с благодарностью.

- Лучшие серстские вина для тебя, госпожа моя. Прости, что без бокала, их в торговом обозе не было. Кстати, оно отравлено.

Проповедница не отреагировала.

- Ты портишь мне пьесу, на этом моменте тебе полагалось испугаться.

Проповедница пожала плечами.

- Учитывая, сколько в твоем арсенале способов магического убийства, травить меня вином было бы глупо.

- Зато какое вероломство, какое извращенное коварство! Может, мне так интереснее, такой уж я оригинал. Всегда мечтал отравить кого-нибудь вином.

Проповедница поставила бутыль на стол.

- Я приму к сведению. О чем ты мечтаешь еще? Какова цель всего этого? Имея возможность пойти куда угодно, сидеть в лагере, убивать всех подряд? Что ты с этого получаешь?