Расплата - Александр Стрыгин

Прощаясь с Макаром на хуторе, Еремей вынул из-за пазухи карточку, подал хлопочущему возле ребенка Макару:

- У барина украл. На грех пошел... Помни ее!

Макар спрятал карточку в сундук.

...Трудно, ох как трудно было бы Макару одному растить дочку, если бы не сестра-бобылка, заменившая Соне мать. Выросла на славу девка, замуж вышла за хорошего, справного человека, да война сделала ее вдовой. Даже фамилия мужа - Трегубова - не успела пристать к Соне. Так и осталась она для всех Елагиной.

Такова история Сони. И хотя жители Светлого Озера знают Сонину мать только по карточке, но барскую кровь в ней признают и всегда говорят ей, что пошла она в мать. А Макар каждый раз, когда приезжал летом в Тамбов, привозил на могилу Глафиры Алексеевны полевые цветы и подолгу стоял здесь, шепча молитвы, которые повторял в ту безрассудно-ласковую ночь.

3

Макар услышал вкрадчивый стук в дверь и вышел в сени:

- Кто там?

- Я, Карась, открывай! Что долго дрыхнешь? Светло уж!

- Мне гудка нет, скоко хочу, стоко и сплю, - недовольно ответил Макар, впуская Карася.

Вошли в избу, оглядели друг друга - долго не виделись. Сели к столу.

- Есть кто дома?

- Никого. Баба к племяннице в Тамбов ушла.

Карась вынул бутылку самогона, заткнутую тряпкой, потянул носом:

- У меня, брыт, на сухую язык не работает, в горле першит, а разговор длинный. Давай, брыт, закуску! - Он выглянул в окно на подводу, оставленную у ограды, и крякнул.

- Ты что-то дюже веселый. Чему радуешься? - спросил Макар, нарезая пирог с капустной начинкой.

- В Москве опять начали большаков бить. Даже самово Ленина поранили тяжело. Мы тоже теперь в долгу не останемся! Из Кривуши продотряд уехал?

- Уехал, в Волчки.

- Про Чичканова слыхал?

- Слыхал, а что?

- Да так. Жив он еще?

- Жив, а чего ему.

- Понятно. На то и власти, чтоб жить всласти. - Карась криво усмехнулся. - Почту все еще возишь?

- Вожу, а что?

- Письмишко в одно местечко завезешь. Тебе там ящичек дадут. Мне его доставишь. - Он налил в кружку самогона и подал Макару.

Тот кружку взял, но поставил на стол:

- Ты меня, Васька, не впутывай в такие дела. Я свою жизню честным хочу прожить.

- Неужели советская власть нравиться стала? - процедил сквозь зубы Карась, пододвигая к себе кружку.

- Хорошего чуть, но и плохого она мне не сделала, - ответил Макар.

- А лошадей сколько отобрали?

- Осталось и мне. На дело хватит, а там еще наживу.

- Ишь вить, всю жизню в холодке хошь прожить? В солдаты не брали сливошник, революцию без тебя сделали... А теперь и за свою же землю воевать лень? Думаешь, другие тебе ее завоюют? На ладошке поднесут? Вот начнется заваруха скоро... Я первый тебя как дезертира расстреляю!

- Ну чего ты ко мне пристал?

- Пей, а то напомню, какой ты честный!

- Чего еще? - насторожился Макар и взял кружку.

- Пей, потом скажу.

Макар выпил, отщипнул пирога:

- Говори, послухаю.

Карась налил себе, выпил, рассмеялся:

- А ты, брат, перетрухнул! То-то! Кто с Карасем однова сошелся, тот от него просто не отстанет. Вот как у меня поставлено!

- Ты, говори, говори... бей, коль намахнулся.

Карась медленно вынул из кармана портсигар, открыл его и протянул Макару. Там лежали самодельные махорочные сигарки, скрученные из газетной бумаги. Макар взял одну, прикурил.

- Портсигарчик-то Чичканова! Вишь надпись? - хвастливо сказал Карась, прикуривая.

- Ты говори, не виляй, Вася.

Карась сделал несколько глубоких затяжек, поднял смеющиеся глаза на Макара:

- Хлеб голодающим был нужон? Нужон. А ты мне привез спрятать, чтоб не отобрали. Об том могёт босота узнать, если постараться.

Макар разинул рот, словно нечем было дышать.

- Как? Ты могёшь на меня донесть?

- Ну-ну!.. Зачем доносить? Мы с тобой еще долго дружками будем. Это я так... к примеру. Чтоб ты не хвастался, будто честный. На земле честных быть не могёт. Говорят, даже ангела на небе с грешных попов взятки стали брать.

Макар молчал, опустив голову.

- Ну что? Выходит, договорились? - И Карась снова протянул Макару кружку с самогоном.

- Первый и последний раз с тобой якшаюсь. - Макар опрокинул кружку, шумно потянул носом над кусочком пирога. - Привезу - и все. Тогда меня не замай. Дай душе отдых. Я и так стал спать плохо.

- Я иной раз совсем не сплю и то молчу. - Карась жадно поедал кусок за куском и, как удав, пялил на Макара глаза. - Сидора-то Гривцова расстреляли, слыхал?

- Да ну?

- Вот те и ну! От его сына, от Тимошки, письмо я получил. Готовь, грит, Вася, гостинцы. Скоро приеду свататься. Родня, грит, собралась хорошая.

- За ково свататься?

- Экий ты, Макар, тугодум! Это только слова, а за словами - дело спрятано. Вот привезешь ящичек-другой, тогда тоже в сваты попадешь, а то и в родню запишем.

- Нет, Вася, ни в сваты, ни в родичи не желаю. Стар я для тайных дел. Лучше не приневоливай. Привезу - и крышка.

- Ну ладно, ладно, старина, не будем загадывать. На вот письмецо. В шапку, понадежней спрячь. Спросишь: "Гражданин Федоров болен или здоров?" Скажут: "Здоров как бык". Вот тогда и вынь письмо. Понял? Повтори.

Макар повторил глухим, недовольным голосом. Насупился, почесал затылок:

- Эх, Васька, зря ты меня в эти дела впутываешь.

- Довольно ныть! Кто-то идет. - Карась быстро спрятал под лавку бутылку.

- Здравствуйте, - небрежно сказала Соня. - Батя, поди сюда. - И скрылась в полутьме сеней.

Макар тревожно шагнул за порог:

- Что стряслось?

- Да ничего. Что ты такой испуженный? В Пады меня не завезешь? Я Матрене-портнихе платье шить отдам. Она лучше городских шьет. Помнишь платье в горошек?

- Нет, дочка, не управлюсь я с Падами. Вон Васька тебя возьмет, он из Падов.

Соня недовольно поморщилась:

- Тогда я лучше верхом поеду, дай седло.

- Вчера Архип взял, в Тамбов уехал.

Соня задумалась.

- Ну ладно, скажи этому... Я за узелком схожу.

Карась услышал стук наружной двери, глянул в окно. Соня шла, гордо покачивая плечами.

- Вот это краля! - воскликнул Карась и прищелкнул языком. - Чья это?

- Будя глаза-то пялить! - недовольно ответил Макар. - Это дочь моя... Соня.

- Да ты что же, старый хрен, такую ласточку прячешь?

- Сама прячется.

- Куда ты ее послал?

- Домой пошла. За узелком.

- Как домой? А это чей дом?

- Тот дом ее... От мужа остался.

- А-а... вдова! - Карась потер руки.

- Ты, Васька, мотри не хамлетничай. Она с тобой в Пады поедет. Мне-то не резон крюк делать, а ты возьми ее да мотри. Упреждаю: не хамлетничай. Убью за нее.

Васька гыгыкнул, встал:

- Убьешь? Да ну? Вот теперь ты мне начинаешь нравиться. Люблю смелых и решительных. - Он хлопнул Макара по плечу и шагнул к двери. - Так не забудь: "Гражданин Федоров болен или здоров?" - "Здоров как бык!.." - И Карась ухарски подмигнул Макару.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Тимофей Гривцов третий месяц жил в небольшом уездном городишке Кирсанове, в ста километрах от Тамбова.

Он добрался сюда товарным поездом, убежав от Парашки с документом Василия.

Начальник кирсановской милиции Антонов, будущий главарь "Зеленой армии", знавший имя Гривцова по сообщениям эсеровского центра, принял его снисходительно, определил на одну из явочных квартир около вокзала. С первых же слов он дал понять Гривцову, что хоть Александр Антонов еще и не генерал, но в адъютантах уже нуждается. Сам Антонов жил неподалеку от уездного исполкома и следил за каждым шагом ответственных работников, имея своего человека в уземотделе.

Тимофею Гривцову Антонов поручил следить за газетами, быть на явках с второстепенными лицами и вести переписку с тамбовским подпольем. Антонов выдал ему подложный паспорт - так что Тимофей свободно разгуливал по городу и успел завести себе шмару, как презрительно называл он свою толстую глуповатую любовницу из кирсановских мещанок. Иногда Антонов брад Тимофея с собой в Рамзинский женский монастырь, расположенный в лесу на островке. Здесь брат Антонова - Дмитрий - читал монашкам свои сентиментальные бездарные стишки, а сам Антонов водил Гривцова по острову и объяснял, где что можно спрятать и по какой тропинке можно скорее пройти к переходу через узкое мелкое русло реки. Возил и в Чернавку, к озеру Ильмень, где в камышах было спрятано оружие.

И все же Тимофей чувствовал, что Антонов многого не доверяет ему. Болтливый братец Дмитрий куда щедрее. Он иногда запросто заходит к Тимофею и начинает высказывать свое отношение к какому-нибудь событию, думая, что Гривцов знает все. А тот, ловко лавируя, выуживает из непризнанного поэта далеко не поэтические тайны... Потом в разговоре с Антоновым он очень тонко показывал свою осведомленность, чем в конце концов покорил хитрого и скрытного "начальника милиции". Антонов стал чаще встречаться с ним, иногда даже заходил к нему с заведующим горкомхозом Беловым, чтобы угостить того самогонкой, которую под покровительством Антонова гнала хозяйка явочной квартиры. Антонов сам не пил, но угощал Белова щедро и принуждал Гривцова составить компанию.