Лорс рисует афишу - Ахмет Мальсагов

— А для меня без паса и защиты нет игры, но плохо чувствую мяч, — пожаловался Володя.

Полуголые, они остывали в прохладном зале, и Лорс сразу вскочил показать Володе его ошибки: показал выход в правильную стойку, поставил ему пальцы для встречи мяча и объяснил нижний кистевой прием. Они договорились каждый день хоть по полчаса гонять друг друга в кругу без сетки.

В репетиционной, вытирая полотенцем широкую белую грудь, Володя увидел новый аккордеон и посмотрел на него так, что Лорс угадал: играет.

— Я и пою чуть-чуть, — улыбнулся Володя, взяв уверенный аккорд. — Весной, после армии, я зашел было сюда, но Эдип сказал: «У вас слишком камерный и узкий для нашего слушателя репертуар — только о любви. Нам нужны социальные мотивы».

— «Кабачок» — социальный мотив?! Куда же ты исчез?

— Уезжал к отцу в горы, помогать. Он охотник. А теперь работаю в больнице конюхом. Мечтаю о музыкальном училище.

Володя замолчал, склонился пышными каштановыми волосами к недвижному аккордеону, слушая тишину. Матовая, юношески чистая кожа худого лица побледнела. Он мягко и осторожно вскинул голову, уверенно тронул клавиши и запел.

Лорсу не приходилось слышать в клубе такого пения. Он смотрел в окно на последнее закатное полыхание солнца, потом видел, как начали делаться все темнее и темнее горы.

Теперь, когда стихал мир за окном и звучала рядом песня, Лорсу чудился и сумрачный покой бронзовых чинар в горном лесу, и слабое шевеление луговых трав, и последние голоса засыпающих птиц.

Далеко, над самым силуэтом гор, мерцал одинокий огонек на высветившемся вдруг по-вечернему небе.

Незатейливые слова песни — и стремительной, и плавной, как бег коня, — не казались банальными, когда их пел Володя:

Ты земли едва касаешься,Только травы шелестят,Где же ты, моя красавица?..Колокольчики звенят…

Затем голос взял еще выше. Еще стремительнее полилась песня. Так мчится конь, когда вылетит из ущелья на простор долины. Опустив голову на руки, Лорс слушал песню за песней и думал, что никогда еще не хотелось ему так быть рядом с Азой, как сейчас. С Элей можно говорить о песне. С Азой — песню слушать…

Замер во тьме комнаты последний переливчатый аккорд. Стало слышно, как мерно и мягко прошагали за оградой быки в упряжке.

— Ну дайте же посмотреть, кто так чудесно поет! — услышал Лорс непривычно взволнованный голос Тамары.

Щелкнул выключатель, зашумели голоса. Аза сидела недвижно, положив голову подбородком на плечо подруги. Комната была полна народу. Люди стояли в дверях, заглядывали сверху, со сцены, лежали грудью на подоконнике, полувлезши с улицы.

Володя страшно смутился, отставил аккордеон, втиснулся между стенкой и боком пианино.

— Билеты на танцы продавать? — заглянула в дверь тетя Паша, возвращая Лорса на землю. — Народ уже ломится…

«Народ будет ломиться на Володины концерты!» — подумал Лорс и тут же вдруг предложил Володе:

— Согласен работать у нас? Оформляю методистом по музыке!

Гора свалилась у Лорса с плеч. Подумать только: в клубе будет человек, который знает ноты! До сих пор возиться с ними приходилось Лорсу.

Он скептически относился к собственной творческой многогранности, со стыдом перебирал свои полуталанты, которые так заворожили Яшу Покутного. Лорс начинал смутно догадываться, что заурядная личность не вправе позволить себе роскошь быть многогранной. Жизнь вынуждает, жизнь! Так она заставила Лорса взяться в клубе за нотную грамоту и смертельно мучиться до самого появления Володи.

Дело было вот в чем.

— Нам скучно распевать на полевых станах одни и те же песни, — жаловались кружковцы вслед за Азой.

О концерте на самой клубной сцене они и разговаривать не желали. Райцентр! Кто захочет здесь слушать старье? Чтобы вводить в репертуар новейшие песни, надо знать ноты.

— Мы сами шить умеем, мы — главные специалисты по культуре, — дурачился Лорс, чтобы подразнить Азу. — Ваш директор умеет все, но в данную минуту мне просто некогда разобраться в нотных тетрадях.

А ночью он запирался в Доме культуры и с помощью самоучителя познавал нотную грамоту. Он проклинал тот далекий день детства, когда злая, толстая старуха, учительница музыки, ударила его по пальцам за невыученный урок. Лорс тогда забастовал и ценой наказания выкупил себе свободу от музыкальных уроков.

Зато прошлое мстило теперь ночными фортепьянными кошмарами в клубе. О существовании диезов и бемолей Лорс помнил с младенческих лет, но сейчас они ему никак не давались.

— Может быть, займешься нотной грамотой? — попробовал он подступиться к Пете. — Я тебя поучу. Директору ведь не положено самому копаться в песнях…

Петя категорически отказался:

— Я природный слухач.

…Райцентр спал. Директор бодрствовал над клавиатурой. Райцентр просыпался с жаждой новых песен. Они доходили сюда медленно, как письмо с караваном верблюдов. Новая московская песня заполняла эфир, но Петя ухватывал ее на слух как раз к тому времени, когда всем она начинала надоедать. Москва уже отпоет — здесь еще только разучивают.

— Я шла очень поздно с бюро райкома партии, в клубе почему-то горел свет, — сказала ему однажды Аза. — Мне показалось, кто-то на пианино играет…

— Нельзя так долго заседать, Аза, — наставительно пожурил он ее. — Привидения начнут в клубе мерещиться.

Однажды на репетиции Лорс объявил:

— Позавчера пришел новый номер «Смены». Там неплохая песня…

— «Потух костер на перевале»? Заслушаться! Но пока ее только сам композитор исполнил по радио…

— Что ж, в таком случае включаем в репертуар, — небрежно сказал Лорс.

Аза тотчас изобразила радость:

— Будем декламировать со сцены текст? А музыку когда-нибудь отдельно? Давайте, это что-то новое!

— Нет, зачем же. В журнале есть и текст и ноты.

Лорс с чувством злорадства повел удивленную Азу и других кружковцев к пианино…

Так удалось дать концерт на клубной сцене. Слух о том, что в клубе поют новые песни одновременно с Москвой, разнесся быстро. Концерт повторили по той же программе, и был опять сбор, что крайне удивило бухгалтера. Вокально-хоровая жизнь в Доме культуры повеселела. Кружок разросся, и во время повторного концерта пришлось размещать хор на сцене уже в два этажа. Лорс понимал, что причиной этому не только любовь к искусству. Он ввел для кружковцев, несмотря на протесты бухгалтера, пропуска. Типография бесплатно набрала и отпечатала, благодаря Капе, красивые удостоверения на плотных глянцевых картонках. Кое-кто только ради них и соглашался запеть в хоре. Пропуск давал право бесплатного посещения «лекций, танцев, зрелищ и всех прочих массовых мероприятий».

Однако Лорс извелся от этого тайного разучивания песен по нотам больше, чем от всех прошлых ремонтных забот. Он вспоминал, как толок ночами мел для Евгена, — это было не так изнурительно. «Еще один концерт, — думал он с тоской, — и я загнусь. Еще одна новая песня — и она станет для меня лебединой».

…Потому легко себе представить, как обрадовался Лорс Володе.

В тот же день, ночью, эта радость выплеснулась в письме к Эле. Лорс написал о Володе, о том, как легко теперь будет работать, и о том, что жаль времени, так зря потраченного на диезы и бемоли, которые никогда больше Лорсу не понадобятся. «А теперь я знаешь что придумал, когда Володя высвободил меня от песенок? — писал он. — Ставить спектакль! Сам».

Лорс оторвал перо от бумаги и швырнул ручку. Кому он пишет?! Ведь с Элей покончено! «Передавать вам ничего не поручала» — так ведь сказал аптекарь.

Оживление в зале…

…Сегодня должна быть очередная лекция. Обеспечивают ее работники Дома культуры усиленным нарядом. «Завлечь всех в зал» — такова установка Лорса, потому что молодежь толпится на крыльце, колесит по парку, всячески хочет переждать, пока пройдет лекция и зазвучит в клубе музыка. Володя, Вадуд, Петя, сам Лорс стараются завлечь. Потом задача заключается в том, чтобы удержать слушателей в зале, пока не закончит Водянкин.

Он охотно выступает в клубе. Приходит всегда нарядный, пахнущий одеколоном. Приводит жену и тещу. Обе сидят, слушают лекции не шелохнувшись.

Аккуратный человек с молодым, туго-толстеньким и конопатым лицом, круглыми глазками, полными добродушия и старательности, Водянкин обычно читает о перспективах экономики. Тлин ценит Водянкина за умение увязывать общесоюзные проблемы с местными. И еще за то, что Водянкин здорово умеет оживить аудиторию.

Завалив слушателей цифрами и цитатами из разных брошюр, Водянкин переходит к увязыванию:

— Если теперь перейти от общесоюзных показателей к местным, то приходится признать: большие экономические возможности используются в нашем районе плохо, товарищи! Мы еще проявляем пассивизм в максимальном использовании лугов, водных ресурсов и других географических приспособлений района…