Длиной в неизвестность - Вокари Ли

себе внимание — либо его безжалостно затопчут на импровизированном танцполе, либо произойдёт что-то ещё более бесчеловечное. Поверить в возможность справиться с накалившейся ситуацией Тору не мог. В конце концов, не врали же рассказанные в сети истории?!

Красные шторы покачивались от движений тел — какой умник додумался не снять что-то настолько травмоопасное перед тем, как устраивать вечеринку? Как много нелогичных действий, как много отчаяния собралось в этой комнате. Какая скука! Тору поморщился, когда запах впитавшегося в пространство алкоголя стал смешиваться с душком чужого пота и рвоты. Пальцы начали мелко дрожать, звук стал острее и ярче: голоса перебивали низкосортные песни с неразборчивым текстом. Тору слышались японские слова, перемежающиеся с развязным и тягучим русским матом — дышать становилось всё тяжелее. Он сделал глоток из найденной под столом бутылки — нечто оказалось слаще и резче, чем пиво, но значительно плавнее, чем водка. На горлышке холодели следы чьей-то слюны, на стекле — отпечатки влажных пальцев.

Юра оставил его здесь и попросил подождать пару минут. Пара минут, по ощущениям, длилась не меньше получаса, и сейчас, когда Тору понял, что из стихийно собравшегося зоопарка пора было как можно быстрее уходить, перед ним встала неразрешимая для пьяного ума дилемма.

Нарушить обещание, уйти одному, возможно, оказаться втоптанным в лужу чьей-то рвоты и умереть, захлебнувшись водой из унитаза, или дождаться Юру в окружении едва держащихся на ногах тел, прокисающего алкоголя и уже прокисших закусок, отравиться ими и всё равно умереть? Выходом была только смерть, поэтому Тору, недовольно простонав что-то на японском, остался ждать.

А вдруг Юру тоже затоптали? И лежит он теперь один, собирает на лицо отпечатки пыльных подошв. Вот же друг, пожалуйте. И ведь даже не кинулся искать. Или он просто подцепил девчонку и хорошо проводил время? Воспоминание о прощальном взгляде Юры породило на душе новую волну тревоги. Нужно искать. Нельзя не искать.

Тору поднялся на ноги, покачнулся и тут же врезался в чью-то мягкую грудь. Слишком мягкую для мужчины. Чего стоило бояться больше, чем пьяных женщин? Почти все самые жуткие истории происходили именно с пьяными женщинами!

— А ты чего не танцуешь? — спросила девушка, бесцеремонно хватая его за плечо. — Порадуешь меня танцем?

— Я жду человека, — отмахнулся Тору, дёрнув плечом, — не могу.

— Я тоже человек. Кира.

Девушка посмеялась, подходя ближе. Теперь их тела разделяло меньше одного шага, и сердце Тору стало биться в такт льющейся из колонок безвкусицы.

— Я правда не танцую, — сказал он, с трудом отлипляя от себя девушку, — Кира.

В голове всплыла финальная серия «Тетради смерти» в русском дубляже, и Тору едва не хлопнул себя по лбу. Ягами Лайту он подарил бы не один медленный танец, но навязчивой незнакомке… Он был просто бессовестно пьян.

— Ну это пока, — сказала Кира, увлекая его за собой. — Расслабься и получай удовольствие.

Они оказались в гуще толпы: мигал свет, из дрожащих колонок гудели басы, из-за их плотной пелены пробивались звуки чьих-то причмокивающих губ. Поцелуи звучали ещё хуже, чем выглядели, — мокро, скользко и грязно.

Не слушая предостережения совести, Тору уставился на целующуюся парочку. На его глазах невинная ласка становилось полноценной прелюдией. Мужская рука, удачно подсвечиваемая неоновым светом, плавно схватила девушку за волосы и уверенно потянула назад, вынудив её запрокинуть голову. Тору ощутил прикосновение чужих пальцев на своём затылке, почувствовал, как приятно ломит шею в неестественном изгибе — вниз прилило позорное тепло. Наверняка у него покраснели уши, но разве можно было это заметить в пятнисто-полосатой темноте?

Проблему нужно было решить как можно скорее. Он вновь попытался отодвинуться от девушки: при любом неосторожном движении на его жизнь ляжет несмываемое пятно стыда. Подумать только, от позора, который протянется за ним до самого выпускного, его отделял всего один шаг. Один пьяный шаг на, должно быть, ужасно неудобных каблуках.

— Ты мне нравишься, — прошептала Кира, коснувшись губами мочки его уха. — Не беги от меня, дурачок.

— Я, — вдохнул Тору и забыл выдохнуть; затем вдохнул ещё раз, — я…нет. Нельзя.

— Посмотри вокруг, — он послушно огляделся: перед лицом танцевал не меньше, чем бесовской лимб, — можно всё. И нам тоже.

Кира уверенно притянула его к себе за ворот футболки — свободно висевшая кофта сползла с плеча, а длинные ногти едва не поцарапали шею — и прижалась губами к губам.

Тору вздрогнул, замерев в полусогнутом положении. Разыгравшееся возбуждение в то же мгновение улетучилось, оставляя после себя мучительную пустоту и фантомную тяжесть. Первый поцелуй. На периферии сознания на самом деле происходил его первый поцелуй. Здесь, в таком гнусном месте, кишащим, как тараканами, пьяными полулюдьми, среди алкогольной вони и похотливых вздохов. Унижение, сплошное унижение и позор! Ему никогда не отмыться от прилипшей к коже грязи! Он закрыл глаза и отдался ситуации так, как отдавался бы самому себе, будучи пьяной возрастной женщиной. А дальше — туман.

Тору нашёл себя на том же месте, с которого он ушёл. Не случилось ничего страшного. Поцелуй ощущался как глоток из грязной бутылки — вкус алкоголя, смешанный с кисло-сладкой слюной, гладкость внутренней и шероховатость наружней стороны губ. Это действительно должно было ощущаться так? А как же бабочки в животе и трепет в груди? Вспыхивающая страсть, возбуждение или симпатия? Желание никогда не прекращать ласку и погрузиться в неё с головой? Тору не испытывал ничего, кроме неловкости и лёгкой неприязни — ещё хуже, чем с Мисаки Рин. Ему хотелось помыться и больше никогда никого к себе не подпускать. Разве поцелуй не должен был быть его инициативой? Романтика, цветы и свечи, несколько интересных свиданий, на которых он бы показывал свои лучшие стороны? Над его идеалами жестоко надругались, а он даже не успел среагировать! Теперь Кира наверняка думает, что он остался доволен. Конечно, какой мужчина в расцвете сил не мечтает оказаться в объятиях женщины, жадной и страстной, всем видом показывающей, насколько ей необходим именно тот, кого она видит перед собой? Тору не был тем, кто мечтал. Он, скорее, был тем, кто боялся и хотел поскорее забыть о произошедшем.

«Это не кончится никогда!» — в ужасе подумал Тору. Если случившееся, на самом деле, хорошо продуманная насмешка? Теперь Кира разболтает всем о его неудаче и лишит его возможности быть счастливым — ему придётся уйти из университета, стать никем среди никого и потерять остаток жизни — и всё из-за совершенно ненужного и глупого поцелуя! Пьяные мысли путались, но одно Тору хорошо понимал — он был ужасно расстроен и разочарован.

— Я видел,